– О, круто. Я хлебну, покумекаю с вами план и сгоняю домой за утеплением. Патрульки, если что, еще не было, нам напишут в чат, как только она проедет.
Здороваться с Артуром Серега, видимо, не собирался, и даже термос принял не из его рук, а из рук Кирилла. Было в этом что-то мерзкое, потому Артур отступил от ребят и снова осмотрел пустой ночной двор, чувствуя себя как никогда лишним.
Сигаретный фильтр он находил рукой в кармане и снова мял его, слушая разговор парней.
– Флаг-то мы давно спланировали, но, учитывая новости, этого мало, – продолжал Серега, наливая себе чай. – К выходным сделаем растяжку, надо будет вывесить. Еще есть ленты у Пылесоса, да и новые трафареты, вопрос только, стоит ли чем-то еще этой ночью заниматься?
Кирилл пожал плечами, а Серега закатил глаза и продолжил так, будто он один тут ни на миг не сомневался в победе.
– На самом деле, наш флаг – это плюс сто к боевому духу района, – продолжил он. – Еще немного – и мы выведем район на марш. В это воскресенье народ не может не выйти!
– Народ всегда может не выйти, – вмешался Артур, глядя в темноту двора. Сигаретный фильтр в кармане переломился пополам, но это не мешало смять его пальцами.
– Ну да, ну да, диванным войскам виднее, – фыркнул Сергей, и Артура словно током ударило.
Он резко выпрямил спину и обернулся. В его глазах внезапно мелькнуло что-то темное и злое, быть может, даже мстительное, как в августе, всякий раз, когда кто-то заикался о расправе над силовиками.
Кирилл всегда знал, что в глубине души Артур, побывавший в самые страшные дни на Окрестина, мечтал расстреливать этих пидорасов, дубинки в глотки им запихивать и бить до синевы. Он точно хотел сделать с ними все то, что они делали с другими, но старательно сдерживал этот порыв. Теперь же скалился, глядя на Серегу, и это могло плохо кончиться.
– Эй, парни, – вмешался Кирилл, спешно становясь между ними. – Вы чего?
– Ничего, – ответил Серега, пожимая плечами и выливая остатки чая. – Просто не понимаю, нафига он здесь. Сидел дома, так и сидел бы, нечего препираться и пессимиздить мне тут.
– Иди ты нахуй, – глухо ответил на это Артур и отступил еще дальше от подъезда, на ходу швыряя в урну мятый сломанный фильтр.
Ему очень хотелось заорать, что он не из «диванных войск», но рассказывать, чем, где и как он занимается, было небезопасно, даже если речь о людях, которым он доверяет. Просто есть вещи, которые никто не должен знать. Никто. Никогда. Ему самому не помешало бы знать поменьше, но забыть, что уже есть, не получится, а пока лучше отвернуться, сжать в кармане кулак и помолчать.
– Кстати, а это нормально, что мы здесь вообще торчим? – спросил Кирилл, пытаясь отвлечь парней друг от друга. – Патрулька еще не проехала, а мы как бы на месте преступления и с уликами, – напомнил он, кивая на рюкзак на плече Артура.
Серега плечами пожал.
– Они лохи, эти патрульные. Не думаю, что они флаг заметят до рассвета, – сказал он, не желая признавать, что просто об этом не подумал.
– Они правда вряд ли заметят, а если заметят, едва ли побегут что-то делать, максимум доложат о нем, – поддержал Серегу Артур, все еще глядя в сторону. – Они даже цепи солидарности сами не разгоняют, вызывают ОМОН.
– Ну, ссыкуны, – фыркнул Серега, вручил Кириллу термос и достал сигареты. – Будешь? – спросил он у Артура, протягивая тому пачку, потому что и извиниться хотелось, и рожу эту потерянную набить тянуло.
Что с этим делать, Серега не понимал, а главное, никак не мог избавиться от мерзкого тревожного чувства, как никогда сильного, словно его вот-вот поймают, и виной тому может оказаться именно Артур.
«Ты просто дерганый болван», – корил себя за такие чувства Серега и улыбался, видя, как скептически Артур косится на пачку.
– Ты мне мой «нахуй» вернул, так что мы квиты, – сказал в итоге Сергей вместо примирительных извинений.
Артур в ответ кивал и все же брал сигарету, как-то излишне медлительно, заторможенно, по мнению Сереги, а затем еще и прикуривал от спички, которая не хотела гореть на холодном влажном воздухе.
Это все бесило Сергея, но он заставлял себя терпеть, напоминая, что в августе это ему удавалось.
– Да, вы были правы, – сказал Кирилл, как только Артур наконец-то смог затянуться. – Патрулька проехала, даже не притормозила. Ребята отписались.
Он показал Сереге свой телефон, а тот в ответ только рассмеялся.
– Лошки-петушки, – сказал он и быстро пошел прочь. – За мной, мои юные падаваны, настало время джедайской силой встряхнуть режим!
– Ты б не орал так на всю улицу, – со вздохом попросил его Кирилл, пряча термос в рюкзак, что висел у Артура на одном плече.
– Не ссы, замерзнешь! – ответил ему на это Серега и рассмеялся.
– Он неисправим, – вздохнул Кирилл и пошел за Серегой следом.
Артур двинулся за ними, помалкивая, хотя сам при этом очень хотел понять, как в ноябре Сергей все еще может быть таким невыносимым идиотом.
«Он слеп, глух или туп?» – мысленно спрашивал Артур, втайне завидуя той надежде, что искрила вокруг Сергея. В глубине души Артур хотел верить так же, но в нем от веры осталось разве что упрямство – жестокое, суровое, баранье упрямство, готовое долбить эти ворота до конца своих дней, даже если шансов их проломить нет.
Пятница, 01:27
На остановке возле школы их ждало трое. Двое мужчин и одна девушка – Мошка. Она была настолько тоненькой, что дутая куртка казалась массивней всего ее тела, по крайней мере, тонкие ножки в потертых джинсах казались слишком худыми. Она успела замерзнуть, потому топталась на краю лужи, но уходить не собиралась.
Ее рюкзак, набитый лентами, держал Пылесос – огромный бородатый детина лет сорока, смотрящий на все вокруг со скучающим превосходством. Он хотел бы пойти уже бить морды и ломать кости, но понимал, что все остальные к этому не готовы, потому был согласен таскать рюкзаки с ленточками, ломать замки на крыше и вешать флаги, абы протест не затихал.
Третьим стоял Говноед – низенький тучный мужчина в очках, который продолжал что-то строчить на телефоне.
– И это все? – поразился Сергей, когда увидел этих троих.
– Не, «глаза» все еще на своих постах, – ответил ему Говноед, не отрываясь от телефона.
– Мы тут подумали, что надо ленты пустить в ход, хотя бы часть, – сказал Пылесос, махая рюкзаком.
– Для лент нам нужны «глаза», а для трафаретов их можно и отпустить, – сказал Говноед, все так же глядя в телефон. – Все равно трафаретить мы хотели стены во дворах и на тротуарах. Учитывая, что с трафаретом это минутное дело, мы без «глаз» все нашлепаем.
– Да, и мы давно хотели обвязать вот этот забор, – сказала Мошка и кивнула на забор школы.
– Это незаконно, – тихо напомнил Артур, мгновенно осознавая, как нелепо это звучит.
Его разум все еще цеплялся за формальности, чтобы сохранить хоть какие-то ориентиры, но не все могли понять это верно.
– Незаконно? Да, ты что?! – воскликнул злобно Сергей, обернувшись. – Давай ты еще предложишь петицию написать и собрать подписи, чтобы нам разрешили повесить ленточки на забор! Если ты не заметил, то наша позиция – сама по себе уже нарушение закона!
Он двинулся к Артуру и зло ткнул его пальцем в грудь.
– Я заметил, – ответил ему Артур, отступив, и жадно затянулся. – Просто напоминаю, что с точки зрения закона мы можем вешать что угодно на тот забор, – он кивнул в сторону низенького заборчика перед самой дорогой, – а на этот – нет.
Жестом указав на забор школы, он затянулся с самым равнодушным видом.
– И что? – спросил Сергей, вскипая еще больше от такого спокойного ответа. – Если мы решим вешать их на этот большой и заметный забор, ты вызовешь на нас ОМОН?
Он схватил Артура за куртку и дернул на себя, чтобы тот смотрел ему в глаза, а не в сторону, как поганая крыса.
– Я буду вешать их вместе с вами, – бесцветно ответил Артур, тяжело вздыхая, но посмотрел на Сергея и глаз отводить не стал.
– Эй, парни, – попытался вмешаться Пылесос, но Серега вырвал у него рюкзак с лентами и впечатал его в грудь Артуру.
– Ну так вперед, начинай! – рявкнул он. – Или что, кишка тонка?
– Ты дурак? – спросил Артур, перехватив рюкзак, чтобы тот не упал.
Страха в Артуре тоже не осталось, была только какая-то тревожная тень, заставляющая бесконечно озираться, но бояться заборов и ленточек было нелепо.
«Как же это все тупо», – думал он, глядя Сереге в глаза.
– Я может и дурак, а ты святошу из себя тут не строй. Или иди ленты вязать, или проваливай! – рявкнул Серега, указывая на забор.
– Не орал бы ты, как мудак, на всю улицу, – со вздохом ответил на это Артур, еще раз затянулся и, докурив сигарету до фильтра, скинул остатки табака, а сам фильтр сунул в карман.
Отступив на шаг, он еще раз посмотрел на Серегу и молча пошел к забору.
– Ты че на новенького кидаешься? – спросил у Сереги Говноед, наконец подняв глаза от экрана смартфона.
– А он нихера не новенький, – фыркнул Сергей.
– Он в этой борьбе дольше, чем ты, – напомнил Сергею на это Кирилл.
– И что с того?
– Мог бы хотя бы его не унижать, – устало сказал Кирилл и поспешил к Артуру, который уже завязывал первую ленту и в то же время ее ненавидел, потому что место было удачное и утром флаг из лент увидят многие, но от этого ничего не изменится.
«Еще и Рома умер из-за лент», – думал он, не замечая, как вся компания шпыняет своего Цезаря за нелепую бессмысленную грубость, а тот смеялся и просто заявлял:
– Не трепитесь, надо обвязать пролет до следующей патрульки, а потом еще использовать краску минимум трех баллончиков, иначе ночь будет считаться неэффективной!
– Правильно, – поддерживала его радостно Мошка, а Артур их не слушал. Он вязал ленты одну под одной.
Белую. Красную. Белую.
Без надежды. На одном упрямстве.
Глава 8
Пятница, 06:00
У Маши сработал будильник, а она привычно отмахнулась от него, ткнула пальцем в экран, выпрашивая себе еще пять минут, перевернулась и провела рукой по кровати рядом.