Космология
Викинги считали, что мир, в котором они живут, – всего лишь крошечная часть огромной, очень разной Вселенной, по большей части невидимой для людских глаз. В предыдущих двух главах мы уже немного познакомились с этой незримой Вселенной, где говорили о существах, ее населяющих. В данной главе мы исследуем миры, в которых обитают эти существа, а также скандинавское понимание того, как разворачивались события в обоих мирах – видимом и невидимом – с течением времени.
Потусторонний мир у викингов
Та часть скандинавской вселенной, где обитают божественные существа и где происходит действие мифов, – «потусторонний мир», как мы называем его, – в каком-то смысле была очень далека от того мира, где викинги существовали ежедневно, но в то же время эти два мира были очень близки.
С одной стороны, боги и другие божественные существа часто вмешивались в ежедневное существование людей из своего небесного дома: Один, решающий изменить исход битвы, удары молота Тора, проявляющиеся в виде грома, ландветте, вознаграждающие полюбившегося ему человека возросшим поголовьем коз, и т. д. Тем не менее сила, решительность и таинственность этих вмешательств указывают на их происхождение из другой реальности.
С другой стороны, люди сами совершали путешествия в потусторонний мир и принимали участие в том, что там происходило (даже если их влияние на события в той священной земле было незначительным). Некоторые из способов проникнуть в иной мир упомянуты в древнескандинавской литературе. Например, путешествия через радугу или океан, во тьму, в пещеры, в водные объекты, в могильные курганы, через горы, водопады, чащобы и трясины142. Эти способы следует интерпретировать как приобретение критического опыта, чтобы проложить путь в мысленный образ, или, возможно, – особенно в случае с физически невозможными подвигами, такими, как вскарабкаться на радугу, – как путешествия, предпринимаемые уже в измененном состоянии, какого достигают прорицатели, колдуны и шаманы. В любом случае данные способы достижения потустороннего мира показывают, что «тот свет» не считался расположенным в определенном физическом направлении относительно повседневного мира – вверху, внизу, на севере, на юге и т. д. Направление, в котором следует идти, – это просто «вовне»143. Расстояние до него огромно, но не непреодолимо.
Еще один парадокс близости и отдаленности двух миров заключается в том, как о «потустороннем мире» рассказывали путешественники, побывавшие там. Человек способен описать неизвестное место, только сравнив его с чем-то знакомым. Соответственно мир духов возможно описать только относительно вещей реального мира. Вполне естественно, что викинги говорили о нем, имея в виду свой собственный социальный порядок и природный пейзаж. Их потусторонний мир очень похож на реальный, но он более изыскан и «по-королевски огромен» – все усиливается во много раз. Богачи среди богов необычайно богаты, добродетельные – необычайно добронравны, мудрые – необычайно умны, а злодеи – необычайно зловредны. Трава зеленее, пики гор безжизненнее, а эль крепче и вкуснее144. Другой мир одновременно похож и не похож на наш– в нем тоже есть мед, но этот мед не напоминает тот, который вы когда-либо пробовали.
Соответственно организация потустороннего мира соответствует тому, как сами викинги строили и организовывали свои фермы. На типичной скандинавской ферме в центре должно стоять дерево или столб. Столб часто делали в виде высокого «подседельного штыря», который стоял в центре дома и поддерживал кровлю. Викинги считали, что он обладает таинственной силой. Некоторые из первых поселенцев везли в Исландию столбы из своих домов. Приближаясь к берегу, они перебрасывали их за борт и селились там, где столбы прибивало к берегу145. Расположенные в центре деревья, на корнях которых часто разливали эль во время пиров, также обладали особым значением и силой146.
Вокруг столба или недалеко от дерева находился дом – место, дающее убежище, отдых, безопасность и чувство расслабляющего тепла. Конечно, в нем были стены и крыша. Вокруг дома находились поля и выпасы для скота, также окруженные изгородями. Эти территории поддерживались в порядке жителями ферм (к их собственной выгоде), но сильнее подвергались воздействию стихий, чем внутреннее пространство дома. За изгородью была дикая природа, невозделанная земля, полная опасностей и неизведанного, где правят стихии. В то же время именно эта земля давала для фермы полезные материалы, такие, как дерево и дичь147. Изгороди служили не только «прагматической» цели – сохранить скот, они также наделялись «магической» силой им надлежало защищать людей от опасных обитателей дикой природы (от волков до великанов), приходящих извне148. Ограды обозначали границу между двумя состояниями бытия, которые скандинавы называли «иннангард» (древнескандинавское Innangarðr, «внутри изгороди», и «утангард» – útangarðr, «вне изгороди).
Иггдрасиль. Иллюстрация из английского перевода «Младшей Эдды», 1847 г.
Весьма любопытен тот факт, что викинги считали свое общество обладающим той же структурой, что и их фермы. Средневековые исландцы говорили об обществе как о «нашем законе» (vár lög) – эта фраза показывает, что они воспринимали «закон» и «общество» как два способа выразить одно и то же. Закон был психологическим заграждением, отделяющим социальное от асоциального, иннагард от утангарда. Именно поэтому наказанием за самые жестокие преступления было отлучение от закона, когда человек терял все свои социальные права и мог быть убит на месте без каких-либо законных последствий для убийцы. Через преступление объявленный вне закона продемонстрировал, что он предпочитает быть утангард, а не иннагард, и, поскольку преступник был вне контроля социума, он, соответственно, лишался и защиты общества. Сами слова, которые использовали в отношении изгнанника, показывали этот переход от цивилизованного человека к дикому. Изгнание называли «уходом в леса» (skóggangr), а подвергшегося ему – «ушедшим в леса» (skógarmaðr). Подобным же образом изгнанники часто предпочитали бежать от человеческого жилья как можно дальше – по вполне понятным причинам149. Конунг или вождь, возможно, воспринимался викингами как некий эквивалент центрального столба или дерева, осью, которая удерживает порядок во всем обществе. Тем не менее они никогда не высказывали это открыто.
Иггдрасиль в исландском манускрипте XVII в.
Потусторонний мир у скандинавов был организован таким же образом. Его центром было огромное дерево, которое чаще всего называли Иггдрасиль (Yggdrasill), «скакун того, кто ужасает» – то есть Одина – отсылка к тому, что Один часто использовал его разросшиеся на большое расстояние ветви и корни для путешествий по иному миру150. Название дерева, как и его вид, отличаются в зависимости от источника – еще одно напоминание о разнообразии и пластичности скандинавской религии. Говорили, что на нем жило несколько существ. В кроне гнездился орел, не имеющий имени, а в корнях таился устрашающий змей Нидхёгг (Níðhǫggr, «Клевещущий»), который глодал корни Иггдрасиля в явной попытке свалить дерево. Белка по имени Рататоск (Ratatoskr, «Зуб-бурав» или «Сверлящий зуб»151) сновала вверх и вниз по стволу, передавая бранные слова, которыми осыпали друг друга орел и змей. Олень обгрызал листву дерева152.
Ф.В. Гейне. Иггдрасиль
В различных фрагментах древнескандинавской литературы упоминаются разнообразные колодцы или источники, расположенные между корней Иггдрасиля. Чаще всего встречается Колодец или Источник Судьбы (Urðarbrunnr), Источник Мимира (Mímisbrunnr) и Хвергельмир (значение и этимология названия неизвестны). Одни ученые пытались (без достаточных оснований) свести все эти источники к одному-единственному, изначальному153, тогда как другие принимали каждое описание за чистую монету, не обращая внимания на явные разночтения по этому вопросу и в самих текстах. Кажется, действительно существовала традиция говорить о колодцах или источниках, расположенных в корнях Иггдрасиля, но невозможно точно сказать, сколько их там было и какие функции – если они вообще были – эти колодцы выполняли. В связи с этим разные люди и разные группы людей могут придерживаться различного мнения по этому вопросу, как и по многим другим аспектам скандинавской религии в эпоху викингов.
Асгард. Схема мироздания согласно норвежской мифологии
Родина богов Асгард (Ásgarðr, «огражденный участок богов или асов») находилась непосредственно под кроной Иггдрасиля, так же, как главный дом фермы викингов окружал центральный столб или размещался рядом с центральным деревом. Мы с полным основанием можем предположить такое значение в части «гард» («изгородь») названия Асгард, как и тот факт, что боги считались силами, которые вместе держали космос, как центральный столб в доме викингов. Их родина, таким образом, становилась центральным отгороженным участком потустороннего мира – квинтэссенцией иннагарда космоса. Радужный мост Биврёст (Bifröst, «быстро мелькающая радуга»154) – входные ворота Асгарда. Таким образом, скорее всего, Асгард представляли как великолепную крепость, парящую высоко в небесах, возможно, на верхних центральных ветвях Иггдрасиля.
Ётунхейм (Jötunheimr), родина великанов, по контрасту являлся квинтэссенцией утангарда потустороннего мира. Его иногда называли «Утгард» (Útgarðr) – то же самое, что утангард. Скандинавы воображали себе Ётунхейм – убежище первородных духов хаоса – как те части ландшафта Северной Европы, которые наиболее их пугали. Сегодня особенно изолированная, заснеженная и отдаленная часть гор в центре Норвегии называется Ётунхеймен (в переводе с современного норвежского «Исполинов край») – это, возможно, наиболее подходящее из всех возможных названий для подобного места в Скандинавии. Поскольку Ётунхейм был потусторонней копией дикой природы, находившейся за оградой фермы викингов, возможно, он являлся той частью космоса, которая находится особенно далеко от кряжистого ствола Иггдрасиля. Дальний конец Ётунхейма омывал бесконечный океан, в котором кольцом опоясал землю огромный змей Ёрмунганд – тот самый, которого Тор особенно ненавидел.
Видимый, осязаемый мир, в котором люди проживали земные дни, назывался Мидгард (Miðgarðr, «среднее огороженное пространство»). Кстати, именно здесь Джон Рональд Руэл Толкиен позаимствовал название для своего Средиземья. Как подразумевает часть «gard», Мидгард считался в целом местом внутри иннагарда. Тем не менее по части «mid» можно судить, что этот мир не настолько «иннагард», как Асгард. Он занимал промежуточную позицию между Асгардом и Ётунхеймом, то есть между иннагардом и утангардом, и всегда являлся полем великой борьбы между богами и гигантами. Несколько противоречиво полагали, что Ёрмунганд пребывал в океанах вокруг Мидгарда, а также в океанах вокруг Ётунхейма – в потустороннем мире. Отсюда и произошел один из титулов Ёрмунганда – Мидгардсорм, (Miðgarðsörmr, «Змей Мидгарда»).
Помимо Асгарда и Ётунхейма существовал еще ряд мест, которые источники определяли как совершенно отдельные королевства внутри потустороннего мира. Нигде не приводится какого-либо законченного списка этих мест и едва ли такой список вообще когда-нибудь существовал из-за, опять же, несистематического и недогматического характера скандинавской религии. Тем не менее эти миры могли быть своеобразной предпосылкой современной идеи скандинавской космологии о «девяти мирах», хотя сама концепция обычно приписывается сегодняшнему дню. Число «девять» в скандинавской религии считалось числом, обладающим неким глубоким, внутренним и почти магическим значением, хотя никто на самом деле не знает, по какой причине. Филолог Рудольф Зимек искусно обобщил некоторые из многочисленных явлений в скандинавской религии и мифологии:
«Для германских племен [д]евять – это мифическое число. Документальные подтверждения его значительности можно обнаружить и в мифах, и в культе. Когда Один принес себя в жертву, он провисел на дереве девять дней (Речи Высокого), в Нифльхеле девять миров (Речи Вафтруднира, 43), Хеймдалль родился у девяти матерей (Песнь о Хюндле, 35), Фрейру пришлось девять ночей ждать женитьбы с Герд (Поездка Скирнира, 41), а в «Песне о Трюме» обручение длилось восемь ночей (= девять дней?) Литературные приукрашивания в Эддах подобным же образом используют число девять: Скади и Ньёрд девять дней жили в Трюмхейме, а девять – в Ноатуне, каждую девятую ночь кольцо Драупнир приносило своему владельцу еще восемь таких же, у Менглёд было девять служанок (Речи Многомудрого), а у Эгира было столько же дочерей. В день Рагнарёка Тор сможет сделать девять шагов после поединка со змеем Мидгарда, и только потом падет мертвым. Жертвенные пиры, длившиеся девять дней, происходили и в Упсале, и в Лайре, и на них предположительно приносили по девять жертв каждый день155».
Таким образом, можно с некоторой определенностью утверждать: положение о том, что число девять имело определенное значение и в космологии скандинавов, вполне оправданно. И в самом деле, древнескандинавская литература дает некоторые намеки на то, что дело обстояло именно так. В одной из песен «Старшей Эдды» – «Прорицание вёльвы» – содержится беглое упоминание о «девяти мирах» (níu heimar) внутри ветвей и корней Иггдрасиля156, а в «Речи Вафтруднира» упомянуты девять подмиров загробного царства157. Викинги не «верили» в «девять миров» так, как некоторые адепты христианства в наше время верят в то, что мир был сотворен за семь дней. Скорее, викинги верили в ряд различных аспектов потустороннего мира в целом, и, поскольку число девять было для них значительным, некоторые или все эти царства иногда объединялись в группу из девяти.
Благодаря ряду параллелей с космологией других северных евразийских культур158, а также в связи со строкой из «Прорицания вёльвы», скорее всего, можно сказать, что эти царства располагались в ветвях и корнях Иггдрасиля и вокруг них. Вместе с тем за рамками этого и за пределами схемы иннагард – утангард, напоминающей ферму, которую мы только что рассмотрели, нельзя говорить с достаточной степенью уверенности о том, как были организованы различные царства. От эпохи викингов и Средневековья до нас не дошло никаких их изображений или планов, да и вообще сомнительно, чтобы сами викинги рисовали такие планы или ощущали какую-либо необходимость в подобном (по вполне очевидным причинам, распространенные в Интернете картинки, напоминающие каббалистические изображения или руны – не что иное, как фантазии современной нам эпохи). Более того, как мы уже видели, различные виды духов, населявших скандинавскую Вселенную – боги, альвы, дверги, ландветте, мертвые предки и т. д., – в значительной степени пересекаются друг с другом, а значит, границы между их мирами также могли быть размытыми. Согласно прекрасной формулировке историка Хильды Эллис-Дэвидсон, «по впечатлению, которое создают у нас поэмы, перед нами не хорошо спланированный, рациональный мир, а, скорее, ряд ярких изображений, которые выстраиваются в расплывчатую, но мощную картину мира»159.
Желание создать «хорошо спланированный, рациональный мир» из космологических легенд, пропитывающих древнескандинавскую литературу, – это достаточно современная потребность. Викинги не разделяли наше стремление к рациональному порядку. Но если мы хотим дать себе волю и поддаться этому искушению, то, в конце концов, у нас получится список «девяти миров», выглядящий следующим образом:
1. Асгард – небесная крепость богов.
2. Ётунхейм – хаотичные, дикие регионы великанов.
3. Альвхейм – родина альвов, не описана ни в одном из источников.
4. Нидавеллир (Niðavellir, «Низкие поля») – изобилующий пещерами мир двергов.
5. Ванахейм (Vanaheimr) – родина Ванов, не описана ни в одном из источников.
6. Хель – загробный мир, где обитают умершие (его мы подробно рассмотрим в следующей главе).
7. Муспельхейм (Múspellsheimr, нечто вроде «Мир разрушающего огня»160) – царство стихии огня.
8. Нифльхейм (Nifleheimr, «Мир тьмы») – царство льда.
9. Мидгард – материальный мир, единственный из девяти, не являющийся частью потустороннего мира.
Я еще раз подчеркиваю, что этот список – творение современности (на самом деле, мое собственное), основанное на источниках, а не то, что говорят сами источники. Но, возможно – только возможно! – где-то когда-то какой-то викинг учил своего сына тому, что эти девять царств являются основными составными частями космоса, и без всяких сомнений добавлял множество ярких, колоритных сведений, которые полностью утеряны в разверстой пропасти прошедших веков.
Время
Мы показали, как викинги представляли себе пространственное расположение своего потустороннего мира и, если говорить более широко, космоса. Но что они думали о времени в пределах этого космоса?
В наши дни многие люди утверждают, что викинги имели, по сути, циклическое представление о времени с периодическим разрушением космоса, за которым следует его возрождение (в прошлом я тоже придерживался этой позиции). Тем не менее единственное «подтверждение» этой точки зрения в источниках – неправильное понимание двух отдельных древнескандинавских поэм, которые мы очень скоро рассмотрим в подробностях. Противоположное мнение, что скандинавы имели полностью линейную концепцию времени, имеет множество свидетельств в свою поддержку.
С одной стороны, как мы уже видели, боги и другие божественные существа естественным образом вмешивались в линейное время, создавая ход исторических событий. Исход битв определял Один; ландветте вознаграждали тех, кто их уважал, и наказывали тех, кто обижал их; каждый раз, когда Тор сокрушал гиганта, гремел гром; великаны насылали болезни, голод и все виды бед, если люди не приносили им жертвы, чтобы заставить исполинов держаться на расстоянии; Фрейя, Фрейр, Ньёрд, Тор, Сиф и другие боги способствовали плодородию земли и хорошим урожаям и так далее. Это не просто занятия, которыми божественные существа забавляются то тут, то там. Они были самой основой жизни как силы, которые активно поддерживают благополучие и порядок космоса – или, в случае с великанами, – силами, которые активно подрывают это благополучие и порядок. Обитатели потустороннего мира жили в линейном времени, и космос, который они формировали, разворачивался также в линейном времени.
Более того, этот космос виделся как имеющий определенное начало и конец. Он был создан в конкретный момент прошлого и будет разрушен в конкретный момент будущего – Рагнарёк. Мифы о творении и о Рагнарёке мы рассмотрим во второй части, а сейчас достаточно будет упомянуть, что течение времени в мифах ограничено этими двумя однократными событиями, имеющими решающее значение.
Существует три отрывка из древнескандинавской литературы, усложняющих эту картину. В них говорится о возрождении космоса после Рагнарёка. Так что мы должны с ними делать?
Два из них – эддические поэмы «Прорицание вёльвы» и «Речи Вафтруднира». Третий – «Младшая Эдда» Снорри Стурлусона. В его рассказе о падении и возрождении космоса не содержится никаких деталей, которых не было бы в двух других поэмах, обе из которых активно цитируются как во всей «Младшей Эдде», так и в этом отрывке. Самое разумное объяснение – Снорри использовал две поэмы из «Старшей Эдды», причем только их, как источники для своего рассказа о возрождении после Рагнарёка. Таким образом, в древнескандинавской литературе существует только два отрывка, созданных независимо друг от друга (по крайней мере, насколько мы можем судить) и рассказывающих о возрождении после конца света.
Как и многие песни, вошедшие в состав «Старшей Эдды, «Прорицание вёльвы» и «Речи Вафтруднира» были созданы в конце эпохи викингов или в раннем Средневековье, когда древняя скандинавская религия переходила к раннему христианству161. Я говорю о переходном периоде, поскольку замещение никоим образом не проходило гладко и бесповоротно. Этот процесс занял столетия. И пока он происходил, у думающих личностей было достаточно времени, чтобы растолковать и прокомментировать и сам процесс, и его значение.
«Прорицание вёльвы» делает именно это. Несмотря на то что многие настаивают на том, чтобы рассматривать эту песню как консервативную дань викингов старым временам или даже как нечто вроде скандинавского катехизиса, в действительности это работа христианина или, по крайней мере, обращенного в христианство поэта, пытающегося показать, что традиционная религия его народа прорицала приход и триумф новой, более высокой религии.
Для изложения своих идей автор пользуется традиционными образами и идеями, но рассматривает их в совершенно новом свете. Сквозь всю песню проходит христианское влияние. Традиционно скандинавы воспринимали Вселенную как, по сути, находящуюся вне морали и действующую без какой-то «высшей цели» (до некоторой степени мы уже видели это в характерах богов и богинь, а полностью дополним картину в следующих главах). Но для автора «Прорицания вёльвы» дело обстояло совсем не так. Вместо этого космос и ход событий в нем были пропитаны моральной целью, как в средневековом христианстве.
К. Ларссон. Песнь Вельвы
В поэме говорится, что сразу после того, как боги создали космос, в нем не было великанов. Это была золотая эра процветания, мира, счастья, справедливости и веселья. Затем произошло падение, которое можно сравнить с падением Адама и Евы: «три великанши, могучие девы» явились в космос из хаоса Ётунхейма, и пришел конец этому изначальному блаженству и правильности162. Через несколько стихов мы обнаруживаем одно-единственное во всей древнескандинавской литературе описание наказания за нарушение морали в жизни после смерти: убийц, прелюбодеев и других безнравственных людей мучительно разрывают на части чудовища Нидхёгг и Фенрир в месте, которое называлось «Берег Мертвых»163. С течением поэмы моральная ценность Вселенной (включающей богов и людей) постоянно слабеет. Как и в очень напоминающем ее апокалиптическом видении в Откровении Иоанна Богослова Нового Завета, Рагнарёк описывается как необходимое очищение, избавляющее мир от зла. Мир, который придет после Рагнарёка, – это новый золотой век, где не будет никаких гигантов, которые в ином случае могут испортить его. Стих 65 особенно показателен:
Нисходит тогда
мира владыка,
правящий всем
властелин могучий164.
Кто же это еще мог быть, кроме Христа?165 «Прорицание вёльвы», в конце концов, возвещает о грядущем владычестве всемогущего, всесильного нового бога с юга, чья победа видится неизбежной и достойной восхвалений.
Автор «Речей Вафтруднира» более нейтрален и менее изобретателен. Это просто собрание большого количества несвязанных отрывков мифов, которые пересказываются через сквозную историю о споре Одина и великана Вафтруднира. Тем не менее есть все основания полагать, что мифы, собранные автором в своем произведении, уже подверглись значительному влиянию христианства – в самом деле, очень трудно было избежать этого. Рассказ о возрождении космоса после Рагнарёка проистекает из того же социоисторического контекста, в котором было написано и «Прорицание вёльвы».
В Х и XI веках, когда скандинавская религия вытеснялась христианской по всей территории Скандинавии, многие викинги начали верить, что они живут во времена Рагнарёка. В конце концов, согласно всем историям, не должны ли боги потерпеть поражение в этой финальной битве? Теперь, когда боги и в самом деле пали, не означало ли это наступление предсказанного краха их самих и их мира? Но в тот период новый бог и новый мир поднимались из пепла старых богов и старого мира. Так что людям казалось, что, хотя пророчества о Рагнарёке и были верными, в них забыли упомянуть о том, что катастрофа еще не была концом всего. За ним следовал новый, другой мир. Не здесь ли истоки происхождения идеи о возрождении после Рагнарёка?166
Если рассмотреть все эти доказательства в целом, то можно предположить, что дело обстояло именно так. Опять же, ни в одном из других произведений древнескандинавской литературы не упоминается возрождение мира после Рагнарёка. Но можно найти несколько отрывков, а также множество произведений литературы Северной Европы, от народных сказок до формул клятв, где упомянут некий будущий катаклизм, конец космоса, после которого никакого восстановления не последует167. Некоторые из них, например скальдические поэмы «Песнь о короле Эйрике» и «Песнь о короле Хаконе», значительно старше, чем «Пророчество вёльвы» и «Речи Вафтруднира»168. Более того, их строки звучат зловеще и трагично. Любой намек на радостное возбуждение и надежду на возрождение, как в «Прорицании вёльвы» и «Речах Вафтруднира», абсолютно отсутствует. Разумеется, если бы эти произведения просто не упоминали о широко распространенном веровании в перерождение космоса после Рагнарёка, их бы не было так много и они, по крайней мере, отражали бы эту веру в лучшее своим тоном и другими более тонкими средствами. Но ничего подобного нигде не обнаружено.
Таким образом, можно сделать сенсационный вывод – скандинавы, по крайней мере изначально, считали Рагнарёк единичным событием в будущем, уничтожающем все следы существования космоса, к которому они принадлежали и который оберегали их драгоценные боги.
Точка зрения скандинавов на время и его конец может поразить нас как чрезвычайно мрачная и даже безнадежная. И на одном уровне она действительно мрачна и безнадежна. Но, как мы увидим в следующей главе, викинги находили экзистенциальное успокоение не в том, что произойдет в будущем, а в том, как они примут все, что бы ни происходило с ними.