ух мужчин даже задерживали по подозрению. Всё без толку, выбить чистосердечное не получалось. Зато их показания помогли обыск в доме тети мальчика инициировать. Очередной. Судиков для осмотра привлекают не всегда, но если надо, к примеру, экспертизу следов крови произвести, то мы тут как тут. Ничего не нашли, за исключением нескольких засохших небольших пятен. Образцы были взяты. Мы уже шли к выходу, и я, чисто случайно, заметила большие деревянные бочки, декорированные под клумбы. Даже сейчас не могу сказать, чем они меня привлекли. Возможно тем, что у дедушки были такие, в них хранилось вино. Мы с Аней по детству вокруг них как две обезьяны скакали. Сверху, снизу, сбоку, исследовали их и вдоль и поперек. В общем, в одной из них нашли труп мальчика, залитый бетоном.
Ребенок к тёте собрался, предупредил бабушку с мамой по телефону. Жили в одном пригородном поселке. Перед выходом, видимо, передумал ехать на велосипеде. Довезли его к родственникам два парня, которых и задерживали в период проведения следствия. Зашёл на территорию дома и исчез. Позднее муж тети признался: мальчик приехал, жены дома нет, остался её дожидаться, попутно отвлекая его от покраски старого антикварного шкафа. В какой-то момент эта тварь, устав отвечать на вопросы, ударил ребенка молотком по голове. Бездыханное тело завернул в пленку, которой был пол застрелен, и не нашел ничего лучше, чем спрятать его на территории своего участка. Не уверена, что можно считать вменяемым человека, который может спокойно жить, спать, ходить каждый день мимо тела, убитого человека. Но принудительное лечение это слишком мягко для таких недолюдей, на мой взгляд.
- Практику… как же, - смотрит на меня многозначительно.
- Ой, всё. Лучше расскажи, как у вас тут?
- Хомяк твой, долгоиграющий, снова у нас.
Вау. Неожиданно. Медленно киваю, глаза распахнув, мол, да что ты?! Эксгумация в четвертый раз, это сильно. И бестолково. Тело покойного, очень богатого дедушки буквально на части наследники рвут.
- В этот раз кто?
- Дочка прикатила в наследство вступать. Утверждает, что на момент составления завещания уже дедок был не в себе.
- Они сами там не в себе.
- Пошли, детка. Дядя Толя добрый сегодня, на выбор тебе: трепанацию или гисту хочешь делать? – произносит с улыбкой от уха до уха, взгляд маньячный.
Стоит мне подняться, он тут же хватает меня за пряжку ремня и тянет в наш милый цоколь.
Работа привычно меня увлекает, позволяет отвлечься от грустных мыслей. У Толи смена до четырех и я остаюсь до последней минуты. Затем мчусь домой в порядок себя приводить, перед встречей с ребенком необходимо быть аккуратненькой. Смываю макияж, принимаю душ, торопливо влезаю в светлый спортивный костюм. Встреча с этими парнями для меня волнительна, хотя я и наложила вето на Костю.
Ручки у меня золотые, по его утверждению, лишь такое объяснение можно дать спокойному поведению сына. Снова мы закончили быстро, затем разминаем непарный мышечный орган.
- Скоро на папу будешь рычать, - резюмирую. За что получаю тычок пальцем в спину, от этого самого папы.
- Как динозавр, - скалится мелкий, изображая при этом руками у лица лапы, когтистые.
- Именно так.
Собираюсь уже уходить, но Петя меня за рукав ловит.
- Выпейте с нами чаю. Пожалуйста. Папа пирожные купил, если Вы уйдете он со мной не поделится.
- Сам их все съест? – удивляюсь, усиливая эффект взмахом рук.
Петя хихикает. Костя глаза закатывает, обреченно вздыхая. Смотрю на него, мол, спалили тебя.
Ситуация в корне неправильная. Оставаться излишне не стоит, от слова совсем. Но как ребёнку откажешь?
Достаю из сумки коробку с шоколадными яйцами.
- Тебе, наверное, столько нельзя. Давай договоримся, твои игрушки, а шоколад папа съест?!
- Конечно! – Петя несется на кухню, миг и уже на стуле сидит, в ожидании сложив ручки свои на столе.
- У меня все зубы выдадут, - стонет Костя, с гримасой страдания на лице.
- И попа слипнется. Но вопросы решаемы, - успокаиваю его.
Глава 45
Моя жизнь словно прорубь и я в ней карась, подмороженный. Туда поплыла, сюда поплыла. Толку нет, но мне нравится. Не знаю, может кого – то стоя в шесть утра под горяченным душем посещают умные мысли, типа: «А не проиграть ли мне в памяти ферзевый гамбит Рубинштейна?», но меня – нет. В голове булькает что-то, похожее на пузыри при варке киселя, оказывается это мысли мои.
Через полчаса снова идти мучать ребенка. Лечение наконец-то начало свои плоды приносить. Для этого Косте пришлось показать Петю другому врачу, моему однокурснику, по моей же рекомендации. И вуаля! – ребенок пошел на поправку. И буковку «р» мы уже в большинстве слов выговариваем. Всего – то за десять дней. «Мы», потому что и для меня это в новинку. Учить детей – совсем не моё. Проще студенту объяснить, как вырезать пупок, удалить прохудившиеся участки и пришить на прежнее место, без потери в эстетике.
С папой его всё куда тяжелее. Мы вроде бы просто общаемся, но слишком плотно. Как-то так вышло, совсем незаметно, что мы с ним стали на связи… чуть ли не сутки напролет. Кому скажи – обхохочутся. Я, человек у которого нет социальных сетей, никогда не выкладывающая собственные фото в мессенджерах, сижу и двадцать четыре на семь пишу сообщения. Естественно, не круглосуточно, но когда я вышла на смену, мы с ним с часу ночи до пяти утра переписывались. Ну ебобо же? Ебобо. Страшила мозг просил у Гудвина, а мне всего лишь надо научиться им пользоваться. Но вместо этого, ёжики душистые, я с замиранием сердца жду пиликанье телефона. Даже звук приятненький поставила.
Вчера я приехала поздно, Петя меня ждал в пижамке, чистенький, почти готовый ко сну. Идеальный ребенок – после укола сразу уснул. Еще девяти часов вечера не было.
Костя видя моё состояние, сжалился и покормил меня ужином. Разговор вышел долгий. Он рассказал, что Жанна в Египте, отдыхает после «кощунственных условий, дурного питания, вони и хамского персонала больницы». Поездка настолько «горячая», что и в суд, на бракоразводный, процесс она не пришла. Перенос.
Я никого не сужу, а как бы сказала сестра – «ты не рожала, тебе не понять». Но мне реально не понять, как можно бросить больного ребенка и улететь развлекаться. Пусть даже папа и бабушка очень ответственные и любящие.
Бедный мой ребёнок, будущий, я тебя вниманием своим замучаю. Беспощадно.
В первой половине дня чувствую себя на гребне успеха – яхта у меня появилась. Сделана она «три д» ручкой, но это мелочи, абсолютно незначительные. Малыш старался, переживал понравится мне или нет. Ставлю её (а она с подставкой, на секундочку!) на рабочий стол, фотографирую и отправляю Косте с посылом, мол, всё круто, пришвартовала.
Лучше бы я этого не делала. Спустя несколько безмолвных часов присылает:
«Прости, не смог ответить сразу. Отбыл. Вернусь поздно ночью. Вечером зайдешь? Мама с Петей. Пожалуйста».
Следом долетает:
«С моей мамой» - успокоил так успокоил.
«Пожалуйста. Буду должен».
Да уж, как земля колхозу.
Забываем всё о том страхе, что я испытала в первый день процедур. Оп. Словно его и не было. Страшно мне стало сейчас. Реально коленки дрожат и подташнивает.
Последний раз я так нервничала в школе. Когда физрук мне четверку в девятом классе решил вывести в последней четверти, с фразой: «Придешь на пересдачу. Прыжки через козла и хождение по нему же сдавать». Кто бы знал какой леденящий ужас козел в меня этот вселял. Неописуемый. Нет бы папе сказать. Но я ведь проблемы решаю сама, надо было чтобы папа мною гордился. Залезла я на этого деревянного монстра, а шагу сделать боюсь. Учитель, к слову сказать – молодой, по доброте душевной меня решил приободрить фразой - «Не бойся, если упадешь – я тебе разотру место ушиба». Упала я тут же, но растерли по итогу его. Так бывает. Но были и плюсы, после вывиха ноги с последующим хирургическим вмешательством, мне разрешили больше не ходить на русские народные. Знала бы, полезла на страхолюдину намного раньше.
Ручонки и печенка дрожат. Чтобы не задерживать Петю со сном, утром я взяла с собой сменную одежду. По плану было: принять душ на работе, переодеться и ехать. Сейчас же, как идиотка одергиваю черное платье – чулок, и так длина миди, но я тяну. По словам Толи я – больно в нем хороша. Но сейчас оно слишком обтягивающим кажется. Те несколько раз, что носила до этого, было оно в самый раз. Интереснейшим образом наш мозг устроен.
Под крики «Алёна, Алёна, Алёна» Лидия Константиновна мне двери открыла.
- Здравствуйте, - начинаю приветствовать первой. Даже киваю немного. Стою с идеально ровной осанкой, хоть чему-то «люли – люли» меня научили. Сумку держу обеими руками перед собой, словно на собеседование пришла.
- Здравствуйте, тетя Алёна! – Петя бабушку перекрикивает. – Я же тебе говорил – она красивая! – обернувшись к бабушке, говорит немного тише, но слышно мне прекрасно. – А ты мне не верила, - бабушка на него шикает.
А я стою неподвижно. Интересно, сколько ужаса в моих глазах отражается?
Это не моя мама, и как в случае со связью с Артёмом, я могу не переживать, что родной человек от меня отвернется из-за того что я спала с женатым мужчиной. Да, блин, с Костей я вообще не спала! Но чувство неловкости на эпохальный уровень выходит.
- Алёна, добрый вечер. Проходите скорее, - говорит женщина со мной любезно, но легче не становится. – Мы тут динозавров на поезде по всей квартире катали, увлеклись. Не обижайтесь, надо теперь внимательно под ноги смотреть.
Стараюсь на женщину не пялиться, но Костя похож на маму невероятно. Вплоть до взгляда, одинаково цепкий, глубокий. Даже мимический дефект в виде ямочек на щеках передался по наследству. С левой стороны слегка глубже, справа диаметр едва заметно шире.
- Мы с тётей Аленой вместе рычали на папу.
- Она мне двадцать яиц шоколадных принесла, мы их распаковывали, а папа ел.
- Это она меня рычать научила. Я ведь тебе говорил… говорил… говорил.