Так и с малышкой вышло. Один из следователей пробил: девочка пропала, мать подала в розыск. Нашли, домой отказалась вернуться, жила с приезжим мужчиной. Ей в этом году восемнадцать исполнилось, сама уже решать может. И вот теперь и она, и он, и ещё десятки людей, с ними сгоревшие, у нас в морге лежат.
Меня так и не отпускает. Среди девушек наших, ходят пересуды, мол, я бессердечная. Работаю даже там, где мужчин жуть берет. Случаи в практике встречаются разные, но это работа. Желающих к нам попасть предостаточно, откажешься выезжать на место обнаружения тела в составе опергруппы – ручкой помашут.
Всем очевидно - раздражение своё даже скрывать не пытаюсь. Зоя хотела оставаться в курсе последних событий, а попала в эпицентр моего негодования. Борис Эдгарович берет её под руку и тянет к двери, взмахом руки прерывая её возражения.
Я смягчаюсь, скрежет в ушах слегка притихает. Беру себя руки и обсуждаем с ребятами детали, перечень дополнительно необходимых экспертиз, проведение повторного осмотра места происшествия криминалистами, с учетом выявленных обстоятельств.
Уходя паренек, один из следователей, обещает позвать к нам уборщицу, стекло собрать.
- А ты огонь - деваха оказывается, - подшучивает надо мной Толя, когда мы вдвоем остаемся. – Я думал всё, пожарище будет. Приготовился космы Зойкины от тебя спасать, но ты и тут облом организовала. Вазелин не пригодился, - крутит небольшой тюбик в руках и в карман халата убирает.
- Толя! – закрываю лицо руками и нервно посмеиваюсь.
- Ну, а что? Я первый раз тебя такой горяченькой видел, а – то все болтают, ледышка, да ледышка. Я у меня вот, посмотри, - руки протягивает, и правда, темные волоски на них дыбом стоят.
- Я не хотела, прости. Бесит меня лицемерие это.
- Малышка – ледышка, иди сюда, - объятья распахивает, приглашая. – Тебе надо меньше думать головкой своей, детка моя. Расскажи мен лучше, как дела у тебя? - сжимает слегка. – Давно не тискал тебя. Ещё похудела? Не стоит.
- Специально не пыталась, Толь, – обнимаю в ответ, голову на плече ему кладу.
- Как у тебя с новым возлюбленным дела обстоят?
Делаю «тык» ему в ребра.
- Хочет, чтоб я отдохнула.
- Видишь, а сама поняла о ком речь, - посмеивается с меня.
Как тут не понять? Мы с ним пререкаться в переписке успели. Пока он опять не пропал.
- Согласен с ним. А - то покусаешь нас скоро.
- С тебя начну, милый, ты же знаешь.
- Вырастил Богдан на мою голову дочку.
Иногда Толя пробалтывается. Они с папой знакомы неплохо, и он тут за мной по типу «смотрящего», но делает он это тактично, претензий не возникает.
Они возникают к Константину! Выказал мне свое недовольство по поводу моей упертости и несговорчивости и снова в закат устремился, как тут спокойной остаться?
Глава 63
Обидно, когда планируешь сладкий сон, предвкушаешь его, красочно представляешь, а потом понимаешь, что забыл о своей смене. И так раз за разом, настоящая временная петля.
Выхожу через черный ход на свежий воздух, тут же оказывается, что двое моих коллег, в лице всем известных Анатолия и Георгия, его загрязняют путем дыхания дыма. Ну капец.
- Доброе утро, мои наилюбимейшие мужчины! – произношу громко с восторгом.
Пока они, ожидаемо, расплываются в улыбке и здороваются, резко подлазою под руку Толе и делаю затяжку его сигаретой.
Боже! Одна его реакция и этот шикарный выкат глаз стоят того, чтоб эту вонь покурить. Забираю сигарету из рук опешившего коллеги.
- Отдала быстро, Алёна, - строго произносит, руку протягивает.
- Я её уже обслюнявила всю, - демонстративно провожу языком по ней.
Гоша хохотать начинает.
- И это моя лучшая, да что там, любимая студентка была! – причитает, параллельно достает новую сигарету.
- А как же я? – возмущается Гоша.
- А ты у нас залетный. Мы с Алёной тебя не планировали.
- Но вписался ты идеально! – подбадриваю, забираюсь на бетонную стену. Функционал нулевой у нее, никто не знает зачем она тут и откуда.
- Естественно. Залетные у нас не задерживаются. На тебя Алёнку оставлю, когда на пенсию от вас уйду. Хотя… Нет, малышка, к тому времени многодетной матерью уже стать должна, - смотрю на него губы поджав, Толя посмеивается. – Не кривись. Вот увидишь, так и будет.
- Тогда лучше не курить, Алёнушка, - как ни в не бывало выдает Гоша. Мой ты хороший, светлый человечек.
Наш мозг поистине уникален. Как вот так вышло? В профессионалом плане к нему нет вопросов никаких, знания незаурядные, стрессоустойчивый, а в жизненных, личных вопросах – идеально чистый блокнот, пиши что хочешь. Он открыт для всего, любые эмоции. Отклонений психических нет. Нет! И быть не может. Не та сфера деятельности, чтоб была возможность существовать в ней тревожному невротику.
В каждое наше расставание, Артём злился, что я недостаточно сильно переживаю разрыв. Тоже мне повод убиваться.
Уже захожим с парнями в корпус, когда замечаю выходящим из одной из машин припаркованных, начальника Кости. Против воли в голову лезет неприятные, тревожные мысли.
Это парадокс. Ежедневно видя различные грани и варианты концовки людской, ценить жизнь начинаешь безмерно, но в тоже время страх перед ней притупляется, уважение появляется. Но это не касается близких людей, за них ты продолжаешь переживать, сильнее, чем за себя.
Когда спустя пару часов Борис Эдгарович вызывает меня к себе, я не сомневаюсь даже, что это будет связано с небезызвестными мне представителями следственных органов. Поводов по сути множество, только драка пернатых чего стоила. Выложи кто – нибудь ее, досталось бы всем.
Но удивить меня всё же у них выходит. Входя в кабинет к своему руководству по сторонам оглядываюсь. Мы только вдвоём, уже хорошо.
- Присаживайся, Алён, указывает на кресло стоящее напротив его стола. – Долго тебя не задержу. Во – первых, поблагодарить хотел, и от службы и от себя лично. Ты, - под моим скептическим взглядом тут же поправляется. – Вся команда ваша – молодцы. Горжусь вами. Искренне. За такой срок короткий справились, - вообще-то мы ещё в процессе, но разговор – то не о том.
- А во – вторых? – мягко интересуюсь.
- В Москве научный форум проходит… Надо бы… В общем ты послезавтра летишь, - склоняю голову на бок и смотрю на его руки. Раскручивает – закручивает ручке свою перьевую. А чего это мы нервничаем?
- Простите, но у меня возможность отсутствует. Работы…, - пожимаю плечами. – Сами понимаете.
Встать бы и свалить, но воспитание заставляет сидеть, с ровной спинкой.
- Нет, - серьёзно? Даже не стараюсь бровь свою, ползущую вверх, придержать. – Это не просьба. Будем считать – командировка. Обмен опытом…, - взмахом руки обрывает свой поток банальщины. Достает из стола сухие салфетки и начинает ими руки промакивать, по ладоням проходится.
Если до этого были сомнения, то сейчас отпали.
- Это со следственным связано как-то?
Ответ мне известен. Придушила бы сейчас Костю на эмоциях. Терпимость? Нет, о таком я не слышала.
- Алён, я тебе поклясться могу, если бы я знал, что этим всё закончится, то никогда бы не настаивал на той злосчастной командировке, да что там, против бы был.
Глава 64
Кипятущий душ и секционный зал способны меня привести в чувства из любого состояния. При проведении вскрытия инстинктивно собираешься, в голове остается только работа, концентрация как по щелчку пальцев срабатывает. С душем сложнее, но эффект не хуже. Если Иван Петрович вырабатывал срабатывание безусловного рефлекса на условный раздражитель у собаки, то я на протяжении долгого времени вырабатывала его у себя самой.
После первого расставания с Артемом было так плохо, что выходить из квартиры не хотелось, как и общаться с людьми. Меня хватало только на то, чтоб до душа добраться. Включала горячую воду и всеми силами старалась отключить свое сознание, спустя какое – то время получилось. Правда, затратило это больше пресловутого двадцать одного дня. Как не сварилась за это время – не знаю.
- Что хотел от тебя? – интересуется Толя, когда злая я вхожу в секционку.
У него с нашим руководством последние несколько лет напряженные отношения. Открытого противостояния нет, как и симпатии. Равнодушие, если обозначить мягко. Если что – то идет не так Анатолий Федорович не промолчит, таких не любят.
- В отпуск меня отправляют, - произношу равнодушно, хотя внутри подкипаю.
Толя всем корпусом ко мне разворачивается, взглядом сканирует.
- Да нормально я. Бесят просто. Движ странный какой – то за моей спиной происходит, - успокаиваю его, не хочется старичка любимого волновать.
- В крысу, - резюмирует Анатоль обыденно, с легкой ноткой туманности в голосе. – Им не впервой.
Похихикиваю. Нам с ним легко, это один из решающих факторов в нашей работе. Должно быть комфортно. Тяжести хватает и так.
- Костя писал, но я бы предпочла обсудить с ним при встрече, а не так вот, - пздц, если честно.
Мы не виделись почти две недели, он пишет раз в несколько дней, узнает как дела у меня, но тему моего «отдыха» он не поднимает уже. После того, как я свое «нет» высказала, несколько раз.
- Вообще – то я прав с ним. Тяжелые были недели.
Понимаю, о чем Толя говорит. Тут дело не в количестве трупов. Эмоционально тяжелее работать с живыми эмоционально травмированными людьми. Претензии, недовольство, яркое выражение собственной безысходности. Человека с тонкой душевной конструкцией это ломает. Если в тебе недостаточно сил к сопротивлению, то лучше не начинать здесь работать.
- Я бы сам тебя отправил отдохнуть. Но я б и жениться на тебе был не против, - добавляет словно бы размышляя. – Так что на мое мнение полагаться нельзя, - половину его лица маска скрывает, но по лучикам вокруг глаз понятно, что шутит.
- Ты ужасный, - произношу, возвращая взгляд к своему «пациенту». – Но я тебя всё равно люблю. Считай, что согласна.