Костя обхватывает меня за голову, чмокает в лоб.
- Не страшно, Алён, - его выдержка меня поражает.
Здоровается с Артёмом, затем с женщинами.
Атмосфера вокруг нас достаточно странная, я бы сказала - густовата. Оно и понятно. Я спала с мужем этой миленькой девушки. А она перед этим с человеком, которого я любила, и с которым была в длительных отношениях.
- Подержишь? – предлагает мне Лея. Глазами на дочку показывает. – Поверь, чем больше тренировок, тем лучше.
Достаю из сумочки влажные салфетки, руки вытираю. Снимаю браслеты с запястья, чтоб не давили крохе, отдаю их Косте. Он и Артём наблюдают за мной с ухмылками скептическими. Очень похожи в этот момент. Надеюсь это просто профессиональное.
Мама Леи стоит губы поджав. Ей происходящее не нравится, от слова совсем. Готовится в любой момент внучку из моих рук выхватить.
- Ну, здравствуйте, Дарья Артёмовна, - как только беру малышку на руки, она глазки свои открывает, одна маленькая бровушка вверх ползет. – Артём, с ума сойти. Как она на тебя похожа, - произношу взгляда от его дочки не отводя. - Взгляд идентичный. Дознание будет проводить лучше папы, - малышка пускает пузырь из слюнок и звонко в голосок смеётся.
Возможно, мои собственные кошечки слышат, или на них сказывается мой эмоциональный всплеск, но так или иначе, они копошиться начинают. Вот уже две недели, как я их чувствую. Листочки трепещут внутри, счастье до краев заливает, плещусь в нем полуживая.
- Да – да, очень на Артёма похожа, - Лея подхватывает. – Я ему так же говорю, а он отмахивается. На ней, кстати, один из тех костюмов, что ты подарила.
Начинает рассказывать, что они носили все из подаренных мною комплектов. Наш местный дизайнер выпустил огненную линейку одежды для деток с рождения до полутора лет, продавались вещи в наборе. Удержаться я не смогла. Чувствую, что и для малышек начну всё скупать.
В их компании мы проводим ещё пару минут, затем Тёма уводит делигацию на регистрацию.
Костя так смотрит Артёму вслед, что меня коробит.
- Я люблю тебя очень. Именно тебя. Тебя одного, - шепчу ему на ухо, на пальчики привстав. Сейчас каблуки бля меня стали роскошью, разница в росте дает о себе знать.
Призналась впервые. У Кости с этим проще дела обстоят.
- Неужели дождался, - иронизирует, при этом вижу по глазам - он тронут. – Думал на свадьбе у дочерей, может быть снизойдешь.
Обнимаю его крепко – крепко, лицом в грудь утыкаюсь. Он так пахнет приятно, что я успокаиваюсь, даже слабость чуть попускает.
Весь полёт до Калининграда провожу на его плече. Костя гладит, целует в макушку.
Прелести беременности я уже ощутила, хотя ещё ходить и ходить. Железодефицитная анемия у меня как из учебника. Смещение диафрагмы, отдышка, быстрая утомляемость, частое мочеиспускание. Это всё мелочи. Я готова весь день принимать железо и витамины группы «В» лишь бы не было преждевременных родов. Они являются одним из самых частых осложнений при многоплодных беременностях, по разным подсчетам от тридцати до пятидесяти процентов случаев заканчиваются преждевременным прерыванием. Поистине некоторая информация мешает спать по ночам.
Добравшись до кровати в родительском доме, подаю поверх покрывала, успев предварительно переодеться. На другое сил нет. Прошу Костю маму успокоить немного, увидев меня у неё паника началась. Не знаю чего она больше боится, что я кони тут двину свои иди что папа разозлится, узнав что без него провернули.
Просыпаюсь от того, что меня гладят легонько.
- Моя девочка маленькая, даже ты отупилась. А я ещё на Аню сердился. Родишь моих внучек, тогда отругаю, - папа наклоняется, в щеку целует. – Тебе вредны перелеты, - начинает ожидаемо заводиться. – Утром поедем, сдашь анализы у меня, - ага, как же, для этого приехала. У нас в центе федерального округа негде кровь сдать. – Я на Константина больше надежд возлагал.
Папа мыслит по принципу: кто не режет, тот не врач; кто прислушивается – не мужик.
На самом деле он грозности умышленно себе придаёт. Костя ему понравился, на сколько это в принципе возможно. Но это секрет, знаем только мы с папой. Утром, спускаясь к завтраку, слышу как родитель напутствия даёт, а – ля как надо со мной себя вести, чтоб я на голову не садилась. Слегка улыбаюсь, звучит очень мило.
Детский дом, куда Родиона распределили, в области считается лучшим. Если отзывы зайти почитать, один хвалебнее другого. Но как бы там ни было, детский дом – это звенящая пустота, боль и несправедливость. Даже самым смелым и стойким малышам нужны мамы.
Родика жду в пустой комнате, сама так попросила. Вся извелась. По позвоночнику холодные капельки катятся, сердце сдавливает. Боюсь сделать что-то не так или сказать. Дверь приоткрывается Родиоша заглядывает. При виде меня его глазки распахиваются и загораются. В этот момент я безумно жалею, что не забрала его сразу. Несколько подряд предательств от близких людей – невыносимо. Он с места срывается так быстро, что я только и успеваю опуститься на корточки, и коленями в пол упереться. Маленькое тельце врезается тут же. Стараюсь не плакать, его не пугать.
- Я знал, что ты ко мне в гости приедешь. Я всем говорил, а они мне не верили, - сообщает торжественно, он очень доволен, что прав оказался. – Эмилия Валерьевна говорит, что таких как я не забирают, и даже не навещают. Таких больших, - добавляет. Если сперва сдавливало, то сейчас, подведомственный папе орган, кровоточит. Язык бы отсекла старой кукушке, это не трудно. – Посмотри, уже почти не заметно, - поворачивается ко мне стороной повреждённой, - в глаза заглядывает, в них столько надежды. – Я терпел, как и обещал.
Касаюсь губами шрама, глажу его по светлой головке. Потрясающий мальчик. Самый – пресамый.
- А ты надолго приехала? Я хотел…, - он от меня отстраняется, в этот момент ручкой касается живота и замирает. Переводит взгляд на него и долго рассматривает. – Ты мамой скоро станешь? Их там двое, как вас с сестрой? – наконец-то восстанавливает зрительный контакт. Кажется, грустнеет.
- Да, как и нас. Их там две. Две девочки, -вскользь говорила, он помнит.
- Это больно? – на живот снова смотрит.
- Нет, Родюш, но трудно.
- Летать тоже трудно? Ты нескоро теперь прилетишь в следующий раз? Времени не будет, - вздыхает, смотрит по сторонам. В паре метров от меня ещё один стул, он хочет подальше сесть.
- Скорее всего, ты прав. Перелет дался трудно. Но я очень хотела к тебе. Хотела тебя попросить. Вдруг ты захочешь…, - папа прав, я отупела. Слова подбираю с трудом. – Жить с нами. Со мной, с ними, - взгляд на живот опускаю. – И папа их. Вы с ним точно подружитесь.
Костя уже от тебя в восторге. Я снизошла злосчастный штамп таки бахнуть.
- Ты меня к себе заберешь?
- Если ты согласишься, то с радостью.
Маленькие ручки меня душить начинают, в объятьях. Полагаю, что это ответ положительный.
Эпилог 1
Лена и Соня лежат на разложенном диване, как всегда в обнимку. Наблюдаю за ними через отражение в зеркале. У каждой есть по кроватке, но спят они исключительно вместе, по отдельности орать часами напролет могут. Мне так кажется. Сдаюсь я быстрее обычно, мой максимум – минут сорок. Каким образом они друг дружку не будят – не известно, но преспокойно спят, каждая на боку, ручки кладут друг на друга, порой даже на лица. Зрелище умилительное. Залипаю я на них постоянно.
Возвращаю взгляд к своему отражению. За четыре с половиной месяца я почти восстановилась. Из набранных килограммов ничего не осталось. Но одно «но» всё же есть. За тридцать два года «до», у меня не было ни единой растяжки на коже. В юности проблема стороной меня обошла, резких похудений, набора веса никогда не случалось, эстетика была максимальной. Сейчас же… на моем животе живого места нет. Вертикальные, извилистые полосы весь расчертили. Крема всевозможные до… одного места. Вздыхаю. Неприятно, конечно, но барышни за моей спиной того стоили. Хоть на лбу такие отметины, я бы согласилась.
- Не расстраивайся, ты и с ними лучше и красивее всех остальных, - на голос Кости оборачиваюсь. Ужасная привычка ходить бесшумно снова при нем, как только косточки зажили, бренчать при ходьбе перестал.
Убираю руку от живота, футболку одёргиваю.
Костя подходит, запускает свою руку мне под одежду. Кожей на животе чувствую, насколько его пятерня горяча.
- Если захочешь, мы что – нибудь сделаем с ними, - шепчет мне на ухо, прижимает к себе. – Ты только скажи – что, где и сколько, - в затылок целует. Глаза от удовольствия буквально закатываются.
- Я подумаю, - вранье на постном масле. – Есть проблемы серьёзнее, - оборачиваюсь к «вынужденному» мужу. – Сегодня ты будешь мне ассистировать, - киваю на девочек. – Как уснут ночью, поможешь ногти им подстричь, - мой тон споры не предполагает.
- Родион так прекрасно справляется с этой миссией, - чуть ли не с придыханием вспоминает о нашем мальчике идеальном.
Костя может всё: покормить из бутылочки, искупать, развлечь или наоборот спать уложить, но помочь им ноготки маленькие, да остренькие срезать, тут он стрессует.
Всё по причине того, что это квест. В кромешной темноте, вооруженные ножничками и фонариком мы крадемся на дело. Если девочки начинают ворочаться, фонарик надо рукой прикрыть тут же, или выключить и затаиться. В противном случае начинается вакханалия многочасовая. Расставаться с оружием своим они не хотят. Родион безропотно в этом участвует, а папашка халтурит.
- Родик со всем прекрасно справляется, но хочу я с тобой, - тычу ему пальцем в грудь.
Всё с тобой хочу. До глубокой старости.
- И на работу ты ночью не поедешь, пока не поможешь, - тянусь к его щеке, Костя голову поворачивает, подставляя губы.
В дверь скребутся. Сразу понятно кто по ту сторону. Мама супер чувствительной девочки Маргаритки. От громких звуков Наташа сходит с ума.
- Ты где своих потеряла? - интересуюсь у нее, распахивая дверь настежь.