Вот и спешили добрые люди за временем, чтобы делать добро. Оно как стремечко, которое подстегивает удалого коня. Вот бы не упасть с этого коня, чтобы голодный волк не набросился на тебя. Задает конь ритм, стучит подковой. Но нет никакого страха и риска. И раннее благословенно время. Значит не с лихом начато дело, а по доброй воле. И волк убежит в свой неурочный час.
21.09.13.
Божья коровка
«Божья коровка. Черная головка.
Полети на небо, принеси нам хлеба.
Черного и белого, только не горелого».
Божья коровка прилетела на Черный яр.
Там у знахарки собака черная – белые зубы, и кот черный – огненные глаза, и синичка с черной головкой летает.
Черная головка – значит, мыслям тепло и думать легче. Любят божью коровку – черную головку в 1-м классе все дети, потому что учатся думать в школе. А Женя Чернышов даже решил: буду летчиком-космонавтом, полечу на небо.
Только я думаю, какого хлеба принесет божья коровка с неба. Разве ветер закинет семечко или зернышко, из которого травинка вырастет, а может, даже колосок. Да дикий он. И зернышко такое дикое, как черная головка божьей коровки.
В Черном яре знают о божьей коровке сказку. Недаром она черными родинками отмечена. Сколько этих родинок? А кто знает? Надо посчитать их. Только их всегда четно. Значит, и в Черному яру чет.
Хоть и унесло, точно ветром, оттуда бабушкиных родителей в другое место. Но как его забыть? Жили там бабушкины предки из века в век, из рода в род. Был у них свой лес, и дом стоял свой. Да, словно унесло их оттуда ветром, как зернышко. Да сама судьба – божья коровка, повелела уйти. Было бы счастье. Да и у него крылья, как у божьей коровки.
Помолиться бы только. Трудна молитва. Но вся трудность пропадает, как вспомнить божью коровку с черной головкой. И любая трудность по плечу. И молитва с божьей помощью сама читается. Будто сама божья коровка ее как детское стихотворение и придумала.
24.03.13.
Преодоление
Никто не заметил, как в зале библиотеки появился священник и сел за круглый стол. Он сидел тихо и скромно перелистывал свои записи проповеди, приготовленной для чтения. Наконец, пришедшие на беседу заметили его и расселись вокруг послушать, что он скажет. Голос у батюшки был ровный и немного глухой, слабеющий, как огонек затухающей свечки. И это настроило нас на располагающую беседу, и в зале воцарилась какая – то глубокая, спокойная тишина. Говорил он тихо, но убедительно и уверенно, от слов его исходила некая сила. Но вместе с тем говорил он просто, и было его легко слушать.
– Что вы думаете, – спросил батюшка, – если человек сам себе не прощает, то сможет ли его простить Бог?
Мы молчали и ждали ответа.
– Конечно, надо прежде всего найти лад в себе. В других его искать – напрасный труд, – продолжал батюшка.
И мы смотрели на него не как на догматика, хотящего презренно упрекнуть нас в низких грешках. Нам казался он близким, откровенным другом, с которым мы собрались поговорить.
– Я вам расскажу одну притчу о талантах, – сказал батюшка и начал рассказывать притчу. – Царь решил разделить между людьми таланты. Одному дал 4 таланта, другому – 2, а третьему – 1. И сказал употребить эти таланты на пользу. Первый и второй вложили свои таланты в дело и получили двойную прибыль, а третий просто зарыл свой талант, чтобы потом при случае его вырыть. Узнал царь, что люди сделали с талантами. Первых двух он наградил правом править городами, а третьего наказал, потому что первые использовали с пользой таланты, а третий – талант спрятал и не употребил его. И из-за этого пострадал. Так и все должны знать свои таланты и реализовывать их.
Батюшка был похож на сказочника, но вдруг тема его разговора быстро сменилась на научную, и он сказал:
– А вы представляете, что такое жизнь, и на что она похожа? Ведь ее сравнивают с постоянным движением электрона. Было выяснено, если электрон остановить, то он исчезнет. Так и жизнь.
Я сразу вспомнила физический закон, который учила в школе о тяготении электрона к протону, в результате чего получается молекула. И мне жизнь представилась очень тонкой невидимой материей, которую легко разрушить, подобно распаду атома, необратимой реакции. Но невозможно, чтобы все электроны остановились, где-нибудь будут существовать их двойники. И тут мне показалось, что распад атома или распад тонкой связи – это смерть. Будто угадывая течение моей мысли, батюшка рассказал странную историю о себе.
– Вы, наверное, заметили, что я хожу с палочкой. Я хромаю, мне очень тяжело ходить после аварии, в которую я попал. Я был при смерти. Мне раздробило позвоночник, и все думали, что я умру. Но я выжил. Я думаю, чудом. Но врачи сказали мне: «Он теперь „овощ“, то есть не сможет ходить». А я не поверил, я обиделся, что я, по их словам, «овощ», я чувствовал, что если я выжил, то я преодолею свою болезнь. И я стал учиться ходить.
– Вас будто воскресили из мертвых. Видно, сам Бог послал такое испытание, – сказала я.
– А из-за чего Вы попали в аварию? Кто был виноват? Бог это знал? – спросил кто-то.
– Ну, откуда Бог мог знать, отчего ошибаются люди, совершают аварии. Это недосмотр людей, а не Бога. Не Бог этого хотел. А испытание пришлось пережить. Но вот я еще живу, проповедую и нужен людям, – улыбнулся батюшка, и мне показалось, что он счастлив.
Ему неважно, что он еле-еле ходит и физически ущемленный человек. Он чувствует любовь Бога. Она светится в нем, и этот свет он доносит до других. Вот что значит преодоление. А что, как ни это, доказывает идеал святости христианской жизни.
22.03.12.
Воздушный колокол
В Парфентьево на развилке 3-х дорог стоит церковь. Голубой купол возвышается над деревьями и виден со всех сторон деревни. Летом хорошо в деревне. Я надеваю юбку, что попроще – легкую, ситцевую, которая раздувается ветром, и иду в сад. В саду все качается от ветра: ветки, листья, трава – и говорят на своем языке: ветки скрипят, листья шелестят, птички щебечут. Это скворцы облюбовали скворечник, и будто все разговаривают со мной. Мне весело, потому что все вокруг разговаривает: и старое полено, в котором торчит ржавый гвоздь от прежнего дома, оно скрипит и ломается, если его резко возьмешь; и оторванная доска от соседского забора, в дырке которого видно все, что соседи построили на своем участке; и высокий пенек от яблони, который приглашает облокотиться – странный пенек, высокий, как столик, на нем резать можно и сидеть. Рядом дружные муравьи-трудяги, для которых самый длинный переход кажется быстрым, потому что его трудно прервать. И даже осы, которые нашли дырку в крыше и не дают красить под ней рамы, тоже разговаривают. Звуки заглушают друг друга, и все превращается в гудение, от которого кружится голова, как от жары. И только отрезвляющий колокольный звон, настоящий звон случайно радует свершившейся минутой встречи трудового дня, ясного дня, полного своих свершений, малых или больших.
Высоко колокола бьют, то ли в них сила небесная, то ли в них счастливая игра, похожая на купание облаков. И облака куда-то плывут кучнисто и рассеиваются, и пропадают бесследно, облачные барашки бегут и как одуванчики разлетаются.
А министры-колокола бьют, бьют, разнося звон по небу. И каждый колокол со своим тоном.
– Смотри, колокол летит по небу, – сказал папа.
Я зажмурилась – вот будет грохоту! Сердце сжалось.
– Ну что, упал колокол? – спросила я.
– Да нет, летит. Ты только посмотри.
Я оглянулась. И мои глаза широко раскрылись. По небу летел светло голубой воздушный колокол, бесшумно и медленно, точно женщина, несущая дитя.
– Правда, воздушный колокол. Куда же он летит?
– Куда ветер подует.
– Так значит, не видели еще чудес. А это колокол по небу летит.
– Воздушный колокол, вот и летит. Не шар, а колокол.
– А ведь он тоже настоящий колокол, а не бьет.
25.01.12.
Дерево души
– Осторожен, осторожен будь, – говорила мама Павлушке, уходящему гулять во двор. – А то стукнешься душой, кто тогда ее полечит.
– Ой, страшно. Как это душой стукнешься?
– А вот так вот. Может, случится, что сам не поймешь, как заболеешь.
– Я здесь, мама, буду, возле дома кататься на велосипеде.
– Я знаю, как ты здесь. А сам носишься, как угорелый.
– Ну, мама, со мной ничего не случится.
– Смотри, люди вокруг всякие ходят, могут что подумать о тебе или, не дай бог, сделают тебе что-нибудь. Будь аккуратнее.
– Хорошо, мама.
Так провожала мать сына гулять во двор, будто в другую, чужую страну с иноземцами, где лихо – не лихо, а люди совсем иные, по-другому говорят, живут, мыслят. В этой стране все жили вместе: и мусульмане, и христиане, и буддисты, и иудеи. И все одинаково ездили в транспорте, ходили в магазины, покупали одежду. Только работа была разной.
Говорят, вкладывают душу в работу. Без работы душа не живет. У старика мало работы и трудно жить. И работать он не может. Душа слабеет с его телом и может покинуть его, и он умрет. Чем плодотворнее работаешь, тем больше душа. Она растет с плодами труда, как дерево, и сама начинает приносить плоды. Только нужно осторожно снять эти плоды с дерева души, чтобы они не упали и не ударились, не побились. Битые плоды быстро портятся. Берегите свое дерево души.
07.12.
Троица на Белой горе
Высоко, в тайной глубинке Уральских гор, стоит Уральский Афоно-Белогорский монастырь. За крутой извилистой дорожкой, которую стеной преграждают еловые лесочки на подъемах гор, издалека виден белый храм с большим золотым куполом. Там стоит Царский крест. К нему всегда едут паломники помолиться. Сегодня Троицкая суббота. Вода – именинница, и как ни странно идет дождь. Но он радость, даже когда надо ехать на кладбище помянуть предков. В этом краю дождей все просят солнце и верят в божью благодать. Поэтому собираются крестные ходы из Перми к Царскому кресту в Белогорье как великая миссия. Дорога к храму оберегается высокими поклонными крестами.