Тайя свернула в один из дворов. Двое бойцов, которые там дежурили, уставились на Ясеня с подозрением, но пропустили. Видимо, их предупредили заранее.
Человек, сидевший в комнате за столом, неторопливо поднялся гостям навстречу. Улыбнулся девушке, потом перевел взгляд на Ясеня. Несколько мгновений они стояли, всматриваясь друг в друга.
Хозяин дома был неладно скроен, да крепко сшит. Широкие плечи, короткая шея, мощные руки. Короткострижен, с резкими чертами лица. Уже немолод. Одет по-походному – крепкая куртка, штаны из грубой ткани, тяжелые сапоги. В общем, встретишь такого где-нибудь на базаре – пройдешь мимо и забудешь через секунду. Если, конечно, не заглянешь в глаза. Ясень за последнее время привык всерьез относиться к тем, у кого во взгляде таятся отблески далекого пламени.
Хозяин сказал, обращаясь к Тайе:
– Ты не ошиблась. Теперь я вижу.
– Да, не ошиблась, – она улыбнулась едва заметно.
– Оставишь нас ненадолго?
– Конечно.
Она вышла. Хозяин вернулся за стол, пригласил:
– Садись, побеседуем. Значит, ты Ясень?
– Да. А как мне тебя называть?
– Здесь меня называют Первым. Не в смысле «лучший» или, положим, «главный». Нет, просто я и в самом деле был первым, кто поднялся сюда. А когда поднялся, понял, что мое прежнее имя уже не играет роли. Как и то, кем я был в прошлой жизни. Важно лишь то, кем я стал теперь.
– А кем ты был в прошлой жизни? – немедленно спросил Ясень.
– О, это непростая история, – Первый усмехнулся. – Когда-то я грабил обозы. Даже не просто грабил, а был предводителем, атаманом. В степи меня знали все. Но однажды я дал промашку, меня поймали. Держали в яме несколько лет. А потом казнили.
– Не понял?
– Моя вина, по мнению судей, была столь велика и неоспорима, что меня приговорили к солнечной казни. И исполнили приговор.
– Солнечная казнь? В смысле, когда плакало солнце, тебя…
– Приковали к эшафоту, как и положено.
– Но ты ведь живой?
– Как видишь.
– И как такое возможно?
Хозяин ответил не сразу. Словно прикидывал, сможет ли собеседник его понять.
– Солнце не пожелало, чтобы я умер. Оно решило иначе. Когда меня доставили к эшафоту, я был изуродован пытками и ничего не осознавал. Но солнце освободило меня. Подсказало, куда идти. Вернуло мне разум и исцелило тело.
– Погоди-погоди, – Ясень потер виски. – Я ведь помню эту историю. Ты говоришь – в степи? Я тоже оттуда. Белый Стан, смена цикла?
– Да.
– Хочешь сказать, ты Угорь?
– Так меня звали. Но это в прошлом.
– Значит, ты решил подняться на Ледяной Стол, – Ясень пытался соображать. – Но если ты был первым, то не мог принять зелье. Чтобы найти тропу, нужна ясная голова. Как руда тебя пропустила?
– А как она пропустила тебя? Ты ведь не спал, я правильно понимаю?
– Не знаю! Я выпил зелье, но не заснул…
– Меня вело солнце, – спокойно сказал хозяин. – И если ты здесь, значит, и тебя тоже. Все просто.
На этот счет у Ясеня были некоторые сомнения. Если солнце вело его, то почему отвернулось брезгливо, когда он начал подъем? Что-то подсказывает ему, что картина сложнее. Вот только он до сих пор не может увидеть ее всю целиком.
– А как же проводник, который шел с нами? – спросил Ясень. – Он же обычный человек, насколько я понимаю. И если он ведет группу, то должен хоть что-то видеть сквозь сон. Я, кстати, помню – он зелья только чуть-чуть глотнул.
– Ты прав. Он спал, если угодно, вполглаза. Осознавал, что происходит вокруг.
– Почему тогда с ума не сошел?
– Зелье все же притупляет ощущения. И две-три ходки выдержать можно. У этого была третья. Он, в любом случае, умер бы наверху.
– Ого. Как же они вообще соглашаются?
– Это каторжники. Они добывали руду. Не здесь, конечно, а дальше на юге на одиночных жилах. Там они умирают медленнее, но обречены в любом случае. Я даю им возможность умереть с пользой.
– Люди бегут с каторги, чтобы послужить тебе один раз и сдохнуть?
– Они служат не мне, а солнцу. Оно позволяет им искупить грехи. Как некогда позволило мне. Согласись, это справедливо.
– Солнце, значит, – пробормотал Ясень. – Ну положим. Пусть даже так. Но ведь надо еще, чтобы они поверили! Я смотрю, ты убеждать умеешь…
– Умею, – не стал отпираться тот, кого раньше звали Угрем. – Я даю им надежду. Некоторым – надежду на достойную смерть, большинству же – на достойную жизнь.
– Ага, – сказал Ясень, – вот об этом я и хотел спросить. Ладно, про смертников с каторги судить не берусь. Но остальные? Как правило, люди хотят от жизни чего-то конкретного. Что такого ты им посулил, чтобы они все пошли за тобой? И, самое главное, зачем ты их тут собираешь?
Хозяин встал, прошелся из угла в угол. Заговорил после долгой паузы:
– Поселок стоит недалеко от края обрыва. Пойди посмотри на юг. Там, за горами, лежит страна, из которой ты прибыл. Она существует уже тысячи лет. Сменяются циклы, люди рождаются, умирают. Но все остается по-прежнему. Драконы правят, Волки и Ястребы им завидуют. Крестьяне пашут, воины втыкают друг в друга клинки. Старые дурни в храмах блеют что-то про смирение и свет…
«Круто берет», – подумал Ясень, а собеседник между тем продолжал:
– Они что, всерьез полагают, что им ведома воля солнца? Чванливые глупцы. Да, солнце освещает дорогу. Но пройти по ней мы должны сами, своими силами. Этот путь тернист, на каждом шагу опасность, но лишь так можно подняться к вершине. А эти, в храме, хотят, чтобы мы еще тысячу лет сидели в болоте, таком уютном и теплом. Ты понимаешь?
– Пока не очень, – признался Ясень.
– Ты знаешь, что из простых компонентов можно изготовить взрывную смесь, способную развалить крепостную стену? Ты знаешь, что силой пара можно двигать кузнечный молот или даже повозку без лошадей?
– У вас есть такие повозки?
– Нет, – буркнул Первый. – Их не построить за месяц или даже за год. Но когда-нибудь они будут. Я, во всяком случае, на это надеюсь. На континенте хватает людей, которые не желают сидеть в трясине. И умеют работать, чтобы из этой трясины выбраться. Но там, на юге, их никто не желает слушать. Зато у нас они желанные гости. Вспомни своих попутчиков.
– Я помню, – мрачно ответил Ясень.
– Они не дошли, но придут другие. Много других.
– Не хочу тебя расстраивать, но, по-моему, к вам бегут не только ради вселенской мудрости. Я вот знал одного купчишку, так он ни о чем, кроме золота, думать не мог. Аж трясся весь. А ведь тоже, насколько могу судить, к вам намылился.
– Куда ж без этого, – Первый усмехнулся. – Понятное дело, не все, кто от Древнейших бежит, невинны, как дитя в колыбели. Иногда такие козлища попадаются – сам бы вздернул на ближайшем суку. Но у нас тут великие дела затеваются, без золотишка не обойтись. И хватка купеческая тоже не помешает.
– Откровенно, – оценил Ясень.
– Ну так ведь и ты не дурак. Сам бы сообразил.
– Ты уверен, что я на твоей стороне?
– Я клятв от тебя не требую. Ты пораскинь мозгами и сам себе ответь, где твое место – здесь или там. Спроси, например, что красавица твоя думает…
«Знает, куда бить, сволочь», – подумал Ясень, а вслух сказал:
– Почему она от родни сбежала? Я спрашивал, но вижу – ей неприятно.
– Обычная история, – хозяин поморщился. – Для Древнейших обычная, я имею в виду. В замках у них такая грызня, что клочки летят. А у Ястребов и подавно. Наследников целый выводок, чуть что, клюют друг друга по темечку. Вот и ее чуть не заклевали. Братец постарался. Обида у него с детства на нее, что ли? В общем, не знаю подробностей. Ты прав, не любит она про это рассказывать.
– А зачем ты ее в город посылал? Опасно же, ее до сих пор ищут.
– Про это пока не будем. Может, в свое время узнаешь. Если останешься.
– Можно подумать, я сейчас могу встать и спокойно к тропе вернуться. Пойду себе вниз, а мне только ручкой помашут.
– Ну как бы тебе ответить…
– Вот-вот, и я о том же. Слушай, а давай я прямо спрошу. Вот, предположим, останусь я. И что тогда? Чего ты от меня хочешь? Я ведь не алхимик и даже не купец с золотишком.
– Не прибедняйся, – хозяин хмыкнул. – Думаешь, у нас много таких, кто без всякого зелья сюда поднимется? Я да вот ты еще появился.
– В проводники меня, что ли?
– Нет, – Первый покачал головой. – Людей ты водить не будешь, это я тебе сразу скажу. Потому как не знаю толком, что у вас там с рудой приключилось. Обычно она манит, зовет. Ну или грозит, пугает. Но чтобы прямо вот так взбесилась? Такое редко бывает. Может, потому, что тебя почуяла? С этим разобраться бы надо. А для тебя и другие дела найдутся.
– Да уж, не сомневаюсь, – Ясень поднялся. – Ну я пойду?
– Ступай. Еще увидимся.
Ясень вышел во двор, где его дожидалась Тайя.
– Ну как? – спросила она.
– Поговорили. Интересный он тип, ваш Первый. Мы с ним, выходит, почти земляки. Я рядом с тем городишком вырос, где его это самое…
– Белый Стан, – кивнула она. – Я его хорошо запомнила.
– А ты-то откуда?
– Помнишь, я тебе рассказывала, как меня незнакомец спас? Это ведь там и было. Как раз когда солнце плакало.
– Так, погоди. Это что ж получается, мы все трое там едва не столкнулись?
– Выходит, так.
Ясень уже не верил в подобные совпадения. Значит, когда они оказались недалеко друг от друга в вещую ночь, нити их жизней переплелись. Но что именно их связало? Что общего могло быть у Ясеня с девочкой из древнейшего рода и с разбойником, приговоренным к казни? Даже в голову ничего не приходит. На эту тему с птицей-судьбой интересно было бы побеседовать, да только вряд ли она ответит.
– Пойдем к обрыву, – предложил он, – посмотрим, что видно.
Там был уже не склон, а настоящая пропасть, к краю даже подходить страшно. Тропа с рудой осталась левее, где-то в получасе ходьбы.
Ясень и Тайя сели на травку. На плоскогорье царила прохлада, и дышалось иначе, чем на равнине. В воздухе будто не хватало чего-то, но неприятных ощущений это не вызывало. Наоборот, голова была ясной, мысли текли легко и свободно.