– Через пять секунд, – ответил Майкл, пристально глядя на Лию, – я собираюсь сказать тебе, что я люблю тебя. И, если ты будешь в этой комнате, когда я это скажу, ты узнаешь.
Любит ли он ее. Или нет.
Если бы она была уверена на сто процентов, что ответ будет отрицательным, она бы не сдвинулась с места. Если бы она не желала, хотя бы отчасти, чтобы он ее любил, ей было бы все равно. Но она посмотрела на Майкла, и в ее глазах читалось что-то вроде ненависти.
А потом она сбежала.
Я смогла заговорить только через несколько секунд.
– Майкл…
– Не надо, – ответил он. – Потому что, клянусь богом, Колорадо, если ты скажешь сейчас хоть слово, я не удержусь и расскажу тебе, сочетание каких именно эмоций я прочел на твоем лице, когда тебе пришло в голову, что дело Селин может быть и не связано с Мастерами.
У меня пересохло во рту. Если Селин похитили Мастера в дату Фибоначчи, она уже мертва. Но если это дело не связано с ними, она может быть еще жива. И я…
Я не испытывала радости. Не испытывала надежды. Часть меня – больная, извращенная часть меня, которую я едва ли признавала, – хотела, чтобы она оказалась жертвой секты. Потому что, если она была их жертвой, существовала вероятность, что они оставили следы. Нам отчаянно нужна была зацепка. Мне нужна была зацепка.
Пусть даже я понимала, что Селин важна для Майкла. Пусть даже он был важен для меня.
Ты
Что-то ты помнишь. Что-то – нет. Какие-то вещи заставят тебя содрогнуться, а какие-то – нет.
Глава 12
В какой момент я стала человеком, способным испытывать разочарование из-за того, что есть шанс найти пропавшую девушку живой?
«Это цена, – подумала я, оставив Майкла одного в комнате Селин и возвращаясь на место преступления. – Цена готовности заключить сделку с любым дьяволом, заплатить любую цену».
Дин взглянул на меня и стиснул зубы.
– Что сделал Таунсенд?
– Что заставляет тебя думать, что он что-то сделал?
Дин посмотрел на меня.
– Во-первых, это Майкл. Во-вторых, он близок к истерике. В-третьих, с тех пор как Лия спустилась сюда, она изображает из себя мисс Бабочки-Цветочки, а она напускает на себя такой вид, только если издевается над кем-то или сильно расстроена. А в-четвертых… – Дин пожал плечами. – Возможно, я и не чтец эмоций, но я тебя знаю.
Прямо сейчас, Дин, я сама себя не знаю.
– Я ездила к твоему отцу. – Не знаю, чем были для меня эти слова – исповедью или епитимьей. – Я рассказала ему о нас, чтобы он рассказал мне о Мастерах.
Дин помолчал несколько секунд.
– Я знаю.
Я неподвижно смотрела на него.
– Как…
– Я знаю тебя, – повторил Дин, – и я знаю Лию, и единственная причина, по которой она сообщила бы мне, что что-то происходит между ней и Майклом, – чтобы отвлечь меня от чего-то худшего.
Я рассказала твоему отцу, что чувствую, когда ты касаешься меня. Я рассказала ему, что он преследует тебя в кошмарах.
– Не знаю, что этот монстр сказал тебе. – Дин посмотрел мне в глаза. – Но я знаю, что у него очень специфическая реакция на все прекрасное, на все настоящее – на все, что связано со мной. – Его пальцы слега коснулись края моего подбородка, затем мягко легли на затылок. – Но больше он этого не сделает, – твердо сказал Дин. – И ты ему не позволишь.
У меня сжалось сердце, но я не отстранилась от его прикосновения. Не отступила.
– Селин Делакруа была похищена не кем-то из Мастеров. – Я позволила себе ощутить тепло, исходящее от кожи Дина. Я отогнала отзвуки голоса его отца. – Не знаю как, но Майкл понял. Лия подозревала, что он что-то скрывает. И какая-то часть меня, немалая, хочет…
– Хочет, чтобы нашлась зацепка, – договорил за меня Дин. Его южный акцент показался заметнее, чем когда-либо. – Ты хочешь, чтобы мы напали на след. Но ты не хочешь, чтобы эту девушку сожгли заживо, Кэсси. Ты не хочешь, чтобы она умерла в муках. На это ты не способна.
Он говорил так уверенно, с такой верой в меня, даже после того, что я ему рассказала. Я подумала про маму, про то, как она насмерть дралась со своей предшественницей. Мы никогда не знаем, на что способны на самом деле.
Я сменила тему:
– Ты не удивился, когда я сказала, что похититель Селин – не кто-то из Мастеров.
– Я подозревал. – Дин остался внизу, чтобы еще раз осмотреть место преступления, потому что что-то казалось неправильным. Я задумалась, почему он заметил это, а я нет. Я должна была быть прирожденной. Я должна справляться лучше. Я увидела, что для нашего субъекта это первое подобное преступление. Почему я не сделала еще один шаг и не увидела, что Мастера не подпустили бы близко человека, который настолько не контролирует себя, настолько неаккуратен?
– Ты была в ее голове, – тихо сказал Дин. – А я – в голове нападающего. С ее точки зрения, не важно, выбрал ли ее напавший потому, что она была первой из девяти жертв, или потому, что она была первой и единственной. Для нее не важно, был ли в его действиях элемент ритуала или лишь страсть и злоба. Она бы в любом случае защищалась.
Я закрыла глаза, снова представляя себя на месте Селин. Ты сражалась. Ты не убежала. Ты знала субъекта. Возможно, ты была напугана, но также ты разозлилась.
– У Селин есть секретный ноутбук, – сказала я Дину. – Полиция его не заметила. И, что бы тут ни происходило, отец Майкла как-то в этом замешан.
Глава 13
– Мы понимали, что это лишь догадка. – Бриггс обращался к Стерлинг, хотя сообщили ему мы с Дином. – Но даты совпадали, образ действий преступника тоже подходил. Нужно было проверить.
– Ты так говорил, – отрывисто произнесла Стерлинг. – И директор так говорил.
Я вспомнила тот разговор. Директор Стерлинг разговаривал только с Бриггсом – не со своей дочерью и не с Джудом.
– Не своди этот разговор к обсуждению отца, – тихо сказал Бриггс Стерлинг.
– Не я это делаю, а ты. – Тон Стерлинг напомнил мне, что Бриггс был не только ее напарником, но и бывшим мужем. – Это вовсе не была догадка. Если бы ты спросил меня – если бы ты или мой отец потрудились вспомнить, что среди нас есть профайлер, – я бы сказала вам, что в действиях преступника слишком много гнева, слишком мало контроля и это не стыкуется с тем, что мы уже знаем о Мастерах.
Выводы, которые скрывались за этими словами, были как удар по голове.
– Вы знали, что это дело не связано с Мастерами? – Мой голос звучал напряженно. Вы знали, но позволили мне поверить…
– Я знала, что пропала девушка, – тихо сказала Стерлинг.
– И ты даже не подумала поделиться этими мыслями со мной? – Голос Бриггса стал жестче.
Стерлинг спокойно ответила на его взгляд.
– Ты не спрашивал. – Немного помолчав, она повернулась ко мне. Ее интонация слегка изменилась и теперь напомнила мне, что однажды она говорила, что, глядя на меня, она видит себя. – Никогда нельзя позволять себе настолько сильно фокусироваться на одной вероятности – или на одном деле, – чтобы потерять объективный взгляд, Кэсси. Когда расследование превращается в твою потребность – в мести, одобрении, искуплении, контроле… ты уже проиграла. Есть тонкая граница между тем, чтобы следовать своей интуиции и видеть то, что ты хочешь увидеть, и не мне тебя этому учить. – Она снова взглянула на Бриггса. – Всем нам приходится усваивать этот урок на своем опыте.
Ты думаешь о деле Найтшейда. Мои инстинкты профайлера работали на полную. Несколько лет назад Бриггс и Стерлинг не знали, что убийца, которого они выслеживают, – один из Мастеров. Они не знали, что, пока они преследуют Найтшейда, он охотится на их коллегу – на Скарлетт Хокинс. Дочь Джуда. Лучшую подругу Стерлинг.
– И что же за урок ты пытаешься мне преподать? – резко произнес агент Бриггс. – Не принимать решения, не обсудив их сначала с тобой? Не занимать сторону твоего отца ни по каким вопросам? Не просить Джуда мне довериться?
– Не просто так я создавала программу обучения прирожденных в обход директора, – ответила Стерлинг, сохраняя контроль над эмоциями. – Отец очень хорошо справляется со своей работой. От него за милю несет макиавеллизмом. И он может быть очень убедительным.
– Я принял решение сам, – возразил Бриггс. – Твой отец ни при чем.
– Он всегда хотел сына, – тихо сказала Стерлинг. – Целеустремленного, амбициозного, созданного по его образу и подобию.
Бриггс напрягся всем телом.
– Это из-за Скарлетт? Ты по-прежнему винишь…
– Я виню себя. – Эти слова Стерлинг прозвучали словно взрыв. – Дело не в тебе и не в отце. Дело в том, что мы не должны становиться одержимыми одним делом, одержимыми победой, настолько, чтобы переставать замечать все остальное. Скарлетт положила свою жизнь на алтарь победы, Таннер. Мастера это или нет, пусть я отправлюсь в ад, если мы позволим тому же произойти с этими детьми.
– А что насчет того, как это дело действует на Майкла? – огрызнулся Бриггс. – Приносить его психологическое благополучие на алтарь твоего чувства справедливости – это, значит, нормально?
– Ненавижу, когда мамочка и папочка ссорятся. – Лия боком подобралась ко мне. – Как ты думаешь, они разведутся? – Лия никогда не упускала случая плеснуть воду в горящее масло.
Бриггс наморщил нос.
– Бриггс и Стерлинг уже развелись, – услужливо проинформировала нас Слоан, снимая латексные перчатки и присоединяясь к стычке.
Дин вмешался прежде, чем ситуация успела усложниться:
– Речь по-прежнему о пропавшей девушке.
Именно поэтому агент Стерлинг не стала возражать, когда Бриггс решил привести нас сюда. Я подумала о Селин, о тех зловещих эмоциях, которые поднимались у меня внутри, когда я осознала, чем это дело является – и чем не является.
«Ты не хочешь, чтобы эту девушку сожгли заживо, Кэсси. – Слова Дина отдавались в моем сознании. –