Господи, как он так легко умудряется меня разболтать? Уже готова выпалить, где спрятаны ключи от дома. Что-то с ним не так...
— Но ты уже начала, свет мой, а я весь внимание.
— А тебе не пора домой? Твоя жена будет волноваться: где ты пропадаешь.
Парень недоуменно вскинул бровь, и Марлин кивнула в сторону кольца на его руке. Андриан рассмеялся, стягивая кольцо с тонкого безымянного пальца.
— Ах, это... нет. Я не женат, — он с размаху закинул украшение в кусты. Послышалось дробное звяканье о мрамор соседней могилы.
Марлин выпучила глаза, не зная, как отреагировать, а парень продолжил:
— Назовем это — маленьким недоразумением. Кольцо даже не золотое. Так... подделка. Нужно было притвориться мужем одной девушки. Но разве я похож на человека, у которого есть жена? — усмехнулся Андриан. — Я один. Женщины у меня никогда не было.
— Неужели? — подразнила Марлин. — Прям ни разу?
Парень вздернул голову к небу, рассматривая пролетающий самолет.
— В этом деле всегда кажется, что чего-то не хватает. Уже потерял надежду проникнуться.
— Успеешь поменять мнение.
Парень загадочно улыбнулся. Поднялся, обошел цветник и подал руку. — Выпьем кофе?
Марлин оценивающе оглядела нового знакомого с ног до макушки и с макушки до ног. Длинные пальцы его оказались испачканы по бокам: чем-то зеленым и голубым. Краска? Он заборы окрашивает, что ли? Андриан сконфузился от внимательного взгляда, спрятал руки в карманы; и Марлин невольно хихикнула.
— Я тебя едва знаю.
— В этом же и прелесть. Новый человек — новые впечатления. Разве мы, одинокие люди, куда-либо торопимся?
Андриан взял Марлин под локоть, как кавалер на торжественном приеме, и она ощутила странные волны палящего жара, затем отметила, что парень выше почти на две головы. Вспомнила, как обиженно завывала перед матерью с вопросом: на кой черт она родила ее такой коротышкой?
— Уговорил.
Андриан прав. Одиноким торопиться некуда, но Марлин так жить не хотела. Может, поэтому, едва зная Крис, уверенно взяла ее к себе? Когда три месяца назад она объявила девочке об опеке, та пошатнулась и упала в кресло, но Марлин заметила, что в голубых глазах замерцали блестки, пальцы сжали обивку, а уголки губ задергались.
«Одиночество толкает на поступки, которые мы даже самому себе не в силах объяснить», — подумала Марлин.
Она боялась остаться одна, но страх стал реальностью. С каждым днем появлялись новые фобии: теперь Марлин боялась темноты, поглощающей ночами, боялась закрытых дверей и пустых домов, ведь даже если она закричит во весь голос… никто не услышит. Она одна.
Бывали дни, когда Марлин сидела на окне своей спальни, часами исступленно смотрела вдаль и курила. Хотя всего год назад — ненавидела запах дыма. Ей безумно хотелось жить дальше, но после смерти Феликса... жизнь потеряла смысл.
***
— Так и сколько тебе лет? — шелковым голосом спросила Марлин.
Она грела обе ладони о чашку кофе. Пар, исходящий из-под пальцев, разносил мягкий запах капучино с мускатным орехом. От кружки Андриана тянулся шлейф пряного кардамона. Они сидели в кофейне «Сицилия». Недалеко от дома Марлин.
— Какой неприличный вопрос, — укоризненно покачал головой парень и игриво подмигнул. — Двадцать пять.
— А мне двадцать три, — улыбнулась Марлин. Андриан снял пальто, и она отметила, что у парня гибкое телосложение, он прекрасно сложен и обладает тем возбуждающим шармом, который так нравится девушкам. Его приподнятые плечи облегает подбористый оливковый джемпер, а под ним виднеется черная рубашка.
Покойный муж не был настолько красив, как этот Вериго. Но он был крепок, с проницательным гордым взглядом и с царственным изяществом в движениях, обладал благородными чертами лица и решительно привлекал внимание в обществе. Всегда. Ему это нравилось. В отличие от самой Марлин.
— Когда же ты выскочила замуж за Феликса?
— В девятнадцать.
— Шустрая какая.
Марлин пожала плечами, водя пальцем по краю теплой чашки.
Время позднее. Часы показывают полдесятого вечера — стоят в углу: величественные, потертые, с литыми стеклами и массивным пыльным маятником.
Интересно, здесь всегда так пусто? Ни одного клиента. Притом что Марлин около часа не могла налюбоваться старинным английским стилем заведения. Однако — вместо голосов за соседними столами — раздается лишь глухое почикивание стрелок на циферблате.
— Просто влюбилась, — вполголоса заявила Марлин, прикусывая нижнюю губу. Она подняла голову в сторону Андриана. Тот поёрзал в кресле и, улыбнувшись, наклонился через стол поближе.
Парню явно не нравилось, когда кто-то подслушивает его разговоры, так что Марлин тоже склонилась. Хотя кого бояться? Официантов?
Он заглянул в ее серые глаза, и она слегка смутилась.
— Что же, расчет был отличный. Жаль, что Феликс умер.
— Я вышла замуж по любви, а не по расчету!
Марлин возмущенно отпрянула к спинке кресла. Воткнулась лопатками в обивку.
— А ты думаешь, что брак по любви — это не брак по расчету? Расчет есть всегда. Одни надеются заиметь деньжат, другие — внимание человека, или, например, его тело. Ну… или всё сразу.
— Тело стареет.
— Да. Показатель ограниченности ума, не думаешь? Глупый, непродуманный расчет — жениться из-за красоты. С другой стороны — можно развестись.
— Нужно выходить за умных или богатых? Так ты считаешь?
— Полагаю, что любая причина твоего решения имеет под собой расчет. Ты любишь человека за какое-то личное качество. Может, он веселый, а может, умный. Ты хочешь обладать человеком с таким качеством. Это расчет.
— Совсем не веришь в любовь?
— Я этого не говорил. Я сказал, что мы любим людей по какой-то причине.
Марлин обхватила обеими руками горячую чашку. Вздохнула. Она знала, за что любила Феликса, но не знала, почему он мог ее полюбить. И любил ли?
Прошло несколько минут молчания. Андриан поменялся в лице: с его губ исчез любой намек на улыбку.
— Эй, — Он потянул к ней ладони и нежно взял за руку. Марлин содрогнулась. — Не надо так переживать из-за всякой выдуманной людьми чуши. Просто делай то, что тебе нравится, люби того, к кому лежит душа — это и будет правильно. Если тебе не нравится моя философия — не воспринимай ее. Люди, которые не могут чего-то понять, всегда думают, что другие такие же.
— Знаешь… сейчас ты похож на моего мужа, — тихо отозвалась Марлин, крепче сжимая пальцы Андриана.
Парень встрепенулся, съежился в кресле и отпустил ее ладонь. В мятных глазах прошел парад бликов.
Странная реакция.Зря ляпнула про Феликса.Пора уже жить дальше и не смущать мужчин воспоминаниями.
— Ты сказала, что вы познакомились в суде? — проронил Андриан.
Марлин кивнула и сделала глоток кофе, вдыхая аромат мускатного ореха.
— Тебя судили за вторжение по ночам в мужские мысли? — Он обезоруживающе осклабился и вздернул брови.
— Нет. Меня судили за хранение наркотиков.
Андриан поперхнулся капучино. Закашлял.
Громоздкие часы захрипели и пробили десять ударов.
— Я преступница, — продолжила она. — Веришь?
— Ни разу.
— Угу, — промычала Марлин, постукивая пальцами по столу. — Это у тебя кулон на шее?
— Тему переводишь? — Андриан, по-прежнему ошалелый, усмехнулся и достал из-под рубашки крест. — Подарок отца.
— А что…
— Вернемся к твоей преступной жизни, — осек Андриан. Марлин собралась открыть рот, но парень снова перебил, уже настойчиво: — Хочу услышать, как преступница обаяла сердце судьи.
— Сперва откровенничаешь ты. — Она потянулась за красной салфеткой в металлической подставке. — С твоим отцом что-то случилось?
— Откуда такой вывод? — Андриан залпом выпил остаток кофе и опустил чашку.
Раздался глухой удар о стол.
— Когда ты сказал, что это подарок, у тебя верхние и нижние веки подтянулись к бровям, а взгляд резко соскользнул в пол. Так бывает, когда упоминаешь что-то печально или… винишь себя... А еще ты чуть стол чашкой не пробил.
Андриан закинул руку на спинку кресла, потирая верхнюю пуговицу рубашки — бедняжка уже держалась на одной хлипкой нитке.
— Кто ты по профессии?
— Врач, — протянула Марлин, мастеря оригами лисенка из салфетки. — Если ты о чтении языка тела, то это Феликс меня научил некоторым штукам. Я не особо хорошая ученица… но всё же. А ты?
— Вольный художник, — подумав, произнес парень. — Когда-то занимался своего рода бизнесом, но это в прошлом.
— Вот как? Тогда ты должен подарить мне картину.
— Буду дарить хоть каждую неделю, если пообещаешь приезжать и лечить меня, когда захвораю. Ненавижу ходить по больницам.
Марлин рассмеялась. Ее пальцы зашуршали в кармане, нащупывая черный фломастер для век. Не торопясь, прикусывая губу и размазав зубами любимую малиновую помаду, она нарисовала два глаза и нос. Андриан с интересом наблюдал, пока Марлин не протянула готовое оригами. Парень подхватил бумажного зверька кончиками пальцев.
— Это кот? — Почти пораженный воскликнул он.
— Лисенок, — снова рассмеялась Марлин. — Не похоже?
Андриан не улыбнулся в ответ…
— Ну что ты, — он осмотрел оригами из красной салфетки и убрал творение в карман. — Вылитый.
К ним подоспел неприметный, светловолосый официант и процедил:
— Простите, но мы уже закрываемся.
«Печальней, чем малорослый не статный мужчина, может быть только огромная некрасивая женщина», — подумала Марлин. На фоне Андриана — парень выглядит корявым клопом.
— Разумеется, — она поманила Андриана к выходу.
Подол аквамаринового плаща взвился пиратским флагом, едва они ступили за порог. Сентябрь в этом году выдался холодным, а дожди выпускали залпы почти ежедневно.
Мрак, сырая промозглость и прикосновение беспорядочных ударов острого ветра — всё это разгуливало на улице в поздний час.
Марлин взяла парня под руку и зашагала по мощенной булыжником дорожке. Осмотрелась вокруг. Разбухла, лопнула и разлилась темнота — такая же, как в подвале с закрутками бабушки. Лишь провода искрились, потрескивали на мокрых столбах, а звезды опустились так низко, что, казалось, протяни руку и ужалит огнем.