— Так что случилось с твоим отцом?
Марлин почувствовала, как Андриан напрягся.
Приятно было снова держать мужчину под руку. Сколько она этого не делала? Со смерти Феликса?
— Он никогда не был мне отцом, честно говоря. Они с матерью рано развелись, и я его почти не видел. Этот подарок отец вручил, когда я еще ходил слюни пускал. В года два. А когда было четыре — семейной жизни родителей пришел конец.
— Он ведь умер, да?
Марлин принюхалась. Запах духов с древесной нотой и пряностями струился от шеи и одежды Андриана: полный чувственности, свежий. Парень пах как весенний лес.
— Пять лет назад. На мертвых не сердятся, так что решил достать его подарок.
— Моя мать и отец тоже недавно умерли, — посетовала Марлин, прижавшись к Андриану.
Может пригласить его к себе? Нет… нельзя так сразу.И что значит — сразу? О чем я вообще думаю? О, какой красавчик мне на кладбище попался, заберу и его тоже домой, как Кристину. А нет... нельзя так сразу... завтра заберу. Господи, Мари, ты вменяемая? Каждого встречного с кладбища домой тащишь. Идиотка…
— Много смертей на душу одного человека за короткое время, — прошептал он.
Парень оборвал сплетение их рук, и Марлин ощутила смешанные унылые чувства, будто всё оставшееся тепло выкачали насосом. Но Андриан той же рукой обнял ее и прижал к груди.
— Ты дрожишь. Теплее надо одеваться.
— Я… да, ты прав. — Марлин заметила, что со рта начал вылетать легкий пар.
Но от мороза ли она дрожит?
— А теперь расскажи мне о проблемах с законом и о встрече с Феликсом. — Сквозь ночь сияла его белозубая улыбка. — Интересно же.
Отчего-то вдруг захотелось зашить себе рот иголкой кедровой сосны, высаженной справа от дороги. Только бы не рассказывать этому человеку о прошлых отношениях с мужчинами.
— Когда мне было восемнадцать лет, я встречалась с одним парнем… — Прошли четверть минуты, пока Марлин решала, что именно можно рассказывать. — Он спрятал у меня дома псилоцибин. Оказалось, что этот козел занимается сбытом наркотиков. Потом он что-то не поделил с наркоторговцами, и мою квартиру нагрянула обыскать полиция. И нашли эту мерзость.
— Его решили кинуть. Я понял, — с кислым лицом проговорил Андриан. — Он смылся, а ты попала на крючок.
Марлин ритмично закивала головой.
— Ты же девочка, — прошептал на ухо Андриан и взлохматил ей волосы.
Она сладко вздрогнула от звуков хриплого голоса и заглянувшего под ворот горячего дыхания. В ушах зазвенело.
— А у тебя есть какие-то сомнения на этот счет?
— Я к тому, что неужели ты никогда не рылась в его вещах?
— Не имею такой привычки. — Марлин с шумом затянула в легкие запах недавней грозы. — В общем, мне предъявили обвинения, а Феликс… был моим судьей.
— Так он признал тебя невиновной? — спросил Андриан и тут же хохотнул. — Глупость сказал. Я знаю, конечно, что девушки создания с причудами, но вряд ли ты за него вышла бы замуж, будь это не так.
Они свернули за угол. Мимо изредка пролетали автомобили, шурша шинами и поблескивая фарами. Марлин не замечала ни дороги, ни свист ветра. Разум стремился вытолкнуть все мысли, запахи и звуки, не связанные с Андрианом. При виде его лукового лица в голову приходили золотые идолы. Прекрасные эталонные статуи из музеев. Нет, парень не аполлон — но почти настолько же хорош.
— Если бы не Феликс, я бы отсидела в тюрьме, — проронила Марлин и сглотнула ком в горле. — Я ведь только всё отрицала. Говорила, что их мне подбросили, но не называла имени.
— Не сказала, что это твой дружок? Чокнулась?
— Я… — Марлин ощутила, как багровеет лицо. — Феликс всегда говорил, что я слишком доверяю мужчинам, а еще, что у меня все эмоции на лице написаны… Вот меня и обманывают. Сам он был очень замкнут. Дождаться от Феликса проявления эмоций или чувств было нереально. Я завидовала... Его никто не мог обмануть.
— Нельзя верить людям, душа моя.
— Тогда мне лучше не говорить и с тобой.
Ухмыльнувшись, Марлин попыталась отпрянуть, но Андриан прыснул смешком и прижал ее крепче.
— Поздно. Уже познакомились. Продолжай.
Она почувствовала его руку на пояснице... слишком низко… слишком откровенно. Почему он такой теплый? Жарко, черт возьми! На мгновение мысли оборвались.
— Ну… вот и мне Феликс не поверил. Убедил признаться. Хоть ему и нельзя было этого делать. Его тайными усилиями разузнали о моем бывшем парне. Я созналась и соврала, что мне угрожали.
— Ага. То есть, когда сняли обвинения, он позвал тебя на свидание? — откинув непослушные волосы с ее глаз, Андриан встряхнул Марлин за плечо. — Вот Феликс… совратитель маленьких девочек.
Лицо ее снова запылало от смущения.
— Когда с меня сняли обвинения, я хотела только одного — поговорить с Феликсом. — Она сжала свободную руку в кулак. — Я выследила его после работы. И спросила: «Зачем?» Зачем было мне помогать? Ведь не должен... Не должен он был этого делать! С таким количеством доказательств Феликс мог просто вынести приговор и отправить меня за решетку, но он так не поступил.
— И что он ответил?
— То, что мне было необходимо услышать. Феликс был уверен в моей невиновности.
Марлин остановилась у ворот усадьбы и выскользнула из объятий нового знакомого.
Улица оставалась пустынной.
Тихо. Лишь стрекотание сверчков и звуки трассы за домами будоражили слух. Марлин посмотрела на Андриана, который вдруг стал подозрительно молчалив. Свет от фонарей мерцал в мятных глазах, парень осматривался, словно ребенок, вернувшийся в родительский дом после долгих лет.
Мысли его нырнули в неизведанные глубины Марианской впадины, предоставляя Марлин возможность извлечь их оттуда неким желанным словом, но она — как ни старалась — не могла придумать, что бы сказать.
К глубокому облегчению Андриан нарушил тишину первым:
— Теперь я знаю, где ты живешь, — прошелестел парень, изображая таинственный шепот. — Так что, если не дашь свой номер телефона, то всегда смогу караулить тебя у двора.
— Как песик? — Она хихикнула и достала из кармана сотовый.
После обмена телефонными номерами Марлин в издевательской манере пожала парню руку. Андриан с улыбкой склонил голову и поцеловал ее запястье. На месте поцелуя образовалась мурашка, которая лопнула и разродилась сотней других визжащих от счастья мурашек. Марлин в ужасе оступилась и поспешила домой.
Шагая навстречу двери, обернулась через плечо.
Парень провожал взглядом. Да таким, будто он ее уже раздел, закончил прелюдию и намеревается распробовать.
Марлин захлопнула входную дверь, припала спиной к холодному металлу и медленно сползла на корточки. Отрывисто задышала. Она забыла, когда последний раз так долго общалась наедине с мужчиной, и теперь не могла отделаться от мыслей о близости... с ним. Стоит ли ему звонить?
Приняв ванну с маслом жасмина, она переоделась. Проверила: всё ли в порядке у Кристины. Девочка сладко посапывала, накрыв голову подушкой, и Марлин последовала ее примеру.
Она скользнула под теплое одеяло. Выключила яркую настольную лампу у кровати. С головы не выходила встреча с Феликсом. Марлин помнила каждое слово будущего мужа в тот день:
«Ты думаешь, что я могу отправить тебя за решетку? Девушку, чье сердце настолько большое, что она может так наивно верить людям и так свято лгать?»
Губы мужа растянулись в самую обезоруживающую улыбку. Марлин долго стояла и смотрела вслед своему спасителю. Кажется, в тот день Амур стрелял в нее не из лука, а из танковой пушки.
Она вспоминала его слова. Взгляд, цвета ореха, серьезный и строгий… Казалось, за возможность увидеть снова благородную улыбку, которая так редко освещала его лицо, можно было кого-то убить.
Следующие несколько недель Марлин в любое свободное время приходила в здание суда — тайком следила за Феликсом. Конечно, хотелось подойти и как взрослый человек позвать судью выпить кофе, но когда она решалась, ноги сами уносили прочь. Как можно дальше. Если не на край света, то хоть на край России, на худой конец — на край города.
Прошел месяц.
Конь, на котором восседало желание заговорить с Феликсом — никак не трогался. И вот когда Марлин уже решилась, когда вонзила шпоры в его трусливые бока, душу скрутило в три зигзага от увиденной картины.
Феликс заключил в объятья некую молодую особу с черной шевелюрой, обнял за талию и поцеловал. Она не увидела уже, в какой именно манере он целовал девушку. С нервными слезами на глазах Марлин выбежала прочь из места, где надежды разлетелись вдребезги.
Однако тем же вечером взяла листы бумаги, ручку и написала Феликсу… письмо. Кто-то другой бы погоревал и забыл, вылил стенания на бумагу и сжег, или напился до потери пульса. Но не Марлин! Она отдавалась мужчине без остатка. Обжигалась снова и снова, но влюбившись, весь опыт вдруг переставал иметь значение.
Она изложила свои чувства, собрала все бесхарактерные и трусливые части натуры, запихнув в долгий ящик. На следующий день вручила письмо лично в руки Феликсу. Тот посмотрел широко распахнутыми глазами, но ответить не успел. Марлин улизнула на улицу, точно хорек в норку.
Спустя несколько дней — поздним вечером — она спустилась со ступенек медицинского университета и направилась в сторону аллеи.
За спиной раздался автомобильный гудок. Марлин не обернулась. Ей показалось, что в раздумьях она просто сошла на дорогу, но гудок требовательно раздался вновь.
Тогда Марлин остановилась. Гневно прижала плечи к голове, а затем — резко повернулась.
Вдоль дороги за ней ехал белый мерседес. Она покрутила водителю пальцем у виска, и хотела было покрыть самыми дурными словами, но звуки голоса превратились в невнятное хрипение, сердце рухнуло вниз, а внутри всё треснуло…
Из автомобиля вышел он… В черном костюме и при своем истинно царственном величии. Как всегда.
Марлин сжалась в комок.
— Что вы... делаете здесь? — выдавила она, судорожно поправляя блузку и волосы.