Продолжая поиски, Ишад скользила из комнаты в комнату, следуя тонким лучам Сферы, и вот наконец вышла к месту, где поиски завершились. Рядом со Сферой сгорбился Хаут, чьи широко раскрытые неподвижные глаза очень напоминали сейчас бейсибские. У его ног лежал огромный нож Ши. Тасфален пел мертвым голосом, еле волоча ноги по кругу света от Сферы на полу.
Тасфален?
Ишад не сразу оценила перемены, произошедшие в Тасфалене Ланкотисе. Неужели Хаут каким-то образом удержал Сферу у себя? Неужели в этих разрушенных заграждениях ей просто почудилась магия Роксаны? Наверняка воскресение Тасфалена — дело рук ее бывшего помощника, ведь Роксана никогда не действовала так грубо. Укрывшись в тени под магическим плащом, некромантка прислушалась к песне шара, пытаясь воссоздать цельную картину.
Так же, как и Хаут, она отметила небрежность, из-за которой нисийская ведьма не сумела защитить свою смертную оболочку. Ишад признала ту мистическую болезнь, от которой сама едва оправилась. На краткий миг ведьма испытала жалость, что такую сильную чародейку можно победить, воспользовавшись ее минутной ошибкой. Она начала развертывай, свои магические сети, чтобы заземлять лучившуюся энергию Сферы в своих владениях так же быстро, как Роксана-Тасфален будет ее создавать. Чем быстрее вращалась Сфера, тем сильнее становились сковавшие ее узы, пока весь дом не затрясло и пыль не посыпалась со старинных потолков.
В мертвых глазах Тасфалена не отразилось ничего: Роксана была слишком погружена в процесс сотворения заклинаний, чтобы тратить силы на простые слова. Молния яростно вылетела из Сферы в тот момент, когда нисийская ведьма бросилась в атаку, которая быстро захлебнулась, едва сила наполнила магическое хитросплетение Ишад. В некоторых узлах повалили клубы дыма, но в целом сеть выдержала напор. Ишад начала смеяться, глядя, как ее соперницу охватывает страх.
Роксана беспомощно развела скованные судорогами руки Тасфалена, пытаясь освободиться от опутавшей ее силы.
— Нити! — застонал лишенный тела голос Роксаны над вращающейся Сферой. — Никаких нитей! Он идет ко мне!
Сфера Могущества закружилась быстрее, сначала поглотила голос ведьмы, а потом захватила и само ее тело. Там, где сеть Ишад в углах комнаты касалась пола, заблестели огненные вспышки. Некромантка прикрыла плащом волосы и отошла подальше от притягиваемых к Сфере предметов. Нисийская ведьма угодила в ловушку своего магического артефакта. Теперь можно было убедиться, что Страт находится вне опасности, и Ишад представила себе лицо пасынка.
Облик ее любовника был окружен неким оранжевым нимбом, дьявольским нимбом, но Ишад поняла это, лишь только когда снова повернулась к дрожащей кобальтовой Сфере. Никаких нитей, кричала Роксана, никаких пут, приковывавших демона к Нико. Демон владел пока лишь одной душой, но мог потребовать еще очень многих. Ишад едва не поскользнулась на скользкой от крови половице.
— Стратон.
Хаут постарался сделаться как можно незаметнее, как тогда, когда он был танцором или рабом. Этакий малозначимый человечек, не стоящий внимания ведьм и уж тем более демонов. Он увидел, как то, что некогда было Роксаной, светится в пустоте, а вокруг нее кружится десяток или даже больше душ людей, которых она лишила жизни. Он видел, как Ишад попыталась выбежать из дома, поскользнулась и снова побежала. А еще Хаут видел Сферу, про которую на время забыли, висевшую ровно посередине между Ишад и демоном.
По-прежнему оставаясь невидимым для демона, Хаут свернулся калачиком. Нет необходимости уничтожать Сферу, думал он, массируя палец, на который было надето кольцо Ишад. Достаточно перемахнуть через Сферу и сбежать по лестнице вниз. Его тело по-прежнему помнило навыки танцора, поэтому ничего сверхъестественного в подобном кульбите для него не было.
Хаут кончиками пальцев схватил глиняную Сферу, и та на миг тяжело уперлась ему в грудь. Нисиец заставил центр маленькой вселенной перейти с одного уровня существования на другой. Сфера притянулась к нему, прошла сквозь него, поглотила его, вздрогнула и исторгла его из себя.
Сила уничтоженной Сферы швырнула Ишад к стене. Закутавшись с головы до пят в огненную магию, ведьма едва успела дойти до лестницы, когда языки пламени принялись бушевать в комнате, и, когда она выбежала на улицу, одежда на ней горела.
Огненный столп вырос из развороченной крыши дома Пелеса и уперся прямо в небеса. Заточенный в огне демон вступил в бой с Буреносцем, чей облачный силуэт высвечивался на небе летящими молниями. На улице стала собираться толпа, которая смотрела, как Ишад пытается погасить огонь на одежде и волосах. Люди принялись насмехаться над ней, и Ишад побежала по улице, так и не сумев сбить пламя.
Молин Факельщик одним из первых вскарабкался на дворцовую крышу, чтобы получше рассмотреть столб из пламени. Подставив лицо навстречу ветру, он вглядывался в темное, освещаемое молниями облако.
— Буреносец?
Жрец едва не упал с крыши, когда кто-то крепко взял его за плечо.
— Не сегодня, — рассмеялся Темпус.
На бесчисленных лестницах появлялись все новые и новые люди, спеша к ограждению вокруг Зала Правосудия. Появились поддерживавшие друг друга Джихан и Рэндал, а следом за ними шел Нико, развеселившиеся Дети Бури тащили Изамбарда, а за ними, босые, в ночных рубахах, тянулись придворные, жрецы и слуги. Этой ночью дворец ничем не отличался от Санктуария, ибо на каждой крыше, в каждом дворе и на улицах толпились охваченные страхом люди.
Ярчайший свет осветил спальню принца. Кадакитис проснулся, вздохнул от мысли, что все хорошее быстро проходит, и собрался было уйти, не разбудив Шупансею. Его сердце едва не окаменело, когда он понял, что один в постели. Слава богу, бейса стоит у открытого окна, не отрывая глаз от светящейся колонны.
Накинув на плечи шелковое одеяло, принц медленно подошел к ней.
— Она сдержала обещание, — пояснила Шупансея, набрасывая край его одеяла себе на плечи и прижимаясь к нему. — Буреносец сражается с демоном.
На первый взгляд это были вовсе не демон и бог, а одинокое огромное облако, мечущее молнии в огненный столп, невероятный по размеру и яркости. Зрелище само по себе было настолько невероятным, что объяснение бейсы было ничуть не хуже любого другого. Приглядевшись, принц заметил, что молнии били только в огонь, а огонь спиралью тянулся к облаку. Отраженные огненные стрелы падали в океан, а иногда и на город.
— Он поймал его в ловушку, — объяснила Шупансея, показывая принцу, как посылаемые Буреносцем молнии не давали дьявольскому огню переменить положение. — Они будут биться до тех пор, пока Буреносец не уничтожит демона.
Принц не мог отвести глаз от странного действа. Узнав от Шупансеи, в чем дело, он только теперь заметил, как колеблется всякий раз колонна, когда выбрасывает очередную спираль навстречу молниям. Он даже придержал руку бейсы, когда та решила закрыть ставни.
— Конец неизбежен, — заверила принца Шупансея, крепко обнимая его.
В окно полетели частички пепла. Из глаз Кадакитиса потекли слезы.
— Хочу увидеть, будет ли начало.
— Начало здесь, — объявила Шупансея, задергивая занавески и увлекая принца к постели.
Джанет МоррисОГНЕННЫЙ СТОЛП
Дующий из гавани вонючий ветер нес с собой смерть. Это почувствовал даже тресский жеребец Темпуса, когда конь и всадник направлялись по Главной дороге к верфи, в сторону покачивающегося невдалеке на якоре императорского корабля.
Фыркая, Трес грациозно летел по мостовой, высекая копытами искорки из старинного булыжника, которые вились вокруг ног жеребца подобно насекомым, а потом исчезали в клубах дыма, который плыл к морю от сиявшего между небом и развалинами дома Пелеса огненного столпа. Адские пылинки вились вокруг одежды Темпуса и больно жалили его, касаясь обнаженных ног и рук. Пылинки танцевали подле ноздрей жеребца, и Трес, обладавший большим разумом, чем многие из обитателей Мира Воров, наклонял голову ниже, чтобы не вдыхать эту адскую пыль, которая вспыхивала искрами и, подобно горячим иглам, вонзалась в его бока.
Адская пыль меньше всего волновала Темпуса этим тусклым утром, ибо солнце предпочло спрятаться от битвы между небом и землей. На самом деле солнце, как обычно, встало в урочный час над горизонтом и осветило простертую в небо огненную колонну и грозовые облака, из которых вылетали молнии, но очень быстро облака, огонь и молнии скрыли его. От дома Пелеса поднималось пламя, а разъяренные небеса с одинаковой яростью хлестали по ведьмам и вырвавшимся из Ада демонам.
Именно отсутствие утра и нехватка природного света больше всего занимали сейчас Темпуса, человека, который привык по полочкам раскладывать знамения и был слишком хорошо знаком с психологией небожителей. Темпус направлялся на встречу с Тероном, которому помог сесть на императорский трон, и Верховным жрецом Вашанки Брахисом. А в городе по-прежнему бушевала война и царил хаос.
Даже Трес своим поведением недвусмысленно показывал, что с задачей водворить спокойствие и порядок в Санктуарии, пусть даже всего на один день, Темпус не справился.
Не многие решились бы в подобной ситуации взять на себя ответственность, возложив неудачу на наличие в Санктуарии всех наивозможнейших видов греха, но Темпус сделал это почти с радостью, ибо его мрачное пророчество касательно города и не любимых им людей исполнилось.
Он был по-настоящему тронут унынием Треса, ведь животные чисты и честны в сравнении с лживой и пронырливой человеческой расой. Да, возможно, это не по его вине (Крит был в этом уверен) Стратон угодил в самое пекло восстания и не то погиб, не то находился в плену, и это не Темпус по кличке Риддлер посодействовал тому, что Нико превратился в игрушку в руках демонов и злобных ведьм. Вполне вероятно, что это не Темпус явился первопричиной того, что его собственную дочь Каму разыскивали пасынки и дворцовая стража как смутьянку и убийцу, тем самым создав пропасть в