Коло Сварога – универсальная схема, объясняющая практически все мироустройство для древнего и даже для средневекового человека. Да, теперь уж и для современного, если он перестал отождествлять «язычество» с «мракобесием».
Само название «Коло Сварога» можно (условно) считать моим авторским: нет нигде никаких подтверждений, что у кривичей, вятичей, радимичей, словен и соседствующих с ними племен (славянских и угро-финских) было учение с таким заголовком. Я лишь исхожу их того, что славяне считали Сварога отцом. А колесо (коло) для всех цивилизаций, где его в принципе успели изобрести, было символом движения и повторяемости.
В. В. Иванов, В. Н. Топоров – ведущие исследователи славянской мифологии, – ссылаясь на Ипатьевскую летопись, определяют Сварога как отца Солнца (и, соответственно, деда всего подсолнечного мира): «Сего ради призваша и богъ Сварогъ и по сем царствова сынъ его именем Солнце, его же наричуть Дажьбогъ… Солнце царь, сынъ Сварогов еже есть Дажьбогъ».
Современные родноверы возводят имя Сварога к индоевропейскому svarga – «небо, небесный» и почитают его, собственно, как Отца-Небо, отца трех огней: солнца (Даждьбога), молнии (Перуна) и земного огня (Огнебога). В общем, признают его верховным божеством славян.
В символике современных славянских родноверов широко используется так называемый Крест Сварога – цветок с 8 лепестками. Как пишет волхв Велеслав (один из основателей и бессменных лидеров родноверческого движения в России, автор самого термина «родноверие»), этот крест «трактуется как символ направленной во все стороны света созидательной мощи Бога-Творца, расширяющегося Творения»[3]. Часто, особенно при изготовлении амулетов и оберегов, этот символ вписывают в круг – вот вам и Колесо (Коло) с 8 спицами.
Будем честны, совершенно такой же символ я видела на камнях античного храма Гарни (I в. н. э.) в Армении. Традат, великий государь Великой Армении, построил и посвятил храм не кому-нибудь, а богу Солнца, греческому Гелиосу, и это в очередной раз нам намекает, что колесо с 8 спицами или цветок с таким количеством лепестков – символ солярный. Влияние эллинизма в Гарни несомненно. Влияние славян (в первом-то веке нашей эры!) – столь же несомненно исключено. Как исключено оно, кстати, и у шумеров с вавилонянами за тысячу лет до нашей эры, а у них на межевых камнях такая красота тоже присутствует.
Крест Сварога – символ славянских родноверов.
Используется в вышивках и амулетах.
По сути, Крест Сварога представляет собой прямой и косой кресты, наложенные друг на друга. Словосочетания «восьмиконечный крест» я сознательно избегаю, чтобы не возникало путаницы с православным крестом, который и выглядит совсем иначе, и наполнен другими смыслами, но, говоря о «восьмиконечном кресте», обычно подразумевают именно его. Поэтому давайте придерживаться этой терминологической условности: не восьмиконечный крест и даже не Крест Сварога, а Коло (или Колесо) Сварога. Тем более что семантика круга в этой фигуре столь же значима, как и семантика крестов. Двух крестов – прямого и косого.
Лепестки цветка (или секторы круга) имеют самостоятельное значение: если весь круг – символ Сварога, неба, то каждый из лепестков (секторов) – символ одного из богов пантеона (Сварожичей).
В разных языческих системах эта схема может называться по-разному – и вся целиком, и отдельные ее «лепестки». Вы наверняка знакомы с викканским или кельтским календарем? Или с Багуа? С Колесом баланса? С шумерской звездой Иштар? С мандалами, в конце концов?
Не было для древнего человека более простого узора, чем крест. А потом – два креста, наложенных друг на друга. Этот узор легко вписывался в круг (коло) – и тогда круг начинал лучиться, буквально на глазах превращаясь в солнце.
В южных широтах колесо может делиться не на 8, а на 12 секторов – это объясняется особенностями аграрного цикла и легкостью подсчета лунных фаз. Если рассматривать колесо как круглый (неслучайное определение) год, то от одного зимнего солнцеворота (рождения нового солнца) до другого умещается 12,5 рождений луны. Но до того как человечество разобралось с солнцеворотами (особенно в тех широтах, где один зимний месяц принципиально не отличается от другого), оно простодушно делило год на 4 части: зима, весна, лето, осень – смерть, возрождение, жизнь, умирание. Между этими большими вехами есть переходные (демисезонные) периоды – когда будущее еще не наступило, но уже ощущается и можно успеть к нему подготовиться. 8 лучей делят год на равные и понятные части.
В общем, человечество с самого своего детства живет по законам Кола. Коло накладывается на календарь, на часы, на схему человеческого тела… Ну и вот, на представления о душе – тоже.
Будучи язычником и в равной мере почитая всех богов, вы реализуете земную миссию одного из них (говорят же: «У бога нет других рук, кроме твоих»). И в процессе реализации транслируете в мир именно его архетипические качества – это и есть душа. Как видите, в данном абзаце это слово обозначает одновременно и архетип, и призвание (миссию). Но чего оно только не обозначало за время развития человечества!
Основные (старшие) боги пантеона символизируются одной из спиц Кола (или одним из лепестков, если мы рассматриваем крест-цветок, без круга). Для территорий условной Московии (то есть для нашей ландшафтно-климатической зоны) это будет выглядеть примерно вот так:
Географические ограничения, как ни странно, действительно очень важны. И они в значительной степени объясняют, почему славянские архетипы не всегда (даже по количеству) совпадают с пирсоновскими или, скажем, древнегреческими. Об этом мы с вами подробно поговорим в первой части книги.
По современным представлениям, боги – это архетипические образы в мифах разных народов – антропоморфные воплощения стихий, или человеческих качеств, или социальных событий, или даже ремесел.
Разные стихийные (климатические) условия – разные боги, разные методы адаптации людей к окружающей среде – и, соответственно, разные национальные характеры и архетипы. Колесо Сварога, трансформируясь в колесо архетипов, будет выглядеть вот так:
Почему именно так и каким образом архетип соотносится с душой (то есть зачем в заголовке книги два этих слова стоят рядом) – обсудим прямо в первой главе. А во второй части книги будут даны описания всех душ (архетипов) по Колесу Сварога и алгоритм, который позволит вам заглянуть в собственную душу.
Зачем нам душа (в этой книге)
Во времена глобальных трансформаций люди (не все, но многие) наконец осознают, что не могут контролировать внешний мир. Наиболее рассудительные из них, как говорил Юнг, понимают, что «любого рода внешние исторические условия <…> мы должны рассматривать не поверхностно, но как решения, порожденные бессознательным».
Упс! А что такое «бессознательное»? По Юнгу, если мы говорим об индивидуальном, не коллективном бессознательном – это некая врожденная данность, совокупность характеристик, формирующих образ. Юнг называет их то архетипами, то проформами… Они не контролируются сознанием, а включаются и проявляются сами при возникновении соответствующих обстоятельств. Сдается мне, это и был новый термин для понятия «душа» в эпоху резкого отделения науки от религии.
По Фрейду, бессознательное – вместилище всего, что не желает принимать сознание. То есть поп-психология обычно все упрощает именно до такого уровня. Фрейд ведь сказал: «Вытесненное мы рассматриваем как типичный пример бессознательного». Однако потом он подумал-подумал и добавил: «Все вытесненное – бессознательное, но не все бессознательное есть вытесненное. Даже часть “Я” может быть бессознательной»[4].
И вот в такие исторические моменты, как сейчас, понимая, что практически ничего из происходящего вокруг не укладывается в сознание, но при этом, несомненно, придумано и затеяно людьми, мы начинаем копать вглубь.
Постепенно мы смиряемся с тем, что не можем перекроить этот мир или хотя бы «вернуть все как было», и начинаем в себе (как в отдельной личности и как в представителе человечества) искать предпосылки происходящего и аналогии. Признаем мы это на сознательном уровне или нет, но человек – модель мира в миниатюре. Что происходит в нас, то происходит в мире. Если слишком многие люди одновременно загоняют и запрещают некое древнее проявление в себе, то оно потом все равно выпирает наружу – через других людей, менее послушных запретам, а то и через всех. «Первобытное или нет, – говорит Юнг, – человечество всегда стоит на грани поступков, которые оно совершает само, но не контролирует. Весь мир хочет покоя, и весь мир готовится к войне. Человечество бессильно против человечества, и боги, как и прежде, определяют его судьбу»[5].
То есть, заныривая в бессознательное, мы на самом деле ищем того бога, который через нас играет миром. Нам кажется, что вот эта глубинная архаичная сущность, будучи извлеченной на поверхность, позволит нам выжить, как помогала нашим не очень осознанным предкам в древние времена, где не было еще света, вайфая и ООН. А кризисы уже были.
В темные дофрейдовские времена мы бы сказали, что люди пытались «заглянуть себе в душу» или «раскрыть свою душу». В особо мрачные исторические периоды ее, душу, усиленно спасали (бывало, что в ущерб телу)… С учетом современных языковых и социальных тенденций люди, избегая религиозного термина «душа», берутся «исследовать свой архетип», а то и вовсе «дизайн» – так нам пока понятнее, чем «бессознательное» (и уж тем более – чем душа или бог).
Моя первая книга о славянском язычестве (и вообще о языческом мировоззрении) называлась «Боги и архетипы древних славян». Подозреваю, едва ли не половина аудитории купила ее именно из-за слова «архетипы» (вторая половина – из-за древних славян, и лишь особо интересующиеся – из-за богов).