Проходят дни, качаясь и сутулясь,
Поочередно кланяются мне,
А вон последний – там, на горизонте,
И пот холодный хлынул по спине.
Смеркается, и тишина прохладой
Щеки коснулась хладною рукой,
И в чаще леса филин засмеялся,
Швырнув смятение в душевный
мой покой.
Очнулся, горизонт проверил:
Не день, то ель качнулась вдалеке,
Не зря я жизнь своей судьбе доверил,
Что ж, спать пойду с душою налегке.
Восстал от сна, а душе вяло
Не от теней чужих сонмо́в,
На сердце с неба грусть упала,
Лишив меня спокойных снов.
Но я не гнусь, ведь проку мало.
Наверно, небу тяжело,
Оно от просьб людей устало
И мне на сердце прилегло.
Пускай судьба опять ломает,
В одном прошу: не убивай,
Господь по силам попускает,
Я устою, лишь не предай.
Не вижу Царствия извне,
Не знаю, как там благочинно,
Пока хожу я по земле
И жизнь веду вполне невинно.
Я свежий воздух пью в избытке,
Цвету, как гиацинт в саду,
И наслаждаюсь негой утром,
Беспечно глядя в высоту.
О том, что все предрешено,
Не думаю, пытаюсь верить,
Что я бессмертен, все равно
Мне это не дано проверить.
Не знаю, как мои друзья,
Я не готов, не понял целей.
Ищу спасенья в новизне
Своих сумбурных отношений.
Вдруг чья-то новая душа
Разрушит тленное сознанье
И отодвинет миг конца
В моем коротком мироздании.
Вот и порвана нить между душами,
Твое имя – на сердце печать,
Сердце – кладбище с мертвыми
чувствами,
Не спеши лишь меня проклинать.
Я вдыхаю твой запах из памяти,
Он по-прежнему чист и пьянит,
Я учусь мудрой жизненной грамоте,
Только путь в никуда мой лежит.
На безлюдной дороге той жизненной
Указатели все не туда,
И грехов на плечах груз пожизненный
Не дает мне свернуть никуда.
Скоро ль кончится путь этот
скорбный мой,
Чтоб увидеть в конце тупика,
Как поставит специально подобранной
Пулей точку чужая рука.
Если хочешь, умру для тебя,
Ибо смысла я в жизни не вижу,
Расцветет без обмана весна,
Аист радостный сядет на крышу.
Ведь у аиста дом здесь родной,
Хоть и дети давно улетели,
Прилетает с женою весной
Слушать птичьи веселые трели.
Жаль, что я улететь не могу.
Кто в деревне родился – наказан,
По утрам лишь молитву шепчу,
Что прочесть пред работой обязан.
Мне так хочется воли, до боли,
Денег друг присылает в конверте,
Предо мною открытое поле,
Зона жизни, и риска, и смерти.
Все будет так, как скажет вещий сон,
Приснится дева, иль старик горбатый,
Или соседка и сосед богатый,
Мне лишь понять его бы без препон.
Я здесь или не здесь, который час,
Беспомощны сомнамбул пиктограммы,
В моем мозгу потоки, этограммы,
Летящий поезд, я в нем лечу сейчас.
А впереди нет рельс и крутой склон,
И ты стояла и рукой махала.
Остановись, ведь жить осталось мало,
А я спешил и думал: где же Он?
Но ты кричала, что встретишь поутру,
Просила донести пронзающее бремя,
И наплевать на трудность, и на время,
И на себя, коль больше не приду.
И жизни той, загробной не познав,
Я не исправил людям черной кармы,
В итоге, лишь о счастье помечтав,
Себе на сердце я залечиваю раны.
Все краше торт от года к году,
Все ярче пламя от свечей,
Аиду в радость и угоду,
Все меньше остается дней.
Какая цель рожденья все же,
Вопрос открыт и по сей миг,
Я не один в раздумьях схожих,
Но откровенья не постиг.
Открытье сделать или подвиг,
Или спасти кого-нибудь,
Или принять хотя бы постриг,
Но не герой я ни чуть-чуть.
Все громче речи, поздравленья,
Все больше важных «адресов»,
А мне сидеть бы есть варенье
И не томиться от тосто́в.
Забуду прошлые невзгоды,
Ведь жизнь была не одним днем,
Встречались в жизни идиоты,
Но счастье было бытием.
Душой приемлю оптимизм,
И мне по смыслу он понятен,
Но не приемлю пессимизм,
Исход его невероятен.
Мысли стучатся в висок,
Их слышит любой позвонок,
Думы несет кровоток,
Нервы свивая в клубок.
Устала височная кость
От мыслей тяжелых, как гроздь,
Я знаю, что я здесь лишь гость,
И жжет бесполезная злость.
С души омерзевший нарост
Сорвал бы и вбил туда гвоздь
С табличкой «Меня не будить».
Я сплю, опротивело жить!
Через растрещины губ,
Глубже и ближе к душе,
Под гул зазывающих труб
Пробьется любовь к анаше.
Потом постучится в висок
Сладкий призыв сатаны,
Сомнений отбросить клубок,
Уйти в бесконечные сны.
И грех тот уже не отпустит
К святым и прекрасным высотам,
Лишь клен молчаливо распустит
Листву над таким идиотом.
Незнанья мрак, проклятые догадки
С умом сошлись в своей неравной
схватке,
Злость тайная оскаливает зубы,
Надменная ухмылка растягивает губы.
Убитых мыслей брошенные трупы,
Несбывшихся желаний пепел с ними
вкупе.
И дым табачный качает луч в окне,
Бутылка водки утром на столе.
Окна, как книги на полках, закрыты,
Смотришь на них и не можешь читать,
В окнах за стеклами тайны сокрыты,
Вот и не нужно их каждому знать.
Я по ночам из них пазлы слагаю
Из клеточек ярких и ровных рядов
И людям из клеточек этих желаю
Мира под крышей и сладостных снов.
Ненужный врач мне другом за столом,
Моя жена с моей мечтой подруги,
Еще бы не было в кругу людей, о ком
Не стыдно б слово молвить на досуге.
А так – увы, размеренный баланс
Добра и зла узором на ладони,
И на душе разложенный пасьянс
Из мести, совести, бессилия и воли.
Да, я когда-то Богу присягнул,
Когда крещеным был в Святой купели,
Я верящих в меня не обманул,
За это ангелы мне дифирамбы пели.
Но зло есть зло, исчадие сатаны
Не усмирить призывными словами,
И только силой, данной с Высоты,
Его я выкорчую и залатаю раны.
Ну где ты, журавушка, или синица,
Или другая царица жар-птица,
Москва велика, поди ж не станица,
А паспорт скучает, пустует страница.
Ну где ты живешь, правда-сказка,
Мечту превращаешь ведь в ложь,
Во снах за причудливой маской
Ты шепчешь: «Меня не найдешь».
И странные птицы мелькают,
И снится проклятья печать,
И вены на лбу набухают,
И хочется в небо кричать.
На лице усталом счастье
Светит новою Луной,
Видно, кто-то, но нечасто,
Не проходит стороной.
Кому лебедь там со щукой,
А кому и вилы в бок,
Ну а ей, с подругой-скукой,
В горло горестный комок.
Но надеется и верит,
Что изменится судьба.
Много счастья жизнь отмерит —
Мужа, деток и добра.
Среди несданной стеклотары
Я попрощаюсь с тем, что будет,
Вином залью души пожары,
Оно и сердце мне остудит.
Не только сердце, но и ум
Мне охладит хмельной напиток
И растворит собою шум
От надоевших нервных пыток.
Я из Грааля пью вино,
Как молоком себя питая,
И на моей груди змея —