Филджи, кажется, задремал: на его лице читались детская безмятежность.
Мой взгляд на миг остановился на дальнем остове стены, где сквозь непроницаемую пелену дождя и ночной мрак виднелось огромное надгробие, на котором властно словно король, восседал огромный черный ворон.
Я зажмурился, а когда открыл глаза, птица уже исчезла. Да и была ли она на самом деле? Или это мое измученное воображение сыграло со мной злую шутку?
Тем временем на рисунке появились несколько могил — одна большая и две поменьше. Что это означало: я не знал, но карандаш выпал из моих рук и я устало откинул голову назад. Сон обрушился на меня снежным комом, погрузив в мир ночных грез.
Проснулся я также внезапно, как и засыпал. Кто-то зажал мне рот рукой и я, вытаращив глаза, со страхом взирал на горящую адским огнем цифру три.
— Если жизнь важна для тебя, молчи! Понял?
Я бы и рад был кивнуть, но его ладонь слишком сильно прижала меня к стене.
Вокруг царила кромешная темнота, словно кто-то или что-то нарочно убрал из этого мира любой источник света: лишь щека душеприказчика продолжала ярко гореть огнем.
Внезапно, моей руки коснулась мордочка зверька. Я почувствовал, как натянутые до предела нервы успокоились, заставив меня расслабиться.
Душеприказчик помог мне встать на ноги, и сразу же, не давая опомниться, потащил куда-то в сторону церковной кафедры. Я попробовал дотянуться до Филджи чтобы смахнуть с него крепкий сон, но меня резко одернули, прошептав на ухо:
— Не время…
Я хотел что-то возразить, но незнакомец так сильно потянул меня куда-то вглубь спасительных стен, что ничего не оставалось делать, как подчиниться.
И еще один миф о душеприказчике был разрушен в одночасье: церковь не проклинала их, отгораживаясь спасительным кругом. Иначе, как можно было объяснить его появление в святом месте?
Мы быстро бежали куда-то вниз по ступеням; я совершенно не ориентировался в темноте, стараясь идти осторожнее, и сильнее прижимал к себе походную суму. Где-то рядом, прямо за нами, едва поспевал зверек.
В какой-то момент мы ускорились: вернее будет сказать, душеприказчик перешел на бег, а я лишь покорно последовал за ним, засеменив в два раза быстрее.
Наконец мы остановились, и я смог отдышаться. Меня колотила мелкая дрожь.
— За…зачем? Что…что происходит?
Душеприказчик лишь поиграл скулами.
— Та…там…остался мой воз…возница… — я едва ловил ртом воздух, сердце билось с бешеной скоростью.
— Заткнись! — незнакомец зло сверкнул глазами.
Зал окутала неприятная тишина, как на уроке строгого преподавателя, когда, не зная ответа, ждешь вызова к доске, словно ужасного приговора.
Душеприказчик прислушался. Со стороны казалось, будто он впитывает в себя несуществующие звуки. Глубоко вздохнув, его ноздри жадно втянули влажный, заплесневелый запах церкви, и только после этого лицо Проклятого озарило спокойствие. И пускай я не различал в непроглядной темноте даже кончика собственного носа, но мой таинственный незнакомец продолжал всматриваться вглубь мрачных церковных коридоров. И взирал он в пустоту отнюдь не глазами, а всем своим телом. А я мог поклясться, что ощущаю насколько обострен слух и обоняние Проклятого.
— Мчи, сат, — внезапно пискнул зверек, нарушая привычную тишину, отчего мороз побежал по коже.
В кромешном мраке послышалось странное мерзкое шуршание, и я заметил, как у душеприказчика на щеке ярким пламенем вспыхнула огненная цифра.
— Ты прав, Ша. Это Сат, — согласился Проклятый.
Я окончательно поддался паническому ужасу — и не потому, что меня похитил странный, источающий могильный запах незнакомец, а потому что были мы в этом святом месте отнюдь не одни.
Осторожно приблизившись к огромному арочному входу, я затаил дыхание, продолжая ощущать совсем близко чье-то незримое присутствие.
В один миг в дальней части коридора мелькнула высокая, слегка сгорбленная тень в длинном темном балахоне. Фигура показалась мне неестественно худой и вытянутой, словно под тканью имелись только голые кости. От стен отразился противный скрежет, который, разлетевшись по мрачным коридорам церкви, растворился в пустоте.
Мы долго стояли, как вкопанные, не в силах двинуться с места. Первым в темный проем прошмыгнул Ша, а Проклятый, смело доверившись своему питомцу, последовал за ним.
Его рука указала на дальний предел кладбища и, повернувшись ко мне спиной, Проклятый зашагал обратно в сторону церкви. Ночь выдернула из полумрака удаляющейся фигуры, отблеск длинного лезвия, застывшего в правой руке.
Неужели он хотел меня убить? Эта мысль заставила меня съежиться словно беззащитную букашку.
Я смотрел в след Душеприказчику и с каждым его шагом нарастающий страх сковывал меня все сильнее — неужели я остался в этом адском мрака абсолютно один, и никто не сможет помочь мне?
Слова отчаянья вырвались из моей груди сами собой:
— Стой! Ты куда? Что мне делать?! Где я?
Проклятый продолжал идти, не обращая на меня никакого внимания.
— Стой! Ты не можешь меня так бросить!
На миг Душеприказчик остановился. Опустил голову и тяжело вздохнув, обернулся. Я ощутил прилив надежды и радости, но мой мнимый спаситель как оказалось, вовсе не собирался мне помогать.
В одно мгновение он вновь очутился рядом. Твердая словно камень рука обхватила мою шею, и я затравлено захрипел, пытаясь вырваться из стальных тисков.
— Я…пощад…прошу…про…
Пустой взгляд с интересом изучал мое испуганное до смерти лицо.
— Я не твой талисман и не твой защитник. Убирайся и живи в радости! Иначе смерть!
Сильный толчок сбил меня с ног. Я отлетел, ударившись о каменную кладь могилы: перед глазами как немое предостережение красовалась прощальная надпись надгробия:
…Не бойся иного мира, твои родные не грешны в этом…
Впервые в жизни я остался абсолютно один среди могил и безжизненных склепов.
Мелкий дождь еще моросил, навевая уныние и укрепляя мое нарастающее с каждой секундой отчаянье. Обхватив ноги руками, я сидел возле могилы и, опустив голову, плакал. Мне было очень страшно и жалко самого себя. Все то, что случилось со мной за последние часы походило на настоящее безумие…
Раньше, когда я слышал бесконечные истории о храбрых путниках, испугавшихся безобидного шороха, что в страхе бежали прочь, а узрев во мраке ночи случайную тень, и вовсе теряли рассудок, на моем лице появлялась улыбка. Таким нелепым и странным казался этот неоправданный страх. Теперь я понимал, что судил об этом поверхностно. Каким глупцом я был, пытаясь осудить тех, кто столкнулся с чем-то нереальным.
Мне действительно было страшно и не понятно, почему я оказался втянут в вереницу этих странных событий. Безобидное путешествие превратилось для меня в сущий ад, словно проклятие душеприказчика грузом несчастий ворвалось в мою спокойную, размеренную жизнь.
Я шмыгнул носом и вытер рукавом предательские слезы.
Отовсюду слышались странные леденящие кровь звуки: то ли протяжное поскрипывание, то ли непрекращающийся монотонный стук и стоны. Я почувствовал, как сердце вновь упорхнуло в пятки: каждая тень казалась ужасным призраком, готовым разорвать меня на части и утащить под землю.
В какой-то миг я даже услышал, как мои нервы лопаются будто тетива, издавая громкое и мерзкое: «Бздынь».
Находясь на грани, и готовый вот-вот потерять собственный рассудок, я на миг закрыл глаза. Невероятно, но скрип прекратился, а вмести с ним исчезли и все остальные звуки. Я будто бы оглох, укрывшись от окружающего мира в бездонной норе. Немного подождав, я еще раз глубоко вздохнул, пытаясь прийти в себя.
Сколько мне пришлось прибывать в таком состоянии — сказать трудно, но совсем скоро я решился перейти к следующей стадии самоуспокоения. Затаив дыхание, я открыл глаза и вновь вернулся в страну страха и отчаянья. Все воркгу изменилось — я не увидел странных теней мерещившихся в полумраке ночного кладбища, а древние надгробия уже не казались мне такими призрачными и зловещими.
Еще раз, глубоко вздохнув и осенив себя спасительным знаком, я подхватил суму и, не разбирая дороги, побежал, подгоняемый одним единственным желанием, побыстрее отыскать остовы старой церкви. Только в святых стенах мне виделось спасение от ужасного безумия.
Была одна легенда, в которой преданный друг семьи после смерти своих близких взял на себя все их грехи, позволив им очутиться в царстве света, а сам получил в наказание семнадцать несчастий на свою голову. Его окрестили спасителем душ или в простонародье — душеприказчиком.
Поговаривали, что он так и не обрел покоя и до сих пор скитается в дремучих лесных чащобах.
Была и другая история: мужчина попросил своих близких забрать его грехи сославшись на их малость и незначительность. Таким вот обманом он проклял самого себя, а его семья никогда не смогла попасть в царство света. Люди назвали этого бессердечного лжеца — душеприказчиком.
Ходят слухи, что лишенная душ семья до сих пор появляется на проезжих трактах, желая поквитаться с коварным обманщиком.
Двери церкви были открыты настежь. Беспрепятственно попав внутрь, я обессилено упал на колени, и меня «вывернуло наизнанку», словно я наелся неспелых яблок в саду дядюшки Элвина.
Только немного успокоившись, я заметил неподвижное тело Филджи. Возница лежал на спине в темно-бордовой луже крови, а его голова была откинута назад, демонстрируя огромную зияющую рану на шее. Рядом длинным темным шлейфом тянулись кишки, вырванные из пузатого живота и небрежно раскиданные по всему молельному залу. Где-то неподалеку высились обезглавленные трупы лошадей.
Меня снова вырвало.
Пошатываясь, и не в силах скрыть крупную дрожь, я приблизился к Филджи и замер от ужаса. Моему взору открылась еще одна непостижимая деталь: на лице возницы отсутствовали глаза.