— А ну прочь, Воцлав, — прошипел Проклятый.
— Ого, кого я вижу… Рон…
— Еще слово и я вспорю твои кишки. А лучше — отрежу слишком длинный язык.
— Кто это? — влез я в разговор своим глупым вопросом.
Душеприказчик недовольно покосился в мою сторону, и я поспешил закрыть свой рот.
— Пошел прочь, Воцлав! Я не намерен здесь слушать твои пахнущие гнилью байки.
На лице зеленокожего появилась мерзкая ухмылка, и он протяжно произнес:
— Ты можешь не слушать, только плата остается прежней. Я вправе не пустить вас дальше. Если только ты…
— А нам и не требуется твоего разрешения. Если ты встанешь на моем пути, я отправлю тебя к твоим болотным праотцам!
Лезвие ласково коснулось мокрой кожи и, надавив, выпустило наружу струйку голубой крови. Воцлав протяжно взвыл и, скорчившись от боли, стал мерзко нашептывать кучу проклятий, а затем покорно отполз в сторону.
— Пошел прочь, мерзкая жаба, — вновь повторил Проклятый, убирая стилет.
— Зря ты вернулся к нам, возмутитель спокойствия. Хозяин не любит непрошеных гостей.
— Мне плевать на привычки твоего хозяина, — быстро ответил Душеприказчик. — И прежде, чем бежать к нему со срочным донесением, подумай, счастлив ли ты здесь. И много ли свободы тебе дала наша смерть?
Воцлав недоуменно моргнул и застыл как вкопанный — и если бы не длинные струйки капель, стекавшие с его склизкого тела, я бы принял его за безжизненную каменную фигуру.
— Пойдем, — произнес Проклятый, обращаясь уже ко мне.
Миновав мост, мы попали в северную часть города и, спустившись по ступенькам, оказались прямо у каменной водяной мельницы. Деревянные лопасти медленно погружались вводу, издавая при этом долгий протяжный скрип.
— Что это за существо? — повторил я свой вопрос.
— Скользкая тварь… местный водяной. Я думал, что его сожрал огонь, но, видимо, он не так прост.
— Ты хочешь сказать, он всегда жил в вашем городке? — удивился я.
— Конечно, — согласился Проклятый.
— Но нежить не может жить рядом с живыми людьми. Это не возможно.
— Еще как возможно. Поверь, с этим нужно просто смириться, а не забивать голову пустыми рассуждениями, — наставительно добавил Проклятый. — Старый водяной появился в здешних местах задолго до того, как наш славный городок обзавелся первыми каменными стенами.
Я редко встречал в книгах картинки далеких стран, где люди обычно разгуливают в причудливых одеждах, и едят чуждую моему взору пищу. Смелые путешественники редко упоминали в своих мемуарах жизнь и обряды заморских народов, и тот, кто не часто выходил за порог своего дома, представлял себе чужеземцев мерзкими тварями, живущими совсем по иным законам…
Остановившись возле высокого каменного домика со странными вытянутыми окнами и причудливо изогнутыми крышами, я с нескрываемым восторгом не смог оторвать от него взгляда.
— Здесь раньше жили Колонийцы, — заметив мою реакцию, произнес Проклятый. — Они пришли к нам с далеких Северных гор. Поэтому их дома более высокие и значительно крепче наших.
Странный шум в конце улицы заставил Душеприказчика остановиться и обнажить стилет. Секунду, он стоял не шелохнувшись, а затем убрал оружие.
— Не бойся. Это свои.
— Свои? — не совсем понял я.
Проклятый кивнул и на его лице возникла едва заметная улыбка.
Среди пустоты разрушенных домов появилась худая, сгорбленная фигура. Прихрамывая на правую ногу, незнакомец стал быстро приближаться к нам.
— Я ждал твоего возвращения, — остановившись напротив нас, добродушно произнес старик.
Только сейчас я смог внимательно разглядеть его наполовину сгнившее лицо и запекшуюся кровь на самой макушке.
— Он что же мертв? — не в силах скрыть своего удивления, вслух произнес я.
Проклятый, ничего не ответив, крепко обнял незнакомца.
— Приветствую тебя, Судли.
Я мог поклясться: на щеке Проклятого появилась скупая мужская слеза.
Старик был одет в обветшалую одежду земляного цвета. Шаркая босиком по каменным плитам мостовой, он напоминал неприкаянную душу, неспособную обрести покой.
Я шел вслед за Проклятым, с удивлением замечая, что за последние дни он сильно исхудал и осунулся. Его шаг стал тяжелее, дыхание участилось и со стороны, он начал сильно напоминать уставшего от всего и всех старца.
— Если бы ты знал, как я измотан, Судли. Не хочу даже думать, сколько времени прошло с того злополучного дня, — внезапно, с некой грусть, произнес душеприказчик.
Старик остановился и, посмотрев на проклятого, изрек:
— Это тяжелое бремя. Но у тебя не было выбора.
Мы зашли за высокие резные ворота и оказались на небольшой поляне, где среди пожухлой травы, будто выросшие из земли, торчали крохотные, покрытые мхом валуны. Чуть подальше, будто надзирая за каменным садом, высилась высокая мраморная статуя прекрасной девы. Я нервно обхватил дорожную суму, в которой среди всякого барахла лежал портрет той, кто сейчас с такой грустью взирала на нас.
— Лейла, — одними губами заворожено произнес Проклятый. — В твоем царстве ничего не меняется.
— Время не властно над святыней, — согласился старик.
— А что это за камни? — как-то неуместно произнес я.
— Чшь, это Колоницкое кладбище, — ответил Проклятый и совсем тихо добавил: — Здесь принято говорить в полголоса. Или просто молчать.
Мы прошли в высокую каменную башню, очень напоминающую островной маяк. Поднявшись по винтовой лестнице, Судли провел нас в крохотную комнату, где среди множества зеркал ярко горел масляный фонарь.
— Присаживайтесь, — старик указал на низкие деревянные скамьи.
Проклятый нежно провел по шероховатой поверхности и медленно закрыл глаз. Нахлынувшие на него воспоминания заставили на долго выпасть его из окружающей нас реальности.
Юный учитель впервые прикоснулся к заморской культуре, гораздо позже студиозной скамьи. Надев мантию учителя, он передавал знания третий год, когда судьба приготовила ему весьма интересную встречу. Проходя мимо странного и чуждого его восприятию бугрового кладбища, он немного замедлил шаг и принялся рассматривать причудливые надгробия, пытаясь различить на них предсмертные надписи и имена умерших горожан. Но не увидел ни того, ни другого. Камни были безымянными.
— После смерти Колониец теряет имя. Поэтому мы не указываем его на холме, — произнес чей-то слегка хрипловатый, дребезжащий голос.
Учитель обернулся. Перед ним стоял пожилой мужчина: слегка вытянутое, худое лицо было покрыто седой щетиной, а длинные волосы — затянуты в хвост.
— Разве это правильно? — спросил учитель.
— Правильно, но непривычно. Для тебя, но не для меня, — странно ответил старик. — Меня зовут, Судли Со. Я старейшина Пришлого квартала. Заходи в гости.
Учитель ничего не ответив, молча последовал за ним, словно заранее знал, что поступает абсолютно правильно.
Они поднялись по винтовой лестнице и оказались в крохотной комнатке высокой округлой башни.
— Что это?
— Это Арит. Что-то вроде маяка. Только наш маяк указывает путь не живым, а мертвым, — рассудительно ответил старейшина.
— Разве им нужны ориентиры? — удивился учитель.
— Любому человеку оказавшемуся в мрачном царстве нужен ориентир, иначе он может заплутать среди одиноких гор, так и не найдя должного пристанища…
Я внимал каждому слову, хорошо представляя себе эту странную встречу…
— Скажи, Судли. Ты же знал, что всё так случится, — внезапно прекратив рассказ, спросил Проклятый.
— Иногда страх перед будущим может заставить нас сбиться с нужного пути, а иногда помогает. Только как узнать, какая именно дорога ведет в нужном направлении? — неоднозначно ответил старейшина.
— Но ты ведь знал… все знал заранее.
— Я не мудрец и не способен видеть будущее во сне, — не раздумывая, ответил старик. — Если бы я ведал, что зло придет в наш городок, и мы серыми тенями будем слоняться среди обугленных домов, то наверняка избежал бы этого. Но…
— Но ОНА дала тебе знак, — догадался Проклятый.
Старик утвердительно кивнул.
— Лейла всегда покровительствовала нашему народу.
Я ничего не мог понять, но продолжал внимательно ловить каждую произнесенную фразу.
— Стало быть, она все знала наперед. Знала, что в город придет зло. Почему же тогда, вы допустили все это? — сжав кулаки, сквозь зубы проскрипел Проклятый.
Старик слегка смутился, но всё же ответил:
— Зло иногда неизбежно. ОНА сказала, что всё в жизни предначертано свыше и не в наших силах изменить это. Но все случается не просто так. Уловил?
— Я мог бы с легкостью убить его, если бы ведал, что так обернется. И не было бы тысячи жертв, изуродованных душ. Не было бы этого ужасного пожара! И не было бы этой безумной тяжести чужих грехов! — возмутился Проклятый.
— Боюсь, что ты даже не представляешь, кого приютил наш мирный, Богом забытый город. Судьба сама определит твой следующий шаг. Главное, не торопись, и научись слушать себя.
— Я хочу поговорить с НЕЙ, — после небольшой паузы произнес Проклятый.
Старейшина тяжело вздохнул, но не стал возражать.
Я осторожно выглянул из окна и уставился на одиноко стоящую мраморную фигуру Лейлы. Изваяние выглядело холодным и невероятно белым в свете далекой призрачной луны.
Странно, но здесь не было и намека на пепельный дождь, будто здешние места последствия треклятого пожара обошли стороной.
Проклятый подошел ко мне: его взгляд был наполнен печалью, словно разговор с мраморным изваянием не сулил ничего хорошего.
— Возьми, — я протянул ему рисунок.
Проклятый бросил мимолетный взгляд на картинку, благодарственно похлопал меня по плечу.
Невероятно большая пузатая луна с горечью взирала на пустое Колониецкое кладбище. Проклятый медленно подошел к статуе и, приклонив голову, сел на одно колено.