Наконец, Эш вернул Байо результаты вскрытия Пикока и уставился куда-то в сторону — видимо, пытался сопоставить случившееся тут с произошедшим в Северном полицейском участке.
— Фостер сильно избили? — Вик помнила из газет, что у нериссы был большой срок беременности. Во рту возник противный холодный привкус желчи — этот мир серьезно болен, раз люди позволяют себе такое. В голове не укладывалось, как можно поднять руку на женщину.
Байо скривился — кажется, он искренне переживал за Фостер, а вот это зря — в расследовании такое только вредит.
— Прилично. — Он захлопнул папку и, положив на подоконник, завязал её, чтобы бумаги не разлетелись. Голос его звучал глухо: — Хорошо еще, что пожарные вмешались, да храмовник успел её укрыть в храме.
— Её осматривали врачи или акушерка?
Эш сказал, спасая Байо — тот покраснел, сжал пальцы и отвернулся, чтобы взять себя в руки:
— Я вызывал к ней Николаса Деррика — он весь день и ночь провел с Фостер, выписал кучу лекарств — я все ей выкупил в аптеке. Он рекомендовал Фостер положить в акушерское отделение, но куда тут… «Острые воротнички» и родственники Мейси всю ночь караулили у участка. Их даже парни Жюля из штурм-отряда не пугали… Деррик сказал, что Фостер скоро пойдет на поправку, малыш вроде тоже. Угрозы преждевременных родов удалось избежать.
Байо выругался в сторону — очень грязно выругался, Вики эти слова как-то уже объяснял, краснея, Брок, после Элизабет, конечно. Элизабет Эш, кажется, знала все ругательства мира.
Эш посмотрел на Байо, но выговаривать ему ничего не стал. Вик тоскливо глянула в окно, откуда несло жаром, как из печи, и предложила:
— Скоро должен подъехать Картер, пойдемте, осмотрим тело…
Глава 4
Улица встретила пеклом. Из-за солнца, застрявшего в зените, тени домов превратились в жалкие огрызки, цвета пропали, превращаясь во что-то ярко-слепящее. Глазам было больно — мир словно таял на глазах из-за колыхающегося марева у дороги. Подошвы тонких туфель утопали в асфальте, и казалось, что еще чуть-чуть, и мир исчезнет в пламени. Вик тут же вспотела, по виску потела струйка пота. Рубашка, не успевшая высохнуть, противно прилипла к спине.
Сырой вокруг паромобиля асфальт быстро высыхал. Неприятно пахло мокрой пылью и гарью, забивая нос.
Часы на Обсерватории глухо пробили час дня. Куда-то улизнувший с четверть часа назад Хогг вернулся с ледяными бутылками колы в руках на всех. На крыльце у Неша появилась огромная корзина, вокруг которой клубился туман, влагой оседая на стекле бутылок. То и дело вытиравший пот Гратин, почти закончивший осмотр паромобиля, залпом выпил чуть ли не полбутылки и снова полез в обгоревший салон в поисках булавок и зажимов для галстука или чего-то подобного, на что можно нанести фосфор. Хаус крутился рядом — с другой стороны паромобиля. Вик предпочитала медленно цедить ледяной напиток, щадя горло — так и ангину заполучить можно. Где-то за глазами поселилась боль — от прямых солнечных лучей пилотка не сильно и спасала.
Мокрый, как мышь, Эш, мрачно поглядывая вдоль улицы в ожидании возвращения толпы, уточнил у Вик:
— Значит, подозреваешь, что дела могут быть связаны с амулетами-«зажигалками»?
Вик на всякий случай добавила:
— Или с каким-то последователем, начитавшимся газет. Про фосфорный некроз и нежите-амулеты по зиме все газеты трубили. Эта история тогда огнем пронеслась по Аквилите и даже за её пределами. Фосфор могли нанести на булавки для галстука.
Эш задумчиво качнул головой:
— Сомневаюсь. Фосфор загорается не только от температуры, но и от трения. Продеть булавку в воротник и не прикоснуться к краям ткани нереально. Воспламенения бы тогда происходили раньше — по утрам, когда мужчины заканчивали одеваться. Тут что-то иное.
— Зажимы для галстуков? — предложила Вик. — Застежки готовых галстуков? Или какая-то швейная фурнитура на них? То, что не трется, но всегда присутствует на воротнике или галстуке.
Гратин вылез из салона, протягивая Вики коробку с обгоревшими, искорёженными из-за высоких температур, мелкими железками, в которых с трудом узнавались зажим, булавка, цепочка с брелоком и часами, еще какие-то мелочи, не подлежащие опознанию. Вик принюхалась: запах гари все забивал, но резковатый аромат камфоры все равно пробивался. Камфора. При чем тут она? Она обычно применялась в лекарствах, насколько Вик помнила.
— Пахнет камфорой, — сказала Вик, возвращая коробку эксперту. — Я потом напишу свой отчет.
Эксперт скривился:
— Все, что удалось обнаружить пока. Температура горения была очень высокой — одежда и обычные вещи так не горят. В салоне паромобиля тоже нет ничего, чтобы давало при горении такие высокие температуры. Даже боюсь предполагать, что это могло быть. Фосфор, нитроцеллюлоза — это все, что приходит в голову.
Вик спросила у Байо — он же ведет дело:
— Лео, у Фостер была возможность раздобыть что-то подобное?
Эш вмешался, опережая своего инспектора:
— Виктория, Фостер не причастна к случившемуся. Она не проклинала и не пыталась убить Брета Мейси.
— Она пока единственная подозреваемая у нас, Грег, — напомнила Вик очевидное. — У неё есть мотив — это нельзя отрицать. Надо узнать про возможности.
Эш снова повторил:
— Она невиновна, слово чести! Её вчера проверял отец Маркус.
Вик поджала губы — и этот туда же. Ладно, Байо, но Эш? Он женатый мужчина, не падкий на женскую красоту. С чего он так уверен в невиновности Фостер? Что за девица такая, что даже Грегори Эша разжалобила?
— Грег… Я верю отцу Маркусу, но он может судить только о том, могла ли Фостер убить при помощи проклятья. Мы сейчас отрабатываем версию убийства без применения эфира. Тут слова Маркуса не имеют веса.
Эш отвернулся в сторону и почему-то выругался. Виктория перестала его понимать — это было непрофессионально: отказываться разрабатывать одну из версий, тем более что Фостер было за что мстить — во всяком случае Мейси. Связь с Пикоком или отсутствие ее еще надо искать и подтверждать. Байо подтянулся, вмешиваясь:
— Я со вчерашнего дня собирал сведения на Фостер, подозреваемую в применении смертельного общественно опасного проклятья на Мейси. — Кажется, он сам удивился, что у него получилась такая длинная, слишком правильная фраза, и потому тут же сбился: — короче, о Фостер мало что удалось узнать. Сперва жила с матерью на площади Воротничков, этой весной переехала на улицу Красильщиков. В прошлом году встречалась с Бретом Мейси, заявляет, что беременна от него. Он её бросил перед Новым годом, на Вечном карнавале познакомившись с какой-то другой нериссой — не Остин. С Остин Мейси был помолвлен еще год назад, до знакомства с Фостер. Замуж Фостер не звал даже после того, как она сообщила о беременности. Фостер заявила, что с вьюговея не писала ему и даже не пыталась встретиться. Мать Фостер умерла в конце весны. — Байо как-то в докладе перепрыгивал с одного на другое, но Вик понимала, что это только из-за недостатка опыта. — Из родственников осталась лишь старшая сестра Аманда Круз. Она вдова, воспитывает двух детей, живет тут поблизости — на Тисовой. Отзывается об Аликс Фостер сугубо положительно и слова про Мейси подтверждает. Впрочем, так о Фостер говорят почти все — на старом месте жительства. На новом месте, на Красильщиков, сами понимаете, добрых слов о ней сказать не могут. Лучшее, что о ней говорят: по ночам работала стрекозой. Постоянных клиентов найти не удалось. Полагаю, что возможно это просто грязные сплетни о Фостер. До весны она работала на Химическом заводе Керри. Уволена в связи с ухудшением здоровья, то бишь из-за беременности, — на последнем слове Байо все же умудрился покраснеть, как невинная нерисса. Да, младенцы существуют, счастливые матери тоже, а беременность до сих пор считается чем-то странным и недостойным к упоминанию в приличном обществе.
Гратин опередил Вик, платком вытирая руки от пепла:
— На химическом, говоришь?
Хаус, тоже закончив осмотр, подошел ближе. Он до сих пор молчал — стеснялся Гратина, что ли.
Байо лишь кивнул.
— И кем конкретно? — вновь спросил Гратин.
— На складе. Занималась упаковкой продукции.
— Ага…
Вик задумалась — она не знала, как хранились вещества на заводе, но все же можно было предположить:
— Возможно, доступ к белому фосфору у неё был. Грег, надо раскручивать эту версию.
Эш напомнил:
— Это если сам фосфор на заводе Керри был, то есть — есть.
Байо не сдержал смешка, вспоминая события зимы:
— Вот хлор и ниприт там точно есть.
Хлор чуть не пустили бастующие рабочие по зиме.
Вик повернулась к Эшу:
— Надо получить ордер на обыск дома, где проживает Фостер.
Он платком вытер пот с лица и шеи. Синяя форменная рубашка на Эше совсем промокла. Впрочем, они все тут были такие. Как и весь город сейчас. У Вик дыхание перехватывало от духоты. Хотелось прохлады и дождя.
— Виктория, Фостер просто пришла на свадьбу и немного поругалась с Мейси. Фостер не способна на убийство, тем более таким страшным способом. Поверь мне. Я задержал её в участке, только чтобы её не растерзала толпа.
Вик потерла висок — эта Фостер, надо полагать, сногсшибательная девица, раз даже Грег не устоял перед ней. Пришлось напоминать Эшу:
— Способ убийства.
— Фостер утверждает, что она невиновна, Вик.
— И все же, Грег, я буду настаивать. Пока иных подозреваемых все равно нет, а Фостер работала на химическом производстве. Я после её допроса и обыска съезжу на завод — уточню про наличие фосфора. — Вик промолчала, что может подать жалобу на бездействие Эша Мюраю. Пока о бездействии говорить рано. И чем всех обаяла эта девица? Не в словах же Марка дело — пока еще никто не научился читать мысли, чтобы точно утверждать о чьей-то виновности или невиновности.
Эш долго смотрел на неё, а потом все же сдался:
— Хорошо. Байо, ты к судье за ордером. Один не езжай — возьми кого-нибудь с собой покрепче. Гратин, ты примешь участие в обыске дома Фостер?