— Тебе никто не мешал сделать домашнюю заготовку.
Я вспомнил, сколько мне драться приходилось в последние дни, как у меня чесалось бедро, когда рана регенерировала, как я себе в голову пытался кучу учебной информации запихнуть, и ответил куда спокойнее, чем мог бы.
— Третье место тоже неплохо. Будем считать разминкой.
Дорохов тему не пожелал закрыть и потом меня всю зиму подкалывал. Как так? Столько самомнения, а проиграл. А что тут скажешь? Это только на первый взгляд кажется, что конкурсы — это что-то особенное. Вскоре я на них раз в пару недель стабильно кататься начал, насмотрелся, что и как. Дорохов пихал меню всюду. Его же заклятый знакомый, с которым они так мило общались, тоже своих учеников пропихивал всюду. С той разницей, что он их тасовал, как карты в колоде. Выпуская там, где они были особо сильны. Тот парень, который меня в первый раз обыграл, побеждал ещё три раза. В остальных случаях в половине раз занимал место в первой пятёрке. Во второй половине вовсе не появлялся. Элементарная математика. Если взять ученика, не особо талантливого, натаскать его на конкретную схему, то он выдаст хороший результат. В этом было преимущество подобных ребят. Но не буду их принижать. Они ведь соревновались с теми, кто действовал так же, и всё равно как-то умудрялись побеждать. Поэтому талант у них имелся, у кого-то больше, у кого-то меньше. Также замечу, что Дорохов действовал точно так же в отношении других учеников. Каждый из нашего колледжа выбирал себе направление и наваливался на него со всем юношеским усердием.
Что касается меня, то… Нет, не так. Что касается Михаила Сергеевича, то надо отдать ему должное. На первое место он поставил цель выжать из меня все соки, а на второе — утереть нос недругам, добавив репутации колледжу. Как и сказал, меня пихали во все темы. Парень я горделивый, уступать не любил, как и проигрывать школоте. Готовился каждый раз основательно. Мой навык быстро погружаться в тему вышел на новый уровень. Опыт тоже рос семимильными шагами.
Конкурсы делились между собой по тому, кто их проводит, но были и другие разделения: на конкретные задачи (вроде создания магического светильника) и на отдельные навыки (ковка и прочее). С первым иногда было интересно. Светильники, датчики, конвекторы. ТЭК СПБ провёл конкурс как раз по последнему. Нужно было разработать схему конвертации одного вида энергии в другой. Фишка в том, что в римском алфавите отсутствует руна, которая бы обозначала сие действие. Нужно придумывать связку. Результат считался по итоговому коэффициенту, сколько энергии передаётся, сколько сохраняется, сколько уходит впустую. На этом конкурсе я победил, сжульничав, то есть применив божественный язык. Конкурс-то понятно зачем проводили. Чтобы себя пропиарить, но и ради схем. Мало ли, вдруг найдётся гений, который выдаст схему лучше, чем сейчас стоят на станциях. Я и выдал. Чем обеспечил к себе пристальное внимание. Дорохов мне потом шепнул, что мой результат был на уровне их стандарта, а схема там максимально вылизанная, и улучшение её на процент — это миллиарды сэкономленных рублей каждый год. ТЭК поставляла тепло и горячую воду по всей области, на минуточку.
Второй тип, отдельные навыки, был по-своему интересным и давал возможность оценить свой талант. Когда делаешь светильник, можешь воспроизвести заранее изученную схему, которую тебе передал кто-то другой. Если же нужно показать магическую ковку и подобные навыки, то у тебя есть только то, что натренировал своим трудом. Навык передать нельзя.
Магическая ковка, на которой мы плавили металл и придавали ему форму. Исправление огрехов, когда нужно было выявить изъяны и устранить их в конструкции. Очищение — когда нужно было почистить от ржавчины и вывести примеси. В первом полугодии, то есть на первом этапе отбора, я стабильно выходил победителем. Дорохов меня за это не хвалил, лишь как-то хитро улыбался, и во втором полугодии я понял почему.
Первый этап. Борьба против обычных пятнадцатилеток. Под конец же зимы начался второй этап. Где было куда меньше народу. Лучшие на своём году. Там я впервые столкнулся с выпускниками закрытых школ и аристократами.
Будь я правильным героем, обязательно бы победил. Могучей силой, тайными знаниями или хитростью. Героем я не был. Дикарь из отсталого мира, с плохим образованием, чьё преимущество заключалось в знании божественного языка и взрослом сознании. Когда столкнулся с лучшими, быстро понял, насколько сильно отстаю от них. Как бы так объяснить… Это как сравнить детские рисунки четырёхлетки с работой выпуска художественного лицея. Если вы родитель четырёхлетки, его кривое изображение домика вызовет у вас умиление. Но четырёхлетка не знает, что такое объем, перспектива и светотень. У него не поставлена рука. Не наработан вкус. Он не тренировал мастерство последние десять лет под присмотром лучших учителей.
Я был таким четырёхлеткой. На магической ковке нам дали кусок ржавого железа и задание сделать из него розу. Вы видели розу из металла, которая выглядит живее, чем настоящий цветок? Созданную из ржавого куска, который стал блестеть лучше, чем хрусталь? Я видел. Тогда я занял седьмое место. По той причине, что пятнадцатилетних гениев собралось всего шесть, остальные были такие же посредственности, как и я.
Как-то так учебный год и прошёл. Со своими взлётами и падениями. Хотел бы я сказать, что это всё меня мотивировало, но нет. Мне захотелось напиться. Сдержался, конечно. Похандрил и дальше продолжил навёрстывать.
Глава 4. Железный
Несмотря на то что во втором полугодии я не занял ни одного первого места среди артефакторов, учебный год прошёл не так уж и плохо. Узнал я реально много всего. Но главное даже не в этом.
Неприятности закончились под Новый год, а потом наступило затишье. Я поначалу переживал, думал, где подвох, но потом нашёл объяснение. Мой изначальный план строился на гипотезе, что проклятиям противостоит масштаб личности. Что понятие обширное, много что в себя включающее. В том числе известность и репутацию.
Я поучаствовал в боях и прославился, пусть и в узком кругу. На минуточку, пятнадцатилетний шкет без оружия, с одним щитом, вынес целую толпу, перед этим свалив одарённую гориллу. Потом этот шкет пару месяцев отбивался от желающих поквитаться. До сих пор удивляюсь, как хорошо разлетаются слухи, но парни в клубе узнали даже то, что меня подстрелили. Попутно я участвовал в соревнованиях и смог подняться в рейтинге. Со следующего года начну выступать в бронзовой лиге, что в римской дисциплине считалось стартом для новичков, которые что-то из себя представляют. Также я заработал репутацию талантливого, с особенностями, будущего артефактора. Молодого и плохо обученного, но перспективного.
Сами по себе эти достижения звучат смешно и проклятья бы побороть не смогли. Но мне было пятнадцать лет. Они не действовали в полную силу, и этого хватило, чтобы второе полугодие и все лето я провёл спокойно. Денег по-прежнему не хватало, но и пожить без постоянных неприятностей было по-человечески приятно. Всегда бы так.
В шестнадцать лет я ощутил, что сила проклятий снова возросла. Родился я в начале лета и на тот момент находился в квартале мастеров. Где меня многие знали, я там стал в некотором роде своим, поэтому, подозреваю, ничего такого не случилось. Если не считать того, что вернулись мелкие неприятности, но их вполне можно было игнорировать. Тем более заняться мне было чем.
***
В первый же день летней практики Дорохов сообщил, над чем я буду работать.
— Ты знаешь, что такое кадмий?
— Какой из? Если вы про магический красный, то общие свойства помню.
— Про него, — поощрительно кивнул Михаил Сергеевич. — Металл с хорошей поглотимостью, а также высоким адаптационным окном. Подойдёт тебе для работы.
— В этот раз с ним работать буду? — озадачился я.
Урундур на фоне красного кадмия — детский лепет. Было чему удивиться.
— В том числе. Хочу привлечь тебя к проекту. Будешь работать над всем циклом. Не только ты, разумеется. У нас большой заказ от государства, для пожарных бригад. Ты же сначала обучишься делать огнехват и, если потянешь, будешь работать самостоятельно и попробуешь повысить его эффективность. Минус огнехватов в том, что они выдерживают ограниченное число поглощений огня, и, если повысить эффективность, это спасёт многие жизни. Он относительно дорог, применяют его только в особенных случаях, когда нужно кого-то вытащить в условиях сильного огня.
— А мне хватит знаний? — прикинул я, как может работать этот «огнехват», про который я раньше не слышал.
— Конечно нет, — удивился вопросу Дорохов. — Придётся немного поучиться.
— Учёба — это хорошо. Но погодите. Уроки экономической целесообразности оставили во мне неизгладимый след, и я невольно задаюсь вопросом, а будет ли кто-то улучшать отлаженную схему на ровном месте?
— Зришь в корень. В контракте прописано, что за повышенное качество идёт дополнительная оплата. С которой ты получишь процент, — нехотя добавил он.
— Какой?
— Десять процентов. С бонуса, а не от всей суммы.
— Это сколько в рублях?
— Ты сначала выдай результат лучше, чем наше качество.
— И всё же, — настоял я.
— За прибавку в двадцать процентов твоя доля с одного изделия — где-то пять тысяч рублей.
— Негусто.
— Это больше нуля, — поджал губы Дорохов.
— Справедливо. Когда приступаем?
— Прямо сейчас и начнём. Схему сначала сам попробуй набросать, а потом я тебе покажу наш вариант. Вдруг предложишь что-то оригинальное?
Этот подход меня подбешивал. Логика понятна, как и все выгоды, в том числе для меня, но иногда это утомляло. Особенно тем, что я ещё ни разу не смог разработать схему лучше, чем это делали полноценные бюро, где работали профессионалы своего дела.
***
Будучи рассказчиком своей истории, воспользуюсь правом сделать паузу и описать Михаила Сергеевича, чтобы был понятен весь скрытый сарказм фразы «придётся поучиться».