— Ты что! Ты!.. Так же нельзя! Игорь!
Сосед, казалось, сейчас расплачется. Боярин едва заметно поморщился — ох уж эти ординары! Он же прекрасно видел к чему всё шло — никаких свидетелей Синдикат оставлять бы не стал — и продолжает переживать об этической стороне вопроса! Нельзя так, подумать только!
— А как можно, Коль? Нас хотели убить. Уничтожить замыслившего такое — единственный адекватный ответ.
Бандиты, не способные ни подняться, ни вздохнуть, ни заговорить, смотрели на него со злостью. Точнее, Угрюмый смотрел со злостью, а Занг и Орф — с ужасом. Они уже осознали свою смерть, но ничем не могли помешать убийце.
— Не знаю… Не так! Ты же в реале их убил!
Изгнанник только вздохнул — обыватели! Он мог бы объяснить соседу, что с шантажистами торговаться нельзя. Что решение вопроса деньгами лишь отодвигает проблему на некоторое время. Что вкусившие лёгких денег бандиты не откажутся от дойной коровы. Мог бы, но не стал. Прописные истины для него не были таковыми для человека, не смотревшего в глаза реальной смерти.
— Выходи, — сказал он только. — Я прослежу, чтобы тут всё закончилось, а потом вернусь.
Спустя минуту в заброшенном кластере остался только боярин. Ушёл Николай, растворились в воздухе тела бандитов, а он всё стоял и смотрел на пустую лестничную площадку. Не испытывая никаких сожалений относительно произошедшего, но крайне заинтересованный тем, сработал ли вирус. И лениво размышлявший — достаточно ли было убить только этих троих? Не следует ли изучить их контакты и пройтись нероном по их аватарам. Мало ли, вдруг кто из Синдиката знал куда и зачем отправились вымогатели?
— Интересно, они врали насчёт запроса Агоры? И что это вообще такое — Агора? — произнёс он в тишине подъезда. — Похоже, для тела мне надо искать другое убежище. Не хватало ещё сдохнуть от рук мстителей.
Правда, как это сделать, он пока не представлял.
“Попросить помощи у Ивы? Это ей по силам, интересно?”
Решив, что прямо сейчас он ничего умного не придумает, Игорь вышел на улицу с намерением прогуляться и тут же чертыхнулся. Дождь — он совсем забыл про то, что в заброшенном кластере сегодня идёт дождь! А ведь так хотел в одиночестве пройтись по локации, так напоминающей его родной Благовещенск. Но делать это под моросью — не настолько его замучила ностальгия!
Когда периферийное зрение зацепило какое-то смазанное движение слева, он уже собирался командовать системе выход. Резко повернулся в ту сторону и замер. В десятке шагов от него, укрывшись от дождя козырьком соседнего подъезда, стоял мужчина.
Немолодой, лет шестидесяти на вид, низкий как дварф, но вполне себе человек… Вроде. Скроенный крепко, по-крестьянски. И улыбающийся сквозь серо-стальную бородёнку также — как житель глубинки, при виде застрявшей в осенней распутице белоснежной “Ладоги” горожанина. Правда, одет этот крестьянин был отчего-то в белый медицинский халат.
“Доигрался! — сообщило подсознание голосом дяди Вани. — Уже и санитаров за тобой отправили! А я говорил, это твоё увлечение виртуальностью до добра не доведёт!”
“Ничего ты мне такого не говорил!” — огрызнулся боярин, разглядывая визитёра и прикидывая, чем лучше его атаковать: пульсаром, распадом или монолитом?
— Жестко вы с ними, молодой человек, — первым нарушил молчание незнакомец. Голос у него был хриплый, как вороний грай. — Я про их моральные качества, с вашего позволения, промолчу, но всё же старые знакомые. Не один год дела ведём. А вы их так… Нероном. Страшная смерть, уж поверьте старику.
— А вы кто? — глупее вопроса Игорь придумать не смог, но что же делать, если только это его и интересовало. Человек в заброшенном кластере, говорящий о убитых им бандитах, как о старых знакомых. Причём даже не видевший, как это самое убийство было совершено… Наверное, только его миролюбивый вид не позволил боярину сразу же размазать его “монолитом” по кирпичной кладке.
— Ох, где же мои манеры! Григорий Вячеславович Цек, аптекарь. Местный житель, если мне будет позволено так отрекомендоваться.
После этих слов мужчина замолчал, выжидательно глядя на собеседника. Совершенно прозрачно намекая, что воспитанный человек на подобное представление просто обязан отреагировать определенным образом. Боярин прямо почувствовал, хотя и понимал насколько это не к месту в заброшке Ствола, как многолетние привычки, вся эта светскость лезет из него наружу.
— Игорь Антошин, — слегка наклонил он голову. — Нездешний.
— Ну это-то и понятно! — заскрипел-засмеялся аптекарь. — Откуда бы тут кому-то кроме меня взяться!
— А вы, стало быть, живете здесь? — чувствуя нелепость данного разговора, всё же произнёс Игорь.
— Ну а где же мне ещё жить, молодой человек! Это же моя, как говориться, вотчина. Родная земля! Осинки, берёзки и тому подобное.
— Ну что ж… Рад познакомиться, — боярин кивнул, не понимая, что ему делать дальше. С одной стороны, мужчина мог оказаться пособником Синдиката, с другой же — нападать или иным способом проявлять агрессию не спешил. Да и не похоже было, что он заодно с бандитами. Одна его речь чего стоила. Пожалуй, первый человек Земли-три, который говорил на нормальном, даже немного книжном, русском языке.
— А уж я-то как! Гости у меня бывают не часто, разве что разбойники, с которыми вы столь жестоко расправились, захаживают. Не откажите старику в малости — примите приглашение в гости? Я, знаете ли, истосковался по общению с приятным собеседником! Могу предложить чай или, скажем, коньяк? А?
Игорь подумал, что господин Цек изрядно торопится с выводами, называя его приятным собеседником. Когда бы, интересно, он смог себя в том проявить, сказав от силы десяток слов? Но от приглашения отказываться всё же не стал. Ему было очень интересно узнать, кто такой его новый знакомец, и как, ради всего святого, он может быть местным жителем?
— Я бы с удовольствием выпил коньяку, — кивнул он. — Погода к тому располагает.
— Ах это! — всплеснул руками Григорий Вячеславович. — Моя вина, полностью моя! Как-то не задался с утра день, хандрю и хандрю! Но это мы сейчас исправим!
Старик поднял голову к небу, и под его пристальным взглядом серая хмарь стала пугающе быстро расползаться, являя чистое голубое небо и не жарко светящее солнце.
— А давайте я под деревом накрою? — через десяток секунд спросил он у обалдевшего от этого зрелища Игоря. — Чего мы будем в четырёх стенах сидеть по такой-то благодати?
16. Специалист по этике
Старик-аптекарь оказался Призраком. Это Игорю стало понятно с того момента, как тот изменил погоду в локации. Сразу вспомнилась реплика покойного Орфа про “хозяина”, который сегодня не в духе, рассказы Ивы о том, как на самом деле обстоят дела с оцифрованными сущностями. Теперь Игорь совсем другими глазами смотрел на своего нового знакомого.
А тот, получив от гостя согласие, тут же развил бурную деятельность. Точнее, деятельность развилась вокруг него сама, а он в ней участия не принимал. Только стоял, поглядывая по сторонам, а вокруг творилось волшебство. Одна из лавок на глазах высохла, укрылась ярким полотенцем, поверх которого тут же материализовался натюрморт отдыхающего — выпивка с закуской. Метрах в десяти, под соседним деревом, соткался из воздуха мангал, сразу же полный красных углей. Миг, и нанизанное на шампуры мясо легло над ними. Прошло меньше минуты, а боярина уже пригласили к столу.
— Здесь скучно, а покинуть это место я не могу, — аптекарь уже разливал по бокалам золотистый коньяк. — Оттого вам, вероятно, кажется, что я столь назойлив. Если уж быть откровенным до конца, я и на сотрудничество с Синдикатом пошёл по этой причине. Хотя и разбойники, но трудно быть всегда одному. А так: им — место, которое не контролируется Агорой, мне — общение и новости из внешнего мира. Взаимная выгода — весьма устойчивый мотив для сотрудничества. Надеюсь, вы не осуждаете меня за общение с криминалом?
— Да с чего бы, Григорий Вячеславович? Я и сам перед законом не кристально чист.
Игорь сделал небольшой глоток, прокатил его по языку и отправил в недолгое путешествие по пищеводу. Прикрыл глаза и едва сумел подавить рвущийся изнутри стон. Марка коньяка, разумеется, была ему незнакома, но вкус — Господи! — вкус было не отличить от “Шустовского”, который боярин последний раз пил в своей родной Параллели.
— Нравится? — не ускользнула от аптекаря реакция гостя. В его голосе скользнула нотка гордости, словно он сам делал этот напиток богов. — Из старых рецептов, лет пятьдесят как снят с производства.
— Нектар… — всё-таки выдохнул боярин. В этот момент его не слишком волновала нереальность вокруг. — Чистый нектар! А вы — Призрак, Григорий Вячеславович, я ведь не ошибся?
Вопрос старика не удивил и не обидел. Но перед ответом вид он принял задумчивый и какой-то совершенно беспомощный.
— А вы весьма осведомлённый молодой человек, — усмехнулся он в бороду. — Верно, в некотором роде, я Призрак. Но не истинный, к глубочайшему моему сожалению, а скованный.
— Так у вас ещё и градации есть?
— Как не быть? Любое общество стремится к разделению на типы и классы. Это в основе человеческой природы, а нас ведь создавали люди.
Они сидели на рассохшейся лавке, некогда выкрашенной в жёлтый цвет. Между ними лежало полотенце, на котором гостеприимный хозяин выставил четыре яблока, нарезанный кубиками ноздреватый сыр и литровую бутылку коньяка без этикетки. Над их головами тихонько шептались зелёные листья тополя, сквозь которые пробивались ласковые лучи солнца. Где-то на грани восприятия щебетали невидимые пичуги, а воздух был напоён ароматами готовящегося неподалеку шашлыка.
Двое мужчин — молодой и старый — выглядели как соседи, решившие отпраздновать чудесный день выпивкой и долгими философскими разговорами. Но если последнее ещё как-то походило на правду, то с первым поводом вышла небольшая промашка. Несмотря на светский тон плавно текущей беседы, по крайней мере один из собеседников был напряжён как перетянутая гитарная струна. Коснись чуть сильнее, чем требуется, и лопнет, порезав пальцы музыканту.