— Берите собаку, — сказал пожилой молчун.
— Нету пока. Вернее, есть, но взята на другое дело. Но собака не поможет. Вы посмотрите, сколько уже тут прошло народу. Короче, хотите и мне, и себе помочь?
— Рады бы, — дед развел руками, — а может, кто видел? — обернулся он к толпе.
— Не-е… не видели, — загудели голоса.
— Вот так, — подвел черту дед.
Люди стали расходиться. Надвинув фуражку на глаза, майор решительно зашагал к подъезду.
III
Дверь квартиры, где произошла трагедия, оказалась закрытой. Майор для убедительности несколько раз нажал звонок. Не успел он оторвать палец от кнопки, как приоткрылась соседняя дверь. Показалась голова в ореоле седых редких волос.
— А их никого нет, — сказала соседка, — мать с дочерью увезли в больницу. Бандиты проклятые покалечили, — пояснила она, шире открывая дверь и выходя на площадку.
— Не боитесь? — полушутя спросил Леонов, отыскивая рукой выключатель.
— Да он над головой, — показала старуха, догадавшись, что ищет неизвестный. — А чего мне бояться, — старуха набросила на голову лежавший на плечах платок, — брать у нас нечего. Мы народ не обманываем. Живем честно. Не то, что эти кооператоры. Взять хотя бы их, она махнула на дверь Васильевой.
Выслушав эту тираду, Леонов нажал на выключатель, вспыхнул яркий свет.
— А вы из милиции? — спросила старуха, различив форму.
— Из милиции, — подтвердил Леонов и оглядел искусно обитые двери. — Давно тут живете?
— Давно.
— Сегодня никуда не отлучались?
— Нет, сижу целый день дома.
— Ничего не слышали или случайно не видели? Кто приходил к ним? — Леонов кивнул на дверь потерпевшей.
— Не-е, — старуха покачала головой, — с внучонком сижу, за ним бы углядеть. А сын со снохой на работе. Я тут у них нянчусь. Нет, ничего не слышала.
— Жаль, — сказал майор и пошел к следующей двери.
— Они в отпуске уж какой день, — сказала старуха, но Леонов успел нажать звонок. За дверью было тихо.
— Что делать, — Леонов развел руками, — жаль… Наверху кто есть?
— Есть. И внизу — дома.
Леонов попрощался.
Соседи ничего не видели и не слышали. Майор вышел на улицу, не надеясь увидеть своего добровольного помощника. Но хозяин машины оказался верным своему слову. Он терпеливо ждал, открыв дверцу и выставив наружу ноги.
— Майор! — крикнул он, и Леонову показалось, что голос его прозвучал как-то по-родственному тепло. Леонов заспешил к машине.
— Ну что? Никакого результата? — догадался водитель по постному выражению лица милиционера. Леонов молча кивнул.
Он быстро обошел машину и снова сел на переднее сиденье.
— В больницу?
Леонов снова кивнул.
IV
До больницы добрались быстро. Большое, похожее на корабль, серое здание очутилось прямо перед ними, когда они вывернули из-за книжного магазина.
— Скоро добрались. Спасибо.
— Я тебя подожду, — бросил водитель вслед майору. — Ступай, облегчи женщине душу…
Дежурный врач, узнав о цели прихода Леонова, с сожалением сказал:
— Она без сознания. Ожоги первой степени, — и уткнулся в бумагу, которую писал, когда вошел майор.
— Глянуть-то все равно надо бы? — не очень решительно настаивал Леонов.
Врач, окончив писать, захлопнул толстый журнал и молча поднялся. Взял из шкафа халат, протянул Леонову.
Они шли, не разговаривая, по длинным коридорам. Врач — чуть впереди. Коридоры были сплошь заставлены койками, на которых сидели, лежали больные. Пахло лекарствами, мочой, потом.
— Да, тут у вас… — Леонов не договорил.
Врач, поняв его, ехидно бросил:
— Зато не загниваем.
Они подошли к двойным широким дверям с матовыми стеклами. За ними тянулось множество других. На одной из них было написано «Реанимация». Полутемная комната была уставлена какими-то замысловатыми приборами. В центре перед окном стояла кровать. На ней лежал человек. Слышалось тяжелое со свистом дыхание. Леонов, поняв, что это и есть пострадавшая, торопливо шагнул к ней, чуть не сбив капельницу.
— Не торопитесь, — предупредил врач и зажег свет.
Перед Леоновым лежала почти обнаженная женщина.
На ее тело было страшно смотреть — оно было покрыто какими-то черными треугольниками.
— Жгли, сволочи, утюгом, — пояснил врач. Но Леонову все уже было ясно. Он предполагал, что женщина в тяжелом состоянии, но, что оно будет таким, не представлял. Он что-то хотел спросить у врача, однако промолчал, увидев, как тот тревожно оглядывается по сторонам. Взгляд врача остановился на табурете, сиротливо стоявшем возле кровати. В этот момент дверь за их спинами скрипнула, и в комнату вошла молодая женщина в белом. Увидев врача, она сразу принялась оправдываться:
— Я выходила на минуточку. Только в соседнюю комнату…
Врач ничего не сказал, лишь осуждающе посмотрел. Потом обратился к майору:
— Вы сейчас от нее ничего не добьетесь. ТУТ где-то Ольга, ее дочь…
Он взглянул на сестру. Та, поняв, что гроза миновала, сказала певуче:
— Она вот-вот придет… Побежала домой получше закрыть квартиру.
Действительно, за дверью почти тут же раздались чьи-то быстрые шаги, и в палату вошла девушка-подросток. На мгновение остановилась, потом, обойдя присутствующих, присела на краешек кровати.
Леонов, отступив в сторону, шепнул врачу:
— Скажите, пусть выйдет в коридор.
— Пойдемте в ординаторскую, — предложил врач.
Помещение было небольшим. У окна, занимая чуть ли не половину комнаты, стоял письменный стол с креслом, покрытым черным обшарпанным кожзаменителем. В углу, у входа, дребезжа, трясся холодильник. У стены напротив прижалась кушетка, покрытая клеенкой.
Леонов, оглядев помещение, предложил девушке присесть на кушетку. Она покорно опустилась на нее, Леонов достал блокнот.
— Вы бы не могли мне пояснить, Оля, что же произошло с вашей мамой?
— А кто вы будете? — спросила девушка, вытирая скомканным платочком мокрые глаза.
— Да, верно. Забыл представиться. Старший следователь Леонов. Майор Леонов, — добавил он.
— Ага! — кивнула девушка, и слезы сильнее побежали из ее глаз.
— Успокойтесь. — Леонов поднялся, налил из графина, стоящего на столе, стакан воды.
Ольга сделала несколько глотков, всхлипнула, посидела некоторое время молча, затем принялась рассказывать.
— Когда я пришла домой, мама еще могла говорить. Она сказала, что требовали каких-то денег.
Девушка замолчала, слезы душили ее.
Леонов понял, что большего узнать ему пока не удастся, и встал.
— Успокойтесь. Мы сделаем все, чтобы найти виновников.
Девушка громко зарыдала. К ней поспешил врач. Леонов на цыпочках вышел, постоял в раздумье: как ни тяжело, но надо взять дочь с собой и съездить на квартиру. Леонов вернулся в ординаторскую и объяснил ситуацию.
Девушка, ничего не говоря, покорно пошла рядом с ним по коридору.
Дома, как и ожидал Леонов, обнаружить ничего не удалось.
Ольга машинально хотела поднять утюг и поставить его на место. Но Леонов, подскочив, успел перехватить ее руку.
— Завтра придут специалисты, попробуют взять от печатки пальцев. Надо посмотреть, все ли цело, — сказал Леонов.
Они перешли в комнату. Девушка обежала комнату глазами.
— Вроде все…
— А где вы храните ценные вещи?
— Какие?
— Ну, кольца, сережки…
Ольга подошла к серванту. Открыв дверцу, достала коробку. В ней ничего не оказалось.
— Нету, — сказала она и поставила коробку на стол.
— А больше нигде не прячете?
— Нет вроде. Точно не знаю. Это мама может сказать.
— А ты помнишь, что у вас было…
Девушка вдруг разрыдалась:
— Я поеду к маме…
Леонов попросил водителя снова подбросить их до больницы. Там он проводил девушку до двери и вернулся к машине.
За свою не очень длинную службу ему уже довелось кое-что повидать. Но то, что он увидел сегодня, потрясло его до глубины души. Все внутри кипело. Леонов подумал об Аленке, представил дочь на месте этой девушки, и ему стало не по себе.
— Ну, что там? — нарушил молчание водитель. Леонову ни о чем не хотелось говорить. Но, он не мог отказать этому человеку, который, повинуясь душевному порыву, стал его добровольным помощником вместо того, чтобы сейчас преспокойно сидеть перед телевизором. Майор сказал только:
— Я такого вандализма никогда не видел.
— Что же натворили?
— Требовали каких-то денег, — сказала дочь. — Но какие жестокие люди! Кололи ножом, потом раны прижигали утюгом.
Машину дернуло, раздался громкий визг тормозов — она резко с заносом остановилась.
— Действительно, пытали? — водитель, держа руки на баранке, с таким выражением смотрел на Леонова, что тому стало неловко за всю милицию, которая не может ничего сделать.
— Пытали, — со вздохом выдавил майор. Он не мог смотреть на хозяина машины, отвернулся в сторону.
— Вы, вы в этом виноваты! Вы их боитесь. Или вас купили. На корню.
Лицо Леонова налилось злостью.
— Не оскорбляй, отец. Это я уже сегодня слышал. Вы что, с ума все посходили? Не стриги всех под одну гребенку. Я чужого вот столечко не брал. И я их не боюсь! Слово даю: я до них докопаюсь.
Шофер немного успокоился. Его глаза в свете уличного фонаря смотрели строго.
— Ну, что? Домой едем или меня будешь ругать?..
V
Леонов проснулся, посмотрел в окно. За стеклом нависла замешанная на ярких звездах темно-синяя мгла, подсвечиваемая уличным фонарем.
— Еще рано, — подумал Леонов. И было неясно: то ли обрадовался, что можно немного понежиться, то ли расстроился, что не может сразу приступить к делу. Полежал некоторое время. Прислушался. Рядом мирно посапывали ребятишки. Леонов приподнялся. В своей, ставшей уже коротковатой кроватке, разметавшись, спала Аленка. Он встал, заботливо укрыл дочь. Поправил и сползшее с дивана одеяло сына. Вернулся, лег снова, но сон не шел. В голову лезли разные мысли. Все они крутились вокруг вчерашнего. То вставало перед глазами изуродованное тело женщины, то вспоминались слова добровольного помощника: «вы или куплены, или боитесь». Разумом майор понимал, что совесть его чиста, но подспудно возникало желание, когда закончится де