– Совершенно верно, Нед. Только представьте, какие губительные разрушения может произвести подобная глыба, врезавшись со скоростью курьерского поезда в корпус судна!
– Пожалуй… Может, вы и правы… – ответил канадец, впечатленный моими доводами, но не желающий сдаваться.
– Ну что, убедил я вас?
– Вы убедили меня лишь в одном, господин натуралист: если в морских глубинах и водятся подобные животные, они непременно должны обладать силой, о которой вы говорите.
– Но если их не существует, то чем вы объясните происшествие с «Шотландией», упрямец вы этакий?
– Например, тем… – замялся Нед.
– Ну же, смелее!
– …что все это выдумки! – выпалил канадец, невольно повторяя знаменитый ответ Араго.
Подобный ответ лишь доказывал упрямство гарпунщика. В тот день я не стал на него наседать. Реальность происшествия с «Шотландией» не подлежала сомнению. Пришлось даже заделывать образовавшуюся в корпусе дыру – невозможно придумать более наглядное подтверждение ее существования. Но дыра эта возникла не сама по себе; подводные скалы или подводные машины тоже были явно ни при чем, а значит, ее могли проделать только клыки или бивни какого-то животного.
Причем, учитывая все вышесказанное и следуя логике моих умозаключений, можно было предположить, что это животное принадлежит к подтипу позвоночных, классу млекопитающих, группе рыбовидных и, наконец, отряду китообразных. Что касается семейства, к которому его следовало отнести (к китам, кашалотам или дельфинам), а также рода и вида – все это предстояло в итоге выяснить. Чтобы решить подобную задачу, нужно было произвести вскрытие, чтобы произвести вскрытие – изловить таинственного зверя, чтобы его изловить, нужно было его загарпунить, что являлось обязанностью Неда Ленда, чтобы его загарпунить, нужно было его увидеть, что являлось обязанностью экипажа, а чтобы его увидеть, нужно было его встретить, что зависело исключительно от воли случая.
Глава пятаяНаугад!
Поначалу наше плавание на «Аврааме Линкольне» проходило без каких-либо происшествий. Хотя однажды Неду Ленду выпал случай проявить свою удивительную сноровку и тем самым вызвать всеобщее доверие.
Тридцатого июня, на широте Фолклендских островов, фрегат снесся с идущими навстречу американскими китобоями. Как выяснилось, те ничего не слышали о нарвале. Когда один из них, капитан судна «Монро», узнал, что на борту «Авраама Линкольна» находится Нед Ленд, то попросил его помочь им изловить замеченного поблизости кита. Капитан Фаррагут, желая увидеть Неда Ленда в деле, разрешил гарпунеру подняться на борт «Монро». По счастливой случайности, нашему канадцу повезло загарпунить не одного, а двух китов! Одного он уложил сразу, ловким ударом пронзив его в самое сердце, а другого – после нескольких минут погони!
Право же, доведись чудовищу иметь дело с гарпуном Неда Ленда, я не поставил бы на чудовище!
Двигаясь с невероятной скоростью, фрегат продолжил следовать вдоль юго-восточного побережья Южной Америки. Третьего июля мы оказались неподалеку от Магелланова пролива на долготе Кабо Вирхенес[31]. Однако капитан Фаррагут не пожелал идти этим извилистым путем и взял курс на мыс Горн[32].
Все члены команды единодушно одобрили его решение. И в самом деле, какова была вероятность встретить нарвала в этом узком проходе? Большинство матросов утверждали, что чудовище «слишком огромное, чтобы там протиснуться!».
Около трех часов пополудни 6 июля «Авраам Линкольн», держась на расстоянии пятнадцати миль, обогнул с юга тот уединенный островок, ту затерянную на краю американского континента скалу, которую голландские моряки назвали в честь своего родного города мысом Горн. Мы взяли курс на северо-запад, и утром следующего дня гребной винт фрегата уже разбивал волны Тихого океана.
– Гляди в оба! – повторяли друг другу матросы «Авраама Линкольна».
И они действительно смотрели во все глаза, прельщенные наградой в две тысячи долларов. Днем и ночью они наблюдали за поверхностью океана, не давая отдыха ни глазам, ни подзорным трубам. Причем никталопы[33], чья способность отлично видеть в темноте увеличивала шансы на пятьдесят процентов, имели значительное преимущество в этом состязании.
Вовсе не из-за денег, а лишь науки для, я вглядывался в морские просторы, как и все. На скорую руку ел, почти не спал и в любую погоду спешил на палубу. То перегнувшись через леера полубака, то опершись о фальшборт кормы, я жадно впивался глазами в кильватер, который тянулся до самого горизонта, разбавляя морскую синеву белесыми пенными хлопьями. Не раз у меня перехватывало дыхание, как и у всего экипажа, когда над водой вздымалась черная спина кита. В такие мгновения палуба тотчас заполнялась людьми. Толпы матросов и офицеров оккупировали капы[34]. Затаив дыхание, напрягая зрение, все наблюдали за морским исполином. Я не был исключением и все глаза проглядел (до мелькания мушек), рискуя повредить сетчатку и вовсе ослепнуть! А неизменно флегматичный Консель спокойно говорил:
То опершись о фальшборт кормы…
– Господин видел бы гораздо лучше, если бы поменьше напрягал глаза!
Увы, волнения были напрасны! «Авраам Линкольн» менял курс, чтобы нагнать замеченное животное, но всякий раз оказывалось, что это обычный кит или кашалот, который вскоре скрывался под водой, провожаемый хором проклятий.
С погодой нам по-прежнему везло. Путешествие проходило в наиболее благоприятных условиях. Хотя был не лучший сезон для плавания в южных морях, ведь июль в этих широтах соответствует европейскому январю; океан оставался спокойным, позволяя нам без труда обозревать его бескрайние просторы.
Нед Ленд пребывал в настроении упорного недоверия; вне вахты он предпочитал вовсе не смотреть на волны – если, конечно, на горизонте не появлялся кит. А ведь его орлиное зрение могло бы сослужить хорошую службу! Однако восемь часов из двенадцати упрямый канадец проводил у себя в каюте, отдаваясь чтению или сну. Сотни раз я корил его за равнодушие.
– Бросьте, господин Аронакс! – отвечал он. – Там все равно ничего нет. А даже если бы неведомое чудище существовало, каковы шансы его заметить? Ведь мы идем наугад! Допустим, этого неуловимого зверя и впрямь видели где-то на просторах Тихого океана. Но со времени последней встречи прошло уже два месяца! А ваш нарвал, судя по его нраву, не любит подолгу торчать на одном месте. Как известно, он одарен чудесной быстротой движений. Вы лучше меня знаете, господин профессор, что природа на редкость разумна. Она не стала бы наделять подобным талантом медлительное по натуре животное. Стало быть, если такое животное и существует, оно уже далеко!
Что тут скажешь? Мы и правда шли наугад. Ничего другого нам не оставалось. Шансы встретить нарвала таяли с каждым днем. Но пока все верили в удачу, и ни один моряк на борту не поставил бы против нарвала и его скорого появления.
Двадцатого июля мы пересекли тропик Козерога на 105° восточной долготы, а двадцать седьмого числа того же месяца перевалили экватор, двигаясь вверх по сто десятому меридиану. После чего фрегат решительно взял курс на запад, к центральным морям Тихого океана. Капитан Фаррагут резонно полагал, что лучше вести поиски в глубинных водах и держаться подальше от материков или островов, которых таинственное животное всегда избегало. По-видимому, в прибрежных водах для него было «слишком тесно», как говорил боцман. Таким образом, фрегат миновал острова Туамоту, Маркизские, Сандвичевы, пересек тропик Рака на 132° восточной долготы и направился в сторону Южно-Китайского моря.
Дни чудовища были сочтены – начался последний акт спектакля с его участием! Жизнь на борту замерла. Лишь сердца бешено колотились, готовя почву для будущей аневризмы. Команда пребывала в состоянии нервного перевозбуждения, которое трудно описать словами. Люди потеряли аппетит и сон. По двадцать раз на дню из-за ошибки восприятия или обмана зрения какого-нибудь сидящего на реях матроса все испытывали невыносимые страдания; столь сильные эмоции, к тому же испытанные двадцать раз, держали нас в ужасном напряжении, которое не могло не вызвать скорую реакцию.
И реакция не заставила себя ждать. На протяжении трех месяцев – трех месяцев, когда каждый день казался веком! – «Авраам Линкольн» бороздил все северные моря Тихого океана, преследуя замеченных китов, резко меняя направление, внезапно разворачиваясь, набирая или сбавляя скорость, всякий раз рискуя вывести из строя двигатель. Мы исследовали каждый уголок от Японских островов до побережья Америки. И не обнаружили ничего – ничего, кроме пустынных морских просторов! Ничего похожего на гигантского нарвала или подводный островок, или обломок кораблекрушения, или плавучий риф, или хоть что-нибудь сверхъестественное!
Реакция наступила. Поначалу всех охватило разочарование, открывшее дорогу неверию. На борту поселилось новое чувство, состоящее на три десятых из стыда и на семь десятых – из гнева. Моряки обзывали себя «дураками», погнавшимися за химерами, но, по большей части, злились. Целые горы нагроможденных за прошедший год доводов рухнули в одночасье, и теперь каждый старался наверстать часы сна и отдыха, так глупо принесенные в жертву.
Человеческий разум от природы наделен подвижностью, а потому нам свойственно бросаться из одной крайности в другую. Самые горячие сторонники экспедиции неизбежно превратились в ее самых ярых хулителей. Зародившись в трюмах, волна реакции поднялась до котельной, затем до кают-компании, после чего, без особых возражений со стороны капитана Фаррагута, фрегат решительно взял курс на юг.
В любом случае, продолжать эти бесплодные поиски не имело смысла. «Авраам Линкольн» действовал безупречно, сделав все, чтобы предприятие увенчалось успехом. Ни одна команда в истории американского судохо