- Да как же я могу забыть вас? Кого же мне еще помнить тогда! - проговорила Клавдия Яковлевна, расставляя на столе чашки.- Вы только у меня остались. Чего ждете-то? Подвигайтесь к столу.- Она принялась потчевать сына, как только он сел с отцом за стол.- Пей чай, пей, пока не остыл. Варенье бери. Ватрушки. Вчера испекла. Думала, к ужину подоспеешь…
- Спасибо. Закрутился с делами.
- Вижу. Ты бы сегодня не ходил на работу, отдохнул маленько. Сейчас я постель приготовлю… Ведь ночь не спал.
- Нельзя, мама. Дело такое-минута каждая дорога. Придется идти… Я забежал, чтобы вы не беспокоились.
- Все-таки уходишь…
- Ухожу, мама.
2.
Каримов, прикрыв глаза, медленно разглаживал пальцами морщинки на лбу.
- Вы серьезно считаете, что Бобров-младший преступник?
- Да.
- Не кажется ли вам, Николай Аркадьевич, что вы изменили своему правилу? У вас нет улик, даже косвенных.
- Улики будут, Азиз Мурадович, - ответил Сорокин. - В моем распоряжении пока чутье, интуиция, опыт. С ними тоже нельзя не считаться.
- Вы не имеете права ошибиться. Ни в коем случае.
- Не беспокойтесь, Азиз Мурадович, я не ошибусь.
Каримов задумался. Сорокин выждал паузу, потом спросил, почему не видно Бойко.
- Его нет в городе.
- Уехал?
- Да.
- Далеко?
- В Москву.
О том, что Бойко уехал в Москву, Каримову утром сообщил Воронов.
- Что-нибудь случилось? - тревожно спросил Сорокин.
- Нет.
«Случилось, Николай Аркадьевич, случилось, - мысленно поправил себя Каримов. - К сожалению, я пока не могу сказать тебе все, что меня тревожит. Ты считаешь, что Бобров-младший причастен к ограблению таксистов, я же боюсь предположить, что Бойко причастен к укрытию кого-то из грабителей…»
- Я рад, что ничего не случилось, - сказал Сорокин.
- Я тоже… Давайте вернемся к делу «таксистов»,- Каримов встал, прошелся по кабинету. - Что вы намерены делать дальше?
Сорокин тоже встал, оперся рукой о спинку стула.
- Я пригласил к трем часам потерпевших. Собираюсь устроить очную ставку с Цыбиным.
- Предположим, потерпевшие скажут, что Цыбина среди грабителей не было.
- Они не скажут этого.
- Даже так? Что же дальше?
- Поработаю с Цыбиным. Я думаю, что он не будет долго упорствовать. Мне поможет Валентина Дементьевна.
- Вы слишком жестоко обошлись с ней в первую встречу. Смотрите, чтобы этого больше никогда не повторилось,- предупредил Каримов. Он приблизился к Сорокину, заглянул ему в глаза.- Покажите фотокарточку Боброва-младшего водителям такси. Очную ставку с ним пока не делайте. Повторяю: вы должны иметь веские доказательства. Кларе ничего не говорите. Вообше, ведите себя так, словно ничего не произошло. Уяснили?
- Уяснил.
Коммутатор управления милиции почему-то не отвечал. Сорокин набрал номер телефона секретаря начальника отдела уголовного розыска полковника Розыкова.
- Здравствуй, Мария Демидовна,- улыбнулся Сорокин, услышав в трубке знакомый голос.
- Здравствуй, Николай Аркадьевич. Что это тебя давненько не видно у нас? Не зазнался ли, а?
- Ну что ты, Мария Демидовна! Как ты могла так подумать обо мне? Просто нет времени ходить по гостям.
- Смотри, я рассержусь, если ты не появишься у нас на этой неделе.
- Появлюсь, Мария Демидовна, обязательно появлюсь… Джаббаров у себя?
- Кажется, нет… Сейчас проверю.
Сорокин называл секретаря начальника отдела уголовного розыска управления по имени и отчеству, потому что она сама обращалась к сотрудникам милиции независимо от возраста и звания по имени и отчеству. Вообще-то, она была просто Машей или Машенькой, ей исполнилось всего девятнадцать лет. Хрупкая, тоненькая, с длинной толстой косой и большими голубыми глазами, Машенька по-смешному изображала серьезность, славно играла. Все принимали эту игру, доставляя и Машеньке, и себе маленькую радость.
- Николай Аркадьевич? Здравствуй! Джаббаров.
- Здравствуй, Касым Гулямович, - обрадовался Сорокин.-Как дела? Трудитесь?
- Трудимся, Николай Аркадьевич. Ты еще не нашел «таксистов»?
- Нет.
- Помочь?
- Подожди. Я приеду к тебе, если почувствую, что задыхаюсь. - Сорокин хорошо знал Джаббарова. Это был один из лучших оперативников уголовного розыска управления. Говорили, в ближайшее время он получит повышение - станет начальником отделения.- Слушай, давно у тебя появлялся Бойко?
- С полмесяца назад.
- Давно.
- Что случилось?
- Ничего.
- Не крути. Вчера в отделе был Воронов. Он тоже интересовался этим человеком. Судя по всему, вы его потеряли.
- Как будто.
- Парадокс! Сотрудники уголовного розыска ищут сотрудника уголовного розыска. Разве вам неизвестно, что он в Москве?
- Известно. Нам хотелось бы знать не только это.
- Что именно? Я могу приехать к тебе.
- Не нужно. Загляну сам. Пожалуйста, соедини с Марией Демидовной.
- Ладно, бывай здоров. Машенька! - Джаббаров был единственным работником уголовного розыска, называвшим секретаря по имени.
- Слушаю, Николай Аркадьевич.
- Мария Демидовна! Очень прошу: позвони, когда у вас появится капитан Бойко.
- Хорошо, Николай Аркадьевич.
3.
Сорокин подошел к окну, широко распахнул ставни.
- Ты что? Очумел? Простынешь, - появился в дверях Тимохин.
- Не простыну, - обернулся Николай. - Что принес, лейтенант? Опять сверхинтересные новости?
- К сожалению, не сверхинтересные, - потянулся Тимохин к сигаретам Сорокина. - Разыскивает тебя битых два часа некая Клара Боброва.
Сорокин невольно подался вперед.
- Где она?
- На проводе, - невозмутимо ответил Тимохин.
- Ей же известен мой телефон!
- Прежде чем поговорить с тобой, она решила отвести душу со мной, - скромно потупился Тимохин. Он закурил и направился к выходу,- Пойду еще немножко полюбезничаю. Глядишь, понравлюсь.
- Скажи ей, что я у себя.
- Не знаю, захочет ли она тебе звонить. С таким бирюком скучно разговаривать. Бывай.
Звонок все-таки раздался.
- Ты где пропадал, Ник? Здравствуй!
- Здравствуй, Клара. Я нигде не пропадал. Работаю. Как ты себя чувствуешь? Мы сто лет не виделись!
- Как я себя чувствую? - насмешливо переспросила Клара. - Плохо, Ник. Разве ты не знаешь?
- У тебя несчастье?
- Ужасное!
- Не мучь меня, Клара!
- Это ты мучишь меня, Ник. Не приходишь, не звонишь… Разлюбил, Ник? Только признайся честно: разлюбил? Я, наверно, с ума сойду, если не увижу тебя сегодня.
- Увидишь.
- Ой, правда? Знаешь, где я только что была?
- Где?
- У твоих стариков!
- Умница!
- Я с детства такая, - прошептала Клара.
Сорокин зажмурился, словно увидел бесенят, прыгающих в глазах Клары.
- Умница!
- У тебя изумительные старики, Ник! Они угостили меня чаем с медом. Оказывается, твой отец - пчеловод. Он рассказывал, как тебя летом искусали пчелы. Вот бы посмотреть!
- Ничего, еще посмотришь, - пообещал Сорокин. - Весной поедем с тобой на пасеку.
- Поедем, Ник!
- Знаешь, как хорошо весной в степи! Я каждый год несколько раз выезжаю на пасеку. Ночь в степи особенная. Кругом тишина такая, что, кажется, на сотни верст нет ни души. Только иногда прокричит спросонья какая-нибудь птица или пророкочет в небе самолет…
- Ты обязательно возьми меня с собой, - попросила Клара,-Ты не пожалеешь, Ник. Я буду охранять тебя от пчел.
- Возьму, Клара.
- Я люблю тебя!
В трубке стало тихо. Даже шорохи исчезли. Будто там, где была теперь Клара, расстилалась степь. Забравшись на холм, расцвеченный тюльпанами, она любовалась простором, ни о чем не думая и ничего не слыша, красивая до сумасшествия. Над ней высоко-высоко ярко сверкало звездное небо. Звезды - словно светлячки, разные-разные - голубые, желтые, зеленые. Одна, самая маленькая, полетела вниз да, видимо, не рассчитала своих сил - сгорела у самого холма, оставив после себя едва видимый след.
- Ник, что же ты умолк? Говори же, говори, Ник!
- Я люблю тебя, Клара!
- Сильно?
- Сильно!
- Сильно-сильно?
- Сильно-сильно!
- Говори, Ник, говори!
- Я люблю тебя, Клара!
В трубке опять воцарилась тишина. В ней угадывалось дыхание Клары и, кажется, даже стук ее сердца…
- Пойдем сегодня в кино, Ник?
- Пойдем.
- Ты заедешь за мной?
- Заеду. До вечера.
- До вечера.
4 .
Борис вошел в кабинет несмело, остановился у порога, посмотрел вокруг, словно искал кого-то, прокашлял в кулак.
- Здравствуйте.
- Здравствуйте, Борис Яковлевич. Пожалуйста, проходите, садитесь… У пас будет долгий разговор.
Борис так же несмело подошел к указанному стулу, медленно сел, не отрывая от Сорокина настороженных глаз.
- Вы меня сегодня отпустите?
Сорокин выключил радиоприемник, стоявший рядом на тумбочке, внимательно посмотрел на Бориса.
- Сегодня, пожалуй, не отпущу.
- Почему?
- Вы сначала должны рассказать мне все, что знаете.
- К сожалению, мне пока неизвестно, в чем меня обвиняют! Надеюсь, вы скажете?
- Скажу. Мы обвиняем вас в ограблении шоферов такси. Кстати, это вам уже известно.
- В ограблении шоферов такси?- удивленно протянул Борис.- Вы, по-видимому, путаете меня с кем-то. Я думал, речь идет о том проклятом инструменте, который я загнал по пьянке. Клянусь!
- Ну это другое дело…- Сорокин положил на стол кепку, забытую грабителями в машине Селезнева.- Нравится?
Насмешливая улыбка скривила губы Бориса.
- Продаете, что ли?
- Примерьте. Если подойдет, то может быть, и сторгуемся?
- Пожалуйста.
Кепка была великовата. Она легла Борису на уши. Он, словно, шут, прошелся по кабинету, засунув руки в карманы брюк, потом, очевидно, поняв, что хватил лишнего, быстро сел на прежнее место. Сорокин сделал вид, что не обратил внимания на глуповатую выходку.