- Что это? Слежка за мной?
- Клара…
- Можешь не продолжать. Знаю наизусть, что скажешь. Изучила. Все вы такие. На словах - герои, на деле-трусы!
- Ты не в духе?
- Я не в духе? У меня отличное настроение. Впрочем, что вам угодно? - перешла она на «вы».
- Может быть, не нужно так, Клара?
- Что вам угодно? - тем же вызывающим тоном переспросила она.
- Пойдем. На нас смотрят.
Николай взял ее под руку. Она резко отстранилась и за-шагала быстро по направлению к курантам. Он пошел следом.
- Я понимаю, тебе сейчас тяжело. У вас в семье горе. Однако оно не станет меньше от того, что ты вычеркнешь из нашей жизни все светлое, хорошее…
- Послушай, Ник. - Клара внезапно остановилась, преградила ему дорогу.- Ты говоришь, у нас большое горе… Правильно, горе очень большое. Только кто принес его в нашу семью? Кто? Не ты ли, Ник? Не ты ли оклеветал моего брата, назвав преступником? Он еще мальчишка… Понимаешь, мальчишка. Не ты ли избил мою маму? Что плохого сделала тебе эта тихая женщина? Что? Скажи! - она снова пошла. - Мне стыдно! Страшно стыдно!
- Подожди!.. Ты говоришь невероятные вещи. Я поднял руку на твою маму?
- Да!
- Кто тебе сказал это?
- Она сама.
- Сама? Этого не может быть!.. Нет-нет, Клара, этого не может быть! Надежда Михайловна никогда не станет чернить человека.
- Ну хорошо, пусть не она сказала. Пусть отец сказал. Что изменится от этого?
- Вот что изменится…
Николай стал подробно излагать историю «таксистов». Как Женька связался с ними, как узнал об этом капитан Бойко, как сам он, Николай, попытался поговорить с Надеждой Михайловной и Евгением Константиновичем и что из этого получилось.
- Выговорился? - спросила Клара. - Что ты хочешь?
- Хочу, чтобы ты знала правду!
- Неужели ты думаешь, что тебе кто-то поверит?.. Все это ты придумал, чтобы оправдаться передо мной.
- Как ты можешь так…
- Я еще не все сказала. Теперь о Женьке… Это тоже твоя выдумка. От начала до конца. Женька ни в чем не виноват. Ни с какими преступниками он не связан. Это честный человек. Правда, иногда выпивает… Ну и что же? Кто не выпивает?
- Ты знаешь, где он сейчас?
- Где-нибудь прогуливается с Майей!
- Значит, не знаешь? Тебе ничего не известно и о Миле? Мила в больнице. Тяжело ранена. Возможно, смертельно.
- Ранена. Смертельно… - машинально повторила Клара.
- Один из виновников ее трагедии - твой брат Женька. Они вместе грабили.
- Перестань! - вдруг закричала Клара. - Перестань!
- Хорошо, перестану. Только это не избавит от несчастья. Несчастье пришло и коснулось нас всех.
- Нет, нет! Ты все выдумал, чтобы поиздеваться надо мной. Если бы Мила была ранена, то я знала бы об этом… Мама и папа сказали бы. Сказала бы Мария Константиновна… Они молчат, говоришь только ты!
Клара отвернулась от Николая и почти побежала по аллее к остановке троллейбуса.
Около монумента, возвышающегося посредине сквера, Николай остановился. Сунув руку в карман плаща, нащупал что-то мягкое, едва ощутимое. Вздрогнул, словно укололся, вынул из кармана руку - в ней кусочком полуденного, налитого яркой голубизной неба затрепетала косынка, которую вчера обронила Клара.
Николай беспомощно огляделся по сторонам, будто опасался, что кто-нибудь увидит у него в руке косынку, затем побежал назад, ни на кого не обращая внимания, ни о чем не думая, ничего не слыша.
Клара с испугом отшатнулась от него, когда он догнал ее у троллейбусной остановки, быстро отошла в сторону.
- Возьми!
- Что это?
- Прощай!
Ей показалось, что земля на мгновение ушла из-под ног, как только узнала она в голубом комочке свою косынку.
- Ник!
Он не слышал - садился в остановившееся такси.
13.
Клара не поехала домой. Что-то удерживало ее в центре города. Она попыталась понять, что это было, однако не смогла - постояла некоторое время, невидящими глазами провожая троллейбусы, затем пересекла улицу и пошла вдоль высоких домов, отгороженных от тротуара стройными деревьями. Ее мысли были далеко. В небольшой деревушке, на Волге, где прошло ее детство.
Затухал бледно-розовый закат, тонул на середине широкой реки, тщетно пытаясь удержаться на крутых волнах. Изредка набегал жаркий ветер, переполненный запахами разнотравья и дыма. Зажигались высоко в небе первые звезды.
Клара сидела на валуне, обхватив руками колени, не сводила глаз с противоположного берега. Оттуда должен был приплыть на моторной лодке отец. Каждый раз, когда он задерживался, она приходила к этому валуну и ждала его, любуясь неоглядной далью, уходящей куда-то за Волгу, должно быть, на край земли.
Неслышно ступая, к Кларе подошла мать, молча села рядом.
Не знала Клара, что мать в это время не видела той красоты, которую видела она. Не знала, каким страхом ждала мать с того берега отца.
Мать переносила горе молча, ничем не выдавая своего состояния детям. Лишь сегодня не смогла осилить себя, разрыдалась, припав лицом к острому, как у подростка, плечу Дочери.
- Сейчас папа приедет, да? - спросила Клара, чтобы как-то успокоить мать.
Отец приехал только на третий день. Мать^на этот раз не стала таить от детей свою беду, прямо при них высказала ему все, что наболело на душе. Клара долго не могла забыть ее страшных слов: «Уходи, Евгений! Уходи, ради бога! Та женщина тебе дороже нас… Не мучь меня и детей! Сил у меня больше нет!»
Отец не ушел. Не ушел и к той женщине. Осенью, когда все были дома, неожиданно заявил:
- Укладывайте вещи! Завтра уезжаем!
- Куда? - насторожилась мать.
- В город.
- Шутишь или серьезно?
- Не до шуток мне сейчас, сама знаешь… Здесь я не смогу жить с вами. Тянет туда… В общем, собирайтесь.
В городе отца будто подменили. Он повеселел, рано воз-вращался с работы, сажал рядом с собой Клару н Женьку, звал мать и начинал рассказывать о всяких смешных вещах, происходящих у них в конторе, как он называл свое новое место работы.
Однажды за ужином объявил матери:
- Запорожца зарезали, слышала?
- Кто? - так и замерла мать.
- Известно - кто. Начальство. Я сяду в его кресло.
Позже Клара поняла смысл слова «зарезали». Оказалось, что Запорожца сняли с работы за развал какого-то дела. Место Запорожца занял отец. Через несколько лет сняли с работы «шефа». Его кабинет с солидным окладом перешел к отцу.
Жизнь и дела отца не интересовали Клару, она не задумывалась над его способом продвижения вперед, не осуждала и не одобряла. Словно это была чужая жизнь. Так минуло детство, так проходила юность…
Сегодняшний разговор с Николаем заставил взглянуть на близких другими глазами. То, что Клара увидела, напугало ее. Первым желанием было отвернуться, объявить все неправдой. «Не верю, не верю!»
Это не избавило ее от тягостного чувства, наоборот - оно становилось острее, мучительнее.
Клара села на скамейку, сжала виски ладонями, заплакала.
- Неужели это правда… Неужели?
14.
- К тебе можно, сестра?
- Заходи, Женя.
Мария Константиновна отступила, пропуская в комнату Евгения Константиновича. Он вошел, как всегда, с усмешкой на губах, высоко держа голову.
- Ну, как ты тут живешь, Маша?
- Не живу я сейчас, Женя. Сегодня всю ночь не смыкала глаз. Сердце разрывается.
- Да, тебе сейчас нелегко. - Евгений Константинович сел на стул, привычно огляделся. - Не ожидал я от Милы такого, нет, не ожидал. Она давно связана с ними, не знаешь?
- Не знаю, - вздохнула Мария Константиновна. - Выпьешь что-нибудь: кофе или коньяку?
- Давай коньяку.
Мария Константиновна достала из буфета бутылку, две рюмки, налила сначала себе, потом Евгению Константиновичу, однако сама пить не стала - сослалась на головную боль.
Евгений Константинович пил маленькими глотками, хмуря сросшиеся над переносицей седоватые брови. Ему, по-видимому, тоже было нелегко.
- Как же нам быть дальше, Женя? - нарушила молчание Мария Константиновна.
- Как? Будем драться!
- С ке-ем?
- С теми, кто стоит па нашем пути.
- Это трудно…
- Трудно - еще не значит невозможно. Вызволим ребят и такую им трепку зададим, чтоб по гроб жизни помнили. Однако для того, чтобы добиться цели, нужны усилия многих, в том числе и твои, сестра.
- Мои?
- Да, твои. Ты должна убедить всех, кого это касается, что несчастье произошло потому, что Милу обманул Азимов,- тяжело посмотрел на Марию Константиновну Евгений Константинович.
- Это же неправда!
- Это правда!- повысил голос Евгений Константинович.- Ни в каких преступных шайках она не была, ясно? Никого из задержанных, кроме Женьки, не знала. Азимов затянул ее в свою компанию, напоил и пытался изнасиловать. Она не вынесла этого и ударила себя ножом…
- Боже мой!
- Нож взяла у Азимова, - продолжал Евгений Константинович.- Скажешь еще, что он бывал здесь и вел себя так же безобразно. Вообще это потенциальный садист! Извращенный человек, с ужасными пороками. Придуман что-нибудь… Он приходил иногда в отсутствие Милы, оставался с тобой наедине… Только, пожалуйста, без истерики.
- Евгений, как тебе не стыдно? - в ужасе отшатнулась Мария Константиновна.
- Я просил тебя: без истерики,- повторил Евгений Константинович. - Мы должны убрать с дороги всех, кто может помешать нам, иначе сами очутимся за решеткой!
- Боже мой!
- Ты что? Других слов не знаешь? - Евгений Константинович потянулся к бутылке.
- Боюсь я!
- Пока я жив, тебе нечего бояться. Главное, не падай духом и стой до конца на своем. Жизнь не любит колеблющихся. Лишь сильные и изворотливые побеждают. Я верю - ты сильная. Собственно, ты и сама это знаешь.
Мария Константиновна отошла от стола, прислонилась спиной к шифоньеру. «Мила, Мила… Кто похитил тебя у меня? Женька? Он, один он. Бесчувственный, бессердечный, он способен на такое. Он и отец его…»