— Но все еще темно, — бормотал Гимли. — Даже Леголас с вершины холма не сумеет разглядеть их до восхода солнца.
— Боюсь, я не увижу их ни с холма, ни с равнины, ни под луной, ни под солнцем, — ответил Леголас.
— Там, где бессильно зрение, поможет голос земли, — сказал Арагорн. — Она, должно быть, стонет под их тяжелыми ногами.
Растянувшись, он прижался ухом к дерну и долго лежал не двигаясь. Гимли уже решил, что Арагорн потерял сознание или снова уснул. Вокруг медленно разливался серый свет раннего утра. Наконец Арагорн поднялся, и друзья вопросительно поглядели ему в лицо. Оно было бледным и мрачным. Взгляд выражал тревогу.
— Голос земли невнятен и слаб, — пояснил он. — На много миль вокруг никто не идет по земле. Едва слышны шаги наших врагов. Но ясно доносится стук лошадиных копыт. Я понял, что слышал их даже во сне и они врывались в мои сновидения — лошади, скачущие на запад. Теперь они еще дальше от нас и уже направляются на север. Что там случилось?
— Идем же скорее! — воскликнул Леголас.
Так начался третий день преследования. На протяжении всех его долгих часов они то шли, то бежали под облаками и под солнцем, и казалось, никакой усталости не погасить сжигающий их огонь. Они мало разговаривали, проходили по пустынным местам, совершенно не различимые в своих эльфийских плащах на фоне серо-зеленых полей. Даже в полдень вряд ли чей-нибудь взгляд, кроме острого взгляда эльфов, мог бы приметить их, пока они не оказывались совсем рядом. Часто про себя благодарили они Леди Лориена за подарок — лембас, потому что они могли есть и черпать новые силы даже на бегу.
Весь день вражеские следы вели прямо на северо-запад, не сворачивая и не прерываясь. В конце дня начался длинный подъем, завершавшийся рядом низких горбатых холмов. След орков стал менее отчетливым на пути к этим холмам: земля здесь была тверже, а трава — короче. Далеко слева серебряной нитью на зеленом фоне извивалась река Энтвош. Ничто не двигалось, и Арагорн удивлялся, почему они не видят следов зверя или человека. Жилища рохирримов большей частью находились далеко на юге, в лесистых предгорьях Белых Гор, теперь скрытых туманом и облаками. Однако прежде тут, в северо-восточной части королевства Рохан, были сплошные лошадиные пастбища. Большие стада и пастушьи палатки встречались в этих местах даже зимой. Но теперь они были пустынны, повсюду царило безмолвие, и отнюдь не мирное.
В сумерках друзья снова остановились. Теперь дважды по двенадцать лиг прошли они по равнинам Рохана, и гряда Эмин-Муила потерялась в дымке на востоке. Молодая луна блестела в туманном небе, но света давала немного, а звезд и вовсе не было видно.
— Теперь я еще больше недоволен остановкой в нашей охоте, — сказал Леголас. — Орки бежали перед нами, как будто сам Саурон со всеми своими хлыстами гнался за ними. Боюсь, они уже достигли леса и темных холмов и идут в тени деревьев.
— Это горький конец всем нашим надеждам и трудам, — подытожил Гимли.
— Надеждам — возможно, но не трудам, — возразил Арагорн. — Мы не повернем назад... Но я устал. — Он оглянулся на пройденный путь. — Что-то непонятное происходит на этой земле. Тишина подозрительная. Даже бледная луна доверия не вызывает. И звезды совсем не видны. Я устал, и устал так, как никогда в жизни, как ни один рейнджер, идущий по следу. Чья-то злая воля придает скорость нашим врагам, ставит между ними и нами невидимый барьер — усталость, которая больше в сердцах, чем в телах.
— Верно! — согласился Леголас. — Я это знаю с тех пор, как мы повернулись спиной к Эмин-Муилу. Эта воля перед нами, а не позади.
И он простер руку в равнины Рохана на темнеющем под полумесяцем луны западе.
— Саруман! — пробормотал Арагорн. — Но он не заставит нас повернуть назад! Нам придется еще раз остановиться. Смотрите — теперь и луна скрылась за облаком. Когда вернется день, мы пойдем дальше на север.
Как всегда, первым проснулся Леголас, если он вообще спал.
— Вставайте! Вставайте! — кричал он. — Алеет рассвет! Удивительные вещи ждут нас на краю леса. Добрые или худые — не знаю, но нам их не избежать. Поднимайтесь!
Как только вскочили остальные, двинулись дальше. Медленно приближался спуск с холмов. Достигли его за час до полудня. Зеленые склоны убегали отсюда прямо на север. Под ногами почва была сухой, а трава низкой; полоса земли шириной примерно в десять миль лежала до самой реки, слабо просвечивавшей сквозь густые заросли тростника и камыша. Прямо на запад от самого южного горизонта простирался большой круг, где трава была вытоптана множеством ног. От него след орков опять уходил на север вдоль сухих подножий.
Арагорн остановился и тщательно изучил следы.
— Они здесь немного отдохнули, но, судя по всему, уже давно. Боюсь, Леголас, сердце вас не обмануло: три дюжины часов миновало с тех пор, как на этом месте была стоянка. Если орки шли дальше с такой же скоростью, то вчера на закате достигли границ Фангорна.
— Я ничего не вижу ни на севере, ни на западе — только трава, тонущая в дымке, — признался Гимли. — Увидим ли мы лес, если взберемся на холмы?
— Он еще очень далеко, — ответил Арагорн. — Если я правильно запомнил, эти склоны тянутся на восемь или больше лиг к северу и поворачивают на северо-запад, к Энтвошу, а там еще около пятнадцати лиг.
— Что ж, пойдем, — сказал Гимли. — Мои ноги обязаны не чувствовать пройденных миль. Но они шевелились бы лучше, будь на сердце легко.
Солнце уже садилось, когда холмы кончились. Много часов путники не давали себе отдыха и теперь передвигались медленно. Спина Гимли согнулась. В работе и в пути гномы тверды как камень, но бесконечная охота начала сказываться и на нем, когда надежда покинула сердце. Арагорн шагал за ним, угрюмый и молчаливый, снова и снова наклоняясь, чтобы осмотреть след или какой-нибудь знак на земле. Только Леголас ступал легко, как всегда: ноги его, казалось, едва касаются земли и даже следов не оставляют. Все необходимое он черпал в эльфийском хлебе, а спал Леголас, если это можно назвать сном, с открытыми глазами, давая своему мозгу отдохнуть и блуждая при свете дня в причудливом мире эльфийских сновидений.
— Давайте поднимемся на тот зеленый холм! — сказал он.
Устало плелись охотники за ним по длинному склону, пока не оказались на вершине. Этот холм, круглый, гладкий и голый, стоял обособленно у самого северного конца склонов. Солнце садилось, и вечерние тени надвигались, как занавес. Путники были одни в сером бесформенном мире. Лишь далеко на северо-западе в свете угасающего дня отчетливо виднелась еще более густая тьма — Туманные Горы и лес у их подножия.
— Ничего не видно, что могло бы помочь нам в выборе направления, — посетовал Гимли. — Придется снова остановиться и переждать ночь. Становится холодно!
— Ветер северный, с заснеженных земель, — пояснил Арагорн.
— А утром дул восточный, — заметил Леголас. — Но отдыхайте, если можете. И не расставайтесь с надеждой. Неизвестно, что будет завтра. Выход часто становится очевидным на восходе солнца.
— Солнце трижды всходило за время нашей охоты и никакого решения не принесло, — проворчал Гимли.
Ночь выдалась холодная. Арагорн и Гимли спали беспокойно. Открывая глаза, они неизменно видели Леголаса, стоявшего рядом или бродившего взад и вперед и притом тихонько напевавшего что-то на своем языке. Так прошла ночь. Вместе наблюдали они, как медленно занимается рассвет и в небе, теперь чистом и безоблачном, всходит посвежевшее солнце. Опять подул восточный ветер и полностью развеял туман. В резком свете перед ними открылась мрачная пустошь.
Впереди и на востоке виднелись ветреные нагорья Рохана, которые уже мелькнули перед ними много дней назад с Великой Реки. К северо-западу простирался темный лес Фангорн, на расстоянии в десять лиг начинались его тенистые окраины, а затем он терялся в голубоватой дымке. Еще дальше, как бы плавая в сером облаке, торчала вершина Метедраса, последнего пика Туманных Гор. Из лесу навстречу путникам выбегал Энтвош. Здесь его ложе было тесным, течение быстрым, а берега заросли густым кустарником. След орков уводил от склонов к реке.
Взглядом пробежав по нему к реке и от реки к лесу, Арагорн увидел на зеленом фоне быстро движущееся темное пятно. Он лег на землю и внимательно прислушался. Леголас, стоящий рядом с ним, тонкой рукой прикрыл свои яркие эльфийские глаза от солнца и увидел не пятно, не тень, а маленькие фигурки всадников. Блеск утра на остриях их копий был подобен блеску слабых звезд, которого не различает взгляд смертных. Далеко за всадниками поднимался тонкими струйками черный дым.
Было тихо, и Гимли мог слышать, как шуршит в траве ветер.
— Всадники! — воскликнул Арагорн, вскакивая на ноги. — Множество всадников на быстрых конях приближаются к нам!
— Да, — подтвердил Леголас, — их более сотни. У них желтые волосы и сверкающие копья. Предводитель их очень высок.
Арагорн улыбнулся.
— Острые же глаза у эльфов! — сказал он.
— Нет! До них не более пяти лиг, — отозвался Леголас.
— Пять лиг или одна, — заметил Гимли, — здесь нам негде от них укрыться. Будем ждать или продолжим путь?
— Будем ждать, — отозвался Арагорн. — Я устал, и охота наша не удалась. Да и похоже, нас опередили: эти всадники возвращаются по следу орков. Мы можем получить от них какие-нибудь новости.
— Или удар копьем, — заметил Гимли.
— У них три лошади без всадников, но хоббитов среди них я не вижу, — вмешался Леголас.
— Я не сказал, что мы получим хорошие новости, — заметил Арагорн. — Но добрые они или дурные, мы будем ждать их здесь.
Три товарища оставили вершину холма, где их легко было заметить на фоне бледного неба, и медленно спустились по северному склону. Неподалеку от вершины они остановились и, закутавшись в плащи, сели рядком на траве. Время тянулось медленно и тяжело. Дул резкий пронзительный ветер. Гимли заметно волновался.
— Что вам известно об этих всадниках, Арагорн? — спросил он. — Не дождемся ли мы здесь того, что нас просто убьют?