Верхом добрались до леса гораздо быстрее. По пути остановились, чтобы осмотреть место, на котором нечисть устроила пляски. Нашли клочки яркой ткани, пару бусин, но ни намека на то, что это могло быть. Варна учуяла запах колдовства, но очень слабый. Над деревней все еще клубилось лиловое марево, но высоко, к домам не опускалось.
Привязав лошадь к дереву, они вошли в лес. Ни капли не удивились бы, исчезни тело перевертыша, но нет, нашли быстро, по старым следам. Лежал окоченевший, снег под волком пропитался кровью.
Варна присела рядом с трупом, перевернула его на спину и скривилась – внутренности выпали из брюха. Как и вчера, ничего странного не заметила – перевертышу вспороли живот, может, мечом, и…
– Края. – Дарий провел пальцем по почерневшему срезу. – Они обуглились.
– Хочешь сказать, его горящим мечом убили? Светозарные? – Варна задумалась. – Почему в деревню не приехали? Ребенка не забрали?
– Чего на меня смотришь? Я знаю не больше, чем ты. – Дарий пожал плечами. – Пройдем по кругу?
Сказано – сделано. Пошли по дорожке, вытоптанной Машкой. Судя по всему, ребенок несколько часов круги наворачивал, да еще и с ношей. Зачем ее околдовали? Откуда в лесу Светозарные?
Задумавшись, Варна запнулась, выругалась, хотела дальше идти, но взгляд зацепился за коричневый бок плетеной корзины. Она потянула Дария за рукав и кивнула в сторону находки.
– Мальчишка сказал, что Машка корзину тащила.
– Как думаешь, что в ней? – Дарий подошел ближе.
– Чем ребенок мог волка приманить? Мясо украла? Курицу? Может…
– Пирожки.
– …потроха какие… Что?
Застыли как два истукана, уставились на перевернутую корзинку, под которой оказался десяток румяных пирожков. Лежат, бока золотистые, с корочкой, выглядят так, будто их только из печи достали.
– Над ними пар поднимается, – прошептал Дарий.
И правда – едва заметный белый дымок клубится, снег вокруг растаял, лежат пирожки на сухой земле, словно их специально кто-то положил сюда, еще и корзиной прикрыл, чтобы не замело.
– Чертовщина. – Варна уперла руки в бока и огляделась. – Что делать будем?
– Ведьму чуешь?
– Не чую. – Она покачала головой. – Нет здесь ведьм, вчера тоже не было. И пляски у костра – это не шабаш.
– Не помню чертей, которые бы…
Ее внимание привлек странный звук. Не раздумывая, Варна схватила Дария за шиворот и потащила к голым кустам, подальше от корзинки. В ответ на непонимающий взгляд покачала головой – молчи, мол. Дарий кивнул, они присели и уставились на существо, бредущее к еде.
Никогда еще Варна такого не видела – маленький человечек, смешной, рожица сморщенная, на голове колпак, за спиной узелок на палочке. Штанишки, шубка, жиденькая бороденка, идет, насвистывает, прямиком к корзинке путь держит. Подошел поближе, воровато огляделся, прислушался и давай пирожки есть! Торопится, аж за ушами трещит, пыхтит от натуги.
Вдруг из леса выпрыгнул кот – крупный, холеный, шерсть блестит. Глаза у него были умные, большущие, золотые – таких у простых домашних любимцев не увидишь. Зашипел, спину выгнул, а маленький человечек вскочил, схватил узелок и замахнулся.
Дарий дернулся – похоже, решил вмешаться, – но Варна схватила его за локоть и силой заставила остаться на месте. Пока не поймут, что за ерунда происходит, лучше в бой не соваться.
Кот прыгнул на человечка, тот метнулся в сторону, перекатился по снегу, хлестнул животное палкой. Узелок оторвался, противник издал пронзительное «мяу» и снова кинулся в атаку, за что получил ощутимый тычок в глаз. Кот взревел, лапой ударил человечка, да так, что тот в кусты отлетел, прямо под нос Дарию.
Человечек моргнул, глядя на застывших над ним охотников, но страха в глазах не было. Затем поднялся, деловито отряхнулся, пихнул Дария кулачком – требует чего-то, злится, что его не понимают.
– Брысь! – рявкнула Варна и запустила в кота снежок.
Тот зарычал, заметался, зашипел, а ближе подойти побоялся. Дарий оказался более метким – ком снега угодил прямо в голову котяре. Тот растерялся, попятился, противно мяукнул и кинулся в лес. Человечек побежал за ним, потрясая кулачками, пищал что-то, но преследовать не стал, фыркнул и побрел к корзинке.
Варна отыскала в снегу узелок и кинула его человечку. Тот поднял поклажу, насадил на палочку, деловито кивнул, взял под мышку пирожок побольше и куда-то заторопился. Остановился вдруг, обернулся, ручкой махнул, будто «спасибо» сказал, и побежал вперед. Через миг его уже и след простыл.
– Что это было? – хрипло спросил Дарий.
– Понятия не имею. Что за существо такое чудное?
– На домового похож.
– Что ему в лесу делать? И не домовой это, мы этих тварей переловили десяток, таких нам не попадалось.
– Шуликуны, – прошептал Дарий.
– Не бывает их, сказки-то мне не рассказывай. Легенды лживы, да и если эти шуликуны существуют, то водятся только к северу от княжества.
– Столько лет во Взводе, а все еще удивляешься чему-то? И пирожки эти, – он присел рядом с корзиной, – всё еще горячие!
– У нас есть околдованный ребенок, перевертыш, шуликуны, Господи прости, шабаш без ведьм и царевич с огненным мечом, – подвела итог Варна.
– И нет лошади.
– Что?
Мимо, ломая кусты и низко нависшие ветки, промчалась украденная лошадь. Без седла, без узды, ничем не скованная кобыла скрылась меж елей.
– Да что здесь творится?! – Варна всплеснула руками. – Кто ее расседлал?!
– И отвязал. – Дарий хмыкнул. – Коляда, коляда…
– Если петь решишь – я тебя выпорю!
Она оторвала от дерева прут и пригрозила ему, а он только хрипло рассмеялся.
– Смешно тебе?!
– Очень. Нас будто черти за нос водят.
– Разводи костер, будем перевертыша жечь.
От злости в голове сумятица, совершенно непонятно, что творится вокруг. Ни на один вопрос ответа нет, на руках только тело волчье, которое ничегошеньки не объясняет. Ребенок убил перевертыша? Ха! Не бывает такого. А если Светозарные здесь бродили, то почему не помогли Машке из лесу выйти? Многие в Святом Полку скурвились, но ребенка бросить? На такое даже негодяи не способны.
Варна начала хлопать себя по карманам, пытаясь найти огниво, но вместо него пальцы наткнулись на что-то незнакомое. Варна медленно вытащила руку и уставилась на золотую монетку.
В деревню вернулись злые, промокшие и замерзшие. Вернее, замерзла только Варна, Дарий ей даже плащ отдал, но это не очень помогло. Лошадь так и не нашли, животное умчалось, будто за ним гнался леший, огонь разжечь не смогли, хотели закопать перевертыша, но лопаты под рукой тоже не оказалось. Пришлось оттащить его в глухую чащу и оставить на милость падальщиков.
Происходящее очень напоминало ведьмовские козни, но невесты Зверя такими глупостями не промышляли. И что за создание в колпачке они спасли от поражения в битве с котом? Отродясь никого похожего в этих краях не водилось, старшие охотники о таком не рассказывали.
Мало того что в безымянных землях ведьмы свои порядки устанавливают, так еще и Коляда принесла мешок новых ужасов.
Когда вещий ворон прилетел, они не собирались за задание браться, головы были заняты совсем другими мыслями – Рослава под крылом Святого Полка, ведьмы пробрались в самое сердце Церкви, какая уж тут охота? Но колдовство сковывало язык при попытке рассказать о том, что святые сестры не те, за кого себя выдают, немота нападала. Ни о Рославе, ни о ведьмах, ни о самом заклятии поведать они не могли, а как снять его – понятия не имели. Вот и поехали сюда, чтобы не сойти с ума от безысходности, хоть и не надеялись на достойную работу. Как оказалось, очень зря.
Светлана встретила их пирогами, кашей и болтовней о грядущих гаданиях. Под ее трескотню думать было невозможно, пришлось кивать, хотя Варне все это было не по душе. Каждую зиму девки в деревнях и селах взывают к нечисти, а потом они, Взвод и Полк, весь год разбираются с последствиями. Кошмар начинается с Велесовых дней и продолжается до конца просинца[3].
После еды Варну разморило – так в сон клонит, невозможно противиться. Извинилась перед хозяйкой, ушла в комнату, забралась под одеяло пуховое и зевнула. Так сладко, как здесь, она еще никогда не спала. Дарий вошел следом, сел на пол, спиной оперся о кровать.
– Завидую тебе, – сказал он. – Когда еще шанс представится на такой перине поспать.
– Ложись. – Варна подвинулась и откинула одеяло. – Давай, давай, не робей.
– Все мертвечиной провоняет.
– Люди они зажиточные, не отстирают – новое купят. Ты их дочь нашел, думаешь, станут дурным словом тебя вспоминать?
– Твоя правда.
Он скинул безрукавку, остался в подвернутых штанах и рубахе, робко потрогал перину, покачал головой, словно удивившись тому, насколько она мягкая, и лег. Варна накрыла его одеялом и отметила, что Дарий даже зажмурился от удовольствия.
Его кожа на ощупь была твердая и холодная, значит, скоро придется проводить ритуал. Несколько недель после обряда он выглядел почти как человек, только пахло от него жухлой травой и прелыми листьями.
Варна закрыла глаза, и ей показалось, что она находится на кладбище.
– Тебе неприятно, – тихо сказал Дарий.
– Вовсе нет.
– Меня не обманешь. Твои мысли звучат не так, как слова.
Можно не отвечать – он чувствовал все, о чем она молчит. Что тут скажешь? Все, что их связывало, превращалось в прах. С каждым днем нить, что тянулась из детства, истончалась. Они были рядом и одновременно невероятно далеко друг от друга. Дарий погружался в себя, все чаще уходил куда-то по ночам. В такие моменты Варна чувствовала, как натягивается их связь, будто он испытывал ее на прочность, отходя все дальше и дальше. Иногда боль становилась невыносимой.
– Я все равно рада, что ты со мной. – Она перевернулась на бок и посмотрела на его бледное лицо.
– Конечно, одна ты бы давно сгинула.
– Разумеется.
Он улыбнулся. Кожа на сухих губах натянулась и треснула.