— Коля, поможешь дописать слова? — спросил я, когда песня закончилась, и дождавшись кивка басиста, сказал, глядя на ударника, — Хорошая песня получится. Распевная и засадная. Настоящая пацанская. Девчонки все трусы обмочат, когда слушать будут. Обещаю.
Под комментарии ребят, надел гитару, и на ходу перестроив "примочки", подошёл к микрофону. В моём исполнении песня прозвучала, как ремикс — коллаж из AC/DC и Алиса Купера, транспонированный на тон выше. Вышло действительно здорово и свежо. Меня самого к припеву затянуло.
— Я твою песню как-то так вижу. Давай ещё, — попросил я, прихлопнув струны.
Засиделись до темноты. Транспорт уже ходить перестал, поэтому распределили всех по имеющимся машинам и развезли по домам.
Будет у нас новая музыка. Не такая сладкая и благозвучная, как нынче принято, но очень задорная и энергичная. А главное — своя.
Памятуя про народную мудрость о том, что лучшая работа — это высокооплачиваемое хобби, я с утра ломанулся в лес. Пока папочка развлекался по Европам, детки — женьшеньки прилично просадили грунт на моих плантациях. Корешки женьшеня тяжёлый грунт очень не любят. Им лесной подавай. Вот и пришлось с утра пораньше превратиться в копателя. Пока свежей землёй два мешка из-под картофеля не набил, не успокоился. Затем с подсыпкой возился, пока жена не проснулась.
С эликсирами мне однозначно повезло. Таких больше никто во всём мире не делает. Головой я отлично понимаю, что надо бы мне это дело развивать изо всех сил. Вот только как тогда быть со всеми остальными увлечениями. Сила в магии у меня растёт. Пусть медленно, но подвижки я улавливаю. Те же эликсиры теперь сильнее получаются. И подопечные мои быстрее растут. Вон как сегодня подхватились, когда я им свежей землицы подсыпал и заклинаниями подмог. Этот урожай буду снимать не торопясь. Запас эликсиров у меня ещё есть, а деньги и сроки пока не сильно жмут. Натанычу надо будет сегодня позвонить. Узнать, как у него дела с продажами. Мне скоро новую квартиру обставлять предстоит. А из мебели я до сих пор даже собственного табурета имею.
— А что ты сам про экстрасенсов думаешь? — закрыв папку. Андропов кивком дал понять, что с содержанием он ознакомился.
— Не знаю, что и сказать. Больше половины — точно мошенники. С остальными однозначных результатов не обнаружено. Вопрос как-то связан с тем парнишкой, который микояновский?
— Про него и говорю. Не похоже, чтобы он врал. Допустим, про мои болячки при желании Микоян мог и узнать, но он же и по охраннику всё правильно рассказал. Скис, правда, тут же.
— Может перевести его в какой-нибудь из подмосковных научных городков. Есть же у нас профильные институты. Пусть понаблюдают, изучат. Можно и через гипнотизёров пропустить.
— Заманчиво, но не стоит. Паренёк шустрый оказался. Недавно золотую медаль с чемпионата Европы привёз. Открытие сделал, сам знаешь какое. Да и Микоян обидится наверняка.
— А почему бы у Анастаса Ивановича напрямую не спросить, не этот ли парень ему здоровье поправил? Старик реально ожил. Лет на двадцать моложе своего возраста выглядит.
— Попробуй. Это же ты у него в соседях и друзьях. — Андропов слегка растянул губы, обозначив улыбку.
— И спрошу. Нам же не для себя — для дела надо, — нахмурил брови его собеседник.
— Вот и поинтересуйся, а если подтвердится, то его и попроси насчёт меня договориться. Что-то мне подсказывает, что со странными врачевателями добром-то лучше выйдет договариваться.
Глава 19
Натаныч собрался в Швейцарию, на симпозиум. Заехав к нему вечером, застал его за примеркой двух новеньких костюмов. Он заметно похудел, вот и обновляет перед поездкой гардероб.
— Меня не будет десять дней. Три дня продлится сам симпозиум, затем нас повезут в Женеву, на выставку, и в заключении ознакомят с работой клиники Женолье. Собственно, меня их специалисты и пригласили. Заинтересовала тамошнюю братию моя статья про сепаратор. Привыкли, что у себя в клинике они самое передовое оборудование имеют, вот и не смогли пропустить мой аппарат, — соловьём разливался профессор, уже позабыв, что это я ему в своё время подкинул ценный совет, позволивший довести его агрегат до опытных работающих образцов. — Самые сильные направления у них — это онкология, радиология, сердечно — сосудистая терапия и предупреждение процессов старения организма. Один из медицинских центров, куда нас повезут, располагается между Лозанной и Женевой. Клиника считается не только одной из самых дорогих, но и одной из лучших. И заметьте, не только в Европе.
— Михаил Натанович, а вы там лично знаете кого-нибудь? — поинтересовался я, складывая в сумку пачки денег. Большая часть суммы, как назло, оказалась в десятирублёвых купюрах. Всего Натаныч наторговал на двадцать тысяч. Столько мне по карманам не распихать.
— Конечно знаю. С теми же швейцарцами уже не раз встречался. Последний раз в позапрошлом году, в Будапеште.
— А никакой фотографии с той встречи не сохранилось? — полюбопытствовал я.
— Зачем это вам, а хотя… Кажется я догадываюсь, что вы задумали. — ухмыльнувшись, учёный полез в шкаф, за фотоальбомом. — Вот общий снимок, а дальше ещё несколько есть, но там мы уже на небольшие группы разбились. А вот, как раз и Иоганн Зиберт. В клинике Женолье он главный.
— Отлично. Типаж нам полностью подходит, — я ещё раз сравнил нынешний внешний вид профессора, и тот, который у него был на фото. На снимке они оба, профессор и его знакомый врач из Швейцарии, сверкают лысинами, и выглядят лет на шестьдесят, а то и старше. А нынче профессору больше сорока пяти лет никто не даст, и его густая курчавая шевелюра только на висках чуть тронута сединой. — Как думаете, согласится он в Москву прилететь, чтобы выглядеть так же, как вы сейчас?
— Уверен, что ради такого дела он не только в Москву, а в Антарктиду окажется согласен полететь. Жаль, что иностранцев в Свердловск не пускают. Хотя, в Москве даже лучше выйдет. Правда, за иностранцами следить могут. Да, и там у меня не будет ни кабинета, ни аппаратуры. Как лечение маскировать?
— Я попробую снять частный дом в Подмосковье. С аппаратурой решим. Есть у меня один знакомый радиоинженер. Он как раз раньше у нас, на заводе электромедицинской аппаратуры конструктором работал. Подберёт вам что-нибудь из бывших разработок, тех, что в серию не пошли и выглядят серьёзно. Пару ящиков, с разноцветными кнопками и мигающими лампочками. Что касается слежки, тут я бы с вашим другом договорился. Пусть он раз в месяц — полтора вам письмо пишет. Что-нибудь вроде того, что его друзья решили туристами СССР посетить, и если у вас будет такая возможность, то он просит с ними встретиться и помочь лучше узнать страну. Ну, а вы их в Подмосковье встретите на шашлычок пригласите.
— Павел, это ради одного сеанса в месяц вы собираетесь такую интригу закручивать. Ну, ей-богу, это не серьёзно. Я таки в Свердловске за неделю на ваших эликсирах больше наработаю. И заметьте, без всяких нервов.
— Михаил Натанович, а кто нам в Свердловске за один эликсир плюс ваш спектакль может заплатить сто тысяч швейцарских франков, не подскажете? — скрывая улыбку, спросил я у учёного. Тот уже собирался мне что-то сказать, но тут до его сознания дошла названная мной цифра. Он несколько раз открывал рот, но тут же его закрывал, не издав ни звука. — Да, деньги пусть ваш друг кладёт нам на счёта в их банке. Хотя, если вы захотите оплату в рублях, то я с удовольствием поменяю на них вашу долю франков. Я почему-то уверен, что после того, как ваш Иоганн на себе ощутит последствия воздействия эликсира, проблем с богатыми клиентами у нас не будет.
— Павел, вы хотите уехать из СССР? — прищурился профессор, вглядываясь мне в лицо.
— Конечно же нет. Но планы на использование валюты имею огромные, — успокоил я своего партнёра по незаконному бизнесу. — И ещё, мне срочно, прямо сейчас, нужна ваша помощь. Наверняка вы знаете кого-нибудь, через кого можно купить приличную мебель и современную технику, лучше бы импортную. Цены, как вы понимаете, особого значения не имеют, но всё-таки не хотелось бы слишком много переплачивать. Хотя бы из чувства рационального отношения к деньгам.
Есть у меня такие связи, как не быть. Вот сейчас и позвоним, время не позднее, — зашелестел учёный потёртой записной книжкой. — Кстати, дама эта — наш клиент. Процедуру прошла полтора месяца назад, а недавно сама мне звонила, спрашивала, нельзя ли её повторить. Очень её первый результат порадовал. Думаю, что для меня она на своей базе весь дефицит из закромов вытащит, — профессор недолго поговорил в коридоре по телефону, и зашёл за мной в зал. — Пойдёмте, тут недалеко, и она нас ждёт.
— Да уж, торговые работники неплохо устроились. Этакие негласные распределители народных благ. — понимающе покачал я головой, когда проф рассказывал, как шикарно живут нынче директора баз, — Впрочем, я знаю действенный способ, как можно разрушить такое положение вещей.
— Ввести смертную казнь за злоупотребления в торговле? — с ехидной ухмылкой спросил профессор, показывая на нужный подъезд в соседнем доме. Под разговоры мы по диагонали пересекли двор, и почти дошли до "нужного человека".
— Вовсе нет. Надо просто создать изобилие товаров, — улыбнулся я, иронизируя над собственным "простым" способом.
— Боюсь, что до такого времени мне не дожить, — сдерживая улыбку, кивнул профессор, показывая, что он оценил шутку.
С выбором дефицита разобрались быстро. Собственно, его — этого выбора, особенно и не было. Бери, что дают. "Давали" в этот день неплохо. Румынский гарнитур, мягкая мебель из ГДР, стол со стульями из Польши, холодильник "Розенлев" и стиралка от них же, небольшой цветной телевизор "Шарп". Хорошо наш УРС снабжает своих лесозаготовителей. И база у них не даром называется универсальной. Заодно и сумку от денег прилично разгрузил. Наполовину опустела.
Простился с профессором, и горько усмехнувшись, полез в машину. Ну вот, ещё и года новой жизни не прошло, а я уже дожил до воплощения успешного и удачливого советского обывателя. Квартира, мебель, техника, машины. Для кого-то это предметы восхищения и зависти, а я почему-то воспринимаю всё, как обычный антураж среднего уровня жизни. Маленький кусочек личного пространства, наполненный вещами далеко не лучшего качества.