— Ну вот, через часик полегчает, но сегодня всё равно лучше отлежаться и мясного больше поесть, может даже чего-то жирного и с хрящиками, — я улыбнулся закутанному в плед профессору, который только что выпил полстакана моего эликсира.
— Нельзя ему. У него язва, — жена профессора, скрестив руки на груди, недовольно покачала головой из стороны в сторону. Не доверяет она моему голубенькому напиточку, налитому из поллитровой молочной бутылки. Даром, что там корешок женьшеня растопырился и на дне травки листики раскинули.
— А что же сразу-то не сказали. Тогда придётся ещё делиться, — я вытащил из пакета бутылку и налил ещё половину стакана, прикрыв его блюдцем. — Это выпить завтра утром. Но тогда у меня просьба к вам. Где-то через недельку сходите, проверьтесь, что у вас с язвой стало.
— Что же это за лекарство такое, от всех болезней сразу? — опять вмешалась женщина, кутаясь в шаль.
— Клава, прекрати. Мне вроде вот уже полегче, — скорее всего соврал профессор и попробовал потянуться. — А ты знаешь, действительно легче. Боли пропали, — он недоверчиво поводил плечами.
— Ну-ка, ляг обратно. Ты слышал, что тебе эээ… молодой человек сказал. Сегодня отлежаться, — тут же перестроилась жена профессора. По-моему она меня только что чуть доктором не назвала. — Только отпустило, а он уже подскочил. Забыл, как три дня подряд на стены лез?
— Значит, думаешь, что твоё тибетское зелье и от язвы поможет? — наклонив голову набок, прищурился учёный, игнорируя ворчанье жены. Легенду про приготовленный мной эликсир я ему выдал в полном соответствии с канонами рекламы чудодейственных средств.
— Не только. Помолодеете лет на пять, — я посмотрел на добавочную порцию, — Хотя, с учётом добавки, скорее всего на десять.
— Десять лет, неплохо, — явно не веря моим словам, заулыбался профессор, — У меня в те времена шевелюра была густейшая, а сейчас, вот, только лысина блестит, — хлопнул он себя ладошкой по голове. Улучшившееся самочувствие явно подняло ему настроение.
— Тогда так и сделаем. Как только волосы начнут расти — так сразу и идите на обследование язвы, — поддержал я его шутливый тон. — Кстати, а фотоаппарат у вас есть? Для чистоты эксперимента можно контрольные снимки сделать.
— Клара, принеси фотоаппарат и плёнку. Она на полке лежит, над столом. — он зачем-то потёр руки и поинтересовался, — Ты действительно думаешь, что что-то получится?
— Дед у меня до девяносто трёх лет прожил, а ему и шестидесяти никто не давал на вид. И ульи сам, в одиночку ворочал. Так что, есть у меня предчувствие, что всё может быть. — подтвердил я, хотя определённые сомнения у меня были. Всё-таки с эликсиром пришлось повозиться. Например, ту же воду я не настаивал месяц в серебряном кувшине, в виду его отсутствия, а получил электролизом. Для этого пожертвовал серебряным полтинником, с изображением молотобойца на нём. Да и травки не совсем идентичные. Хотелось всё оформить элегантнее, но неожиданная возможность проверить эликсир не дала довести оформление до нужного уровня. Бутылки из-под кефира пришлось использовать потому, что корешки женьшеня, похожие на фигуру человечка, не влезали в узкое горлышко обычных, а резать корень на части я не захотел. Не тот антураж создаётся. На будущее надо будет присмотреться к лабораторной посуде, наверняка что-нибудь более приличное смогу подобрать.
В качестве испытателя Михаил Натанович для меня идеальный пациент. У него есть болезни, излечение от которых можно чётко зафиксировать, и возраст подходящий. Кроме того, он сам за собой понаблюдает и всё исследует. Омолаживать кого-то, младше двадцати пяти лет нет никакого смысла. Результат никак не проявляется. По крайней мере в том мире, где я обучался зельеварению, всё так и было.
— Михаил Натанович, хотелось бы на берегу договориться, чтобы результаты оставались конфиденциальными. Не горю я желанием осчастливить всё человечество, в том числе и некоторых партийных вождей.
— Павел, а могу я узнать — почему? — в одну минуту став серьёзным, поинтересовался профессор.
— Причин много. Одна из них — уже имеющийся переизбыток населения на планете. Вторая — это то, что растительные ингредиенты крайне редки и не всегда одинаковы по качеству, а значит и результаты могут быть разными. Третья — чисто кадровая. С возрастом люди теряют вкус к получению новых знаний. Меня не прельщают руководители, которые при принятии решений будут руководствоваться замшелыми понятиями и представлениями. Да, они станут моложе, восстановят здоровье, а мозги и знания у них останутся такие же убогие. Ну и, конечно же, личное… Кроме меня эликсир сделать никто не сможет, а я не заинтересован в потере своего персонального способа заработка. Думаю, что его потенциал вы представляете намного лучше меня.
— Подожди. Я так понимаю, что ты собираешься это средство продавать?
— Я его могу изготовить. Правда, в очень малых количествах. Что же касается продажи, то я рассчитывал на вас.
— Но почему… Хотя, понятно. Да уж, лихо, что ещё могу сказать…
— Предлагаю не торопиться. После Нового года увидим результат, тогда и поговорим, — поспешил я свернуть разговор, услышав, что жена профессора возвращается. Натаныча я изучил. Тот ещё фрукт, своего не упустит. Не мне ему рассказывать, как надо людям мозги полоскать. При социализме учёные, добившиеся хоть какой-то известности, науку втирания очков власть имущим освоили в совершенстве. Профессор медицины при любом раскладе эликсир продаст как минимум втрое дороже меня, а уж наши возможности по подбору клиентов я и сравнивать не хочу.
Мда. В этом вопросе из меня всемирного благодетеля не выйдет. Получится не совсем обычный барыга. Наверно дело в том, что я не современный. В обратном смысле этого слова. Ну, не готов я существовать, как нынче положено, на тех девяти нормативных квадратных метрах и довольствоваться смешной зарплатой. Не к тем нормам жизни уже привык. Вот жили же когда-то люди в коммуналках, по пятнадцать-двадцать человек в одной квартире, и пользовались общей кухней и одним туалетом на всех. Многим даже нравилось, находили в этом свои плюсы, а взять сейчас моих родителей, да они пальцем у виска покрутят, слушая про такую «жизнь». Вот и у меня особого желания «жить как все» не возникает. К подачкам не привык, а рассчитывать, что государство, с «барского плеча» чем-то существенным меня отметит, по меньшей мере наивно. Очень любопытно, чем меня за изобретение супераккумуляторов одарят. Денег страна на нём должна заработать никак не меньше, чем на продаже нефти.
С алмазиками, которые я получу за выигранное пари, надо будет проверить теоретические выкладки. Дело в том, что мощность аккумулятора связана с размерами импактита. Есть там какая-то хитрая зависимость, выраженная замудрённой формулой. Говоря проще, не потянет кристалл, даже обычный автомобильный аккумулятор, если он меньше одного-двух карат. Тут-то и срабатывает особенность импактитов, а точнее то, как они «рождались». Короткое астероидное «блымсь» никак не похоже на те условия, когда алмаз «растёт», достаточно долгое время пробираясь через земную кору. Так что все импактиты мелкие, и дай Бог на них создать хотя бы батарею для мощного ноутбука, а вот что побольше — уже никак. Можно попробовать собрать пачки маленьких аккумуляторов в кассеты, но тоже до определённого предела. Рано или поздно такая кассета по весу и габаритам превзойдёт уже существующие модели таких же параметров.
Определённый выход появиться при создании аккумуляторов следующих поколений, которые сами по себе будут мощнее в десятки раз. Но и на них можно поставить импактиты, уменьшая их вес и размер в десять-двадцать раз. Так что основное будущее у «аккумуляторов с устройством Савельева» — переносные девайсы разного назначения.
Может, стоит мне подсказать академику, чтобы он кристаллическую структуру импактитов внимательно изучил. Очень уж она интересная. Такая же, как у графена, который откроют только лет через сорок. Понятно, что расскажу не сразу. Посмотрю сначала, как он наше сотрудничество себе представляет.
— Почему ты не хочешь, чтобы про твои способности узнали другие люди? — вопрос жены застал меня врасплох. Хотел отшутиться, как обычно, но взглянув на Ольгу, понял, что в этот раз ничего не получится. Такой я её ещё не видел. Жанна д’Арк, во всём её блеске справедливого негодования, млин. Похоже, в молодой семье назревает первый скандальчик. Со вздохом отодвинул от себя предпоследнюю партию травок и корешков, понимая, что на сегодня работа закончилась. Магия требует жёсткой концентрации.
— Оля, ты хочешь поговорить серьёзно? Хорошо, давай рассуждать, как взрослые люди. Да, я не хочу афишировать свои способности. Более того, я много думал, и считаю, что любой человек, способный немного на большее, чем остальные, должен вести себя, как разведчик — нелегал в чужой стране. Никаких демонстраций возможностей и абсолютно достоверная легенда по всему случившемуся. Допустим на минуту, что я решил показать свои способности по улучшению памяти. Ты запомнила десять тысяч английских слов за два дня. Попробуй сама догадаться, как Держава использует такую возможность. Не знаешь? Не верю. Догадываешься, но не хочешь про такое думать. А вот я даже не сомневаюсь, что мне придётся сидеть в какой-нибудь закрытой разведшколе, и постоянно, как только накоплю достаточно энергии, передавать такую способность очередному курсанту — разведчику. В результате, не только я, но и ты, и наши дети всю свою жизнь вынуждены будем жить в каком-нибудь «почтовом ящике». При этом я не исключаю возможность, что найдётся какой-то ухарь, из начальства, который решит, что раз мы на казарменном положении, то и к тебе, фактически «зечке», ему можно подкатить яйца, не особо и церемонясь. Разумеется, я его убью, или сделаю для этого всё возможное, вот только наша нормальная жизнь тут же и закончится. Что ты лицо скривила? Никогда не слышала про «шарашки»? В них и не таких, как я, сгоняли сотнями. Вот ты летом на юг на ТУ-104 летала? Это туполевский самолёт. Туполев, авиаконструктор, как раз в такой «шарашке» побывал. Практически это зона, и он там был «зека». И мы с тобой попадём туда примерно в том же формате. Так что, тренерша ты моя начинающая, всем будущим победам можешь сказать «до свидания», и до пенсии гордиться, что именно ты загнала нас в такое положение, — последние слова я произносил уже по инерции, прижав к себе моё маленькое рыдающее чудо.