Ну и в финале дядюшка сообщал мне, под каким именем его знают в определённых кругах, видимо, на тот случай, если я пересекусь с кем-то из его специфических знакомых.
Ну что же, Мэгги, нам с тобой и так было не слишком скучно, а теперь так вообще жизнь заиграла такими яркими красками, что и в страшном сне не могло присниться. Кстати, а не связана ли смерть Мэгги – раз я заняла её тело, значит, она умерла – с тем, что упомянул дядя Кевин насчёт того, что и за те деньги, что он мне оставил официально, могут найтись желающие меня «обидеть». Тогда вопрос: куда смотрел тот, кто должен меня оберегать и защищать?
Судя по тем смутным воспоминаниям, которые тогда выдала мне Мэгги, ей стало плохо по пути из Хоуптона домой. В автобус она села ещё вполне бодрая, полная романтических мыслей о мистере Саммерсе, вместе с которым завтракала перед отъездом. Потом – головная боль, тошнота, отвратительный привкус во рту, а потом – туман и… всё.
Вообще-то, если сложить два и два, то сам собой напрашивается вывод, что красавчик Дик меня отравил, как-то так. Логическая цепочка выстраивается прекрасно: он встречается со мной в кафе за завтраком, килограммами вешает на уши романтическую лапшу, при этом незаметно добавляет в еду какую-то отраву с отсроченным действием. После этого сажает на автобус, может быть, даже машет вслед платочком и преспокойно остаётся в Хоуптоне на выходные. Какие к нему вопросы? Мало ли что могло случиться в дороге? Он-то тут каким боком? Осталось понять одно: кому это нужно? То, что Дик – просто исполнитель, это несомненно, в памяти Мэгги не сохранилось ничего по поводу его умственных способностей, так что вряд ли он сам придумал такую многоходовочку. Но кто тогда? Кто-то, кому выгодно, чтобы я трагически ушла из жизни до того момента, как выйду замуж. А таким человеком у нас является некий мистер Александр Смолл. И, исходя из того, что я узнала, им может оказаться кто угодно. Если уж образцово-показательный дядя Кевин на самом деле был Ворчуном Кевином, то меня уже ничто не удивит. Даже если мистером Смоллом окажется наш мэр.
В общем, чтобы обдумать все версии, нужно время и холодная голова, а у меня сейчас такая буря внутри, что рассуждать логически я просто не в состоянии.
Глава 13
«Я Ноль-Ноль-Икс! Супер-агент!
Я сын своей эпохи!
Я супермен, я джентльмен,
Дела мои неплохи.
На мне с рождения броня,
Всесильный и красивый,
Я здесь, поскольку без меня
Не будет детектива!»
© «Приключения капитана Врунгеля»
Аккуратно вложив письмо в конверт, я бережно убрала его в нишу и с сомнением уставилась на шкатулку. С одной стороны, надо бы открыть и посмотреть, а с другой – вот как-то я уже не уверена, что готова к ещё одной порции сюрпризов.
Сделанная из материала, который я опознала как слоновую кость, она была удивительно гармоничной, в ней было что-то неуловимое, что сразу показывает возраст вещи. При первом же взгляде на неё становилось ясно, что это шкатулка старинная, со своим богатым и неоднозначным прошлым. Небольшая, примерно десять на пятнадцать сантиметров, она вся была покрыта вырезанными на кости узорами, сплетающимися в удивительной красоты рисунок. Даже жаль было оставлять её в сейфе, но, с учётом открывшихся обстоятельств, кто знает: вдруг она находится в каком-нибудь каталоге украденных ценностей, если такой вообще существует.
Глубоко вздохнув и призвав на помощь всю свою сомнительную удачу, я осторожно приподняла крышку шкатулки. К счастью, она оказалась без каких-либо сюрпризов в виде отравленных иголок или иных шпионских изысков.
Внутри на тёмно-синем бархате лежал ювелирный гарнитур: кольцо, серьги и браслет. Никакой громоздкости и ненужного, бьющего в глаза показного богатства, в отличие от того рубинового комплекта, который хранился в банковском хранилище. Простота, изящество и гармония – вот те слова, которые приходили в голову при взгляде на эти украшения. Светлый металл, удивительной чистоты синие камни, в которых, казалось, живёт море или небо, строгая лаконичность форм. Я протянула руку и очень осторожно, кончиками пальцев коснулась этой невозможной красоты. Потом взяла кольцо и надела на средний палец левой руки: украшение село как влитое, словно для меня и было сделано. Вынула из шкатулки аккуратные серёжки в форме капель и, вытащив свои, вдела в уши. Подошла к зеркалу и невольно залюбовалась: настолько эти скромные на вид серьги мне шли. Синие камни великолепно гармонировали с моими голубыми глазами, словно добавляя им глубины и яркости.
Под украшениями на дне шкатулки лежала коротенькая записочка, которую я сначала даже не заметила. «Носи с удовольствием, Мэгги, и никогда не снимай!» Значит, я была права, и всё содержимое сейфа предназначалось мне и только мне, а великолепные украшения были своеобразным призом за сообразительность. Ну дядя Кевин, ну затейник!
Странно, но то, что я узнала о дядюшке, совершенно не испортило моего к нему отношения: я не стала меньше его любить, наоборот, его образ приобрёл некие интригующие черты. Как бы мне хотелось узнать побольше о его настоящей жизни и о том, как на самом деле проходили «археологические экспедиции» родителей. Наверняка там приключений было на пару десятков авантюрных романов, если не больше.
Между прочим, очень может быть, что эти украшения послужат неким опознавательным знаком для тех, кто по просьбе дяди за мной негласно присматривает. Кстати, если доведётся пообщаться с этими чудесными людьми, нужно будет выяснить, почему они допустили, чтобы меня убили. Что за халтурное отношение к своим обязанностям?! А если бы Маргоша не оказалась в нужное время в нужном месте? Тогда Мэгги просто нашли бы на обочине дороги, да тот же мистер Райли и нашёл бы. Впрочем, что теперь об этом говорить: я здесь, и я непременно разберусь со всем этим безобразием!
Ободренная этими мыслями, я закрыла шкатулку, оставив в ней браслет, и вместе с письмом убрала в сейф, решив обязательно вернуть ключ в банковскую ячейку, но сначала на всякий случай сделать себе дубликат. Причём не в Блайзбери, а в каком-нибудь другом месте, например, в Хоуптоне или Брафордшире, если меня туда занесёт. Раз уж обстоятельства складываются таким причудливым образом, то стоит просчитывать все свои действия. Хорошо, что я всегда любила смотреть и читать детективы: наверняка смогу выудить из памяти что-нибудь полезное.
Остаток субботы и воскресенье я посвятила тому, что тщательно изучила весь дом, маскируя свои действия под генеральную уборку. От кого я пряталась, я, естественно, сказать не могла, но после откровений дяди Кевина мне в каждом жителе Блайзбери чудился замаскированный гангстер. К счастью, никаких других тайников я не обнаружила и слегка успокоилась, решив, что разбираться с проблемами буду по мере их обострения, так сказать.
Сейчас у меня на повестке дня был литературный карнавал, до которого осталось всего два месяца. Поэтому на ближайшие несколько недель мне следует сосредоточиться именно на этом вопросе, а все семейные дела оставить на потом. Так что пусть наблюдатель, приставленный не то самим дядюшкой, не то неведомым Конрадом, продолжает мне помогать, а к вопросу его личности мы вернёмся позже. Ну и с Диком Саммерсом следует быть максимально осторожной. Вряд ли он, конечно, решит повторить попытку меня убить вот так вот сразу, но нужно по возможности держаться от него подальше. Да и вообще, следует быть аккуратнее в общении и минимизировать новые знакомства. Во избежание внезапных проблем….
Придя к таким разумным выводам, я практически успокоилась и, собираясь в понедельник на работу, почти не волновалась. Сказать, что я была абсолютно спокойна, было, конечно, нельзя, но за те дни, что я уже провела в Блайзбери, я во многом успела свыкнуться с новой жизнью.
Вспомнив, что во время поездки в литературный клуб видела на улицах нескольких девушек в брюках, я решила рискнуть и одеться так же. Почему-то мне показалось, что осваиваться в библиотеке в платье с длинной юбкой будет не слишком удобно. А если мне понадобится что-то взять с верхней полки? Я же навернусь с лестницы и существенно облегчу задачу тем, кто, возможно, планирует меня устранить. Им и делать ничего не придётся.
Утро выдалось солнечным и тёплым, поэтому к брюкам я подобрала скромную блузку с рукавом три четверти и симпатичным круглым воротничком. Бросила взгляд в зеркало и осталась чрезвычайно собой довольна: выглядела я прекрасно.
Получасовая пешая прогулка по уютным улочкам Блайзбери показалась мне прекрасным началом дня: солнышко светило, прохожие улыбались и вежливо раскланивались, никто не смотрел на меня осуждающе из-за того, что я сменила платье на брюки. Более того, мне навстречу попалась женщина в похожем костюме, только вместо блузки на ней был жакет из такой же ткани, что и брюки. Она по-свойски улыбнулась мне, мол, нас мало, но со временем мы обязательно потесним традиционную консервативную моду.
Дверь библиотеки приветливо скрипнула, и я вошла в большое, заставленное шкафами и стеллажами помещение. Неподалёку от двери стоял большой письменный стол, за которым виднелось достаточно удобное на вид кресло. Видимо, это и было моё рабочее место…
Я медленно прошлась по помещению, осторожно касаясь пальцами книг, стеллажей, стен, столов, и в памяти, словно откуда-то из глубины, всплывали сведения и знания. Вскоре я уже с уверенностью могла сказать, где стоят какие книги, куда складывать и как подшивать экземпляры газет, где находится небольшой закуток с маленький электрической плиткой и чайничком, как правильно заполнять журналы и карточки.
В помещении было чисто, даже на подоконнике не обнаружилось пыли, и я вспомнила, что миссис Попперт, жена садовника, раз в три дня приходила и делала уборку. Обрадовавшись, что мне не придётся этим заниматься – за два дня дома наползалась с тряпкой лет на пять вперёд – я взяла часть газет из немаленькой такой стопки, обнаруженной на столике у двери, и занялась привычным делом. Вот когда я пожалела о том, что попала в то время, когда о цифровых технологиях никто не имел представления! Как же хорошо было бы просто вбить всю информацию один раз, а потом просто копировать и вставлять! Так нет же…