– А ты хочешь предложить мне что-то из этой области, о прекрасная незнакомка?
– Отвечать вопросом на вопрос невежливо, – попеняла я ему, но Саймон вполне предсказуемо не обратил на мой упрёк ни малейшего внимания.
– Можно сказать и так, – я внимательно на него посмотрела. – Вопрос в том, насколько я могу тебе доверять, Саймон.
По взгляду, который бросил на меня приятель, я поняла, что шутки кончились и сейчас начнётся серьёзный торг. Я и сама себе не смогла бы внятно объяснить, что заставило меня завести с Саймоном этот непростой и во многом даже опасный разговор. Но внутренний голос уверенно говорил мне, что в этом вопросе я могу мистеру Миллзу доверять.
Одной мне всё равно не справиться: я, увы, не мисс Марпл, не Тоня Остапчук из «Некрасивой подружки» и даже не донцовская, прости Господи, Даша Васильева – любительница частного сыска. Это они щёлкают детективные задачки на «раз-два-три», а я одна точно подобное не потяну. Мне нужен сообщник, причём, желательно, имеющий хоть какой-то опыт в подобных вопросах.
– Выкладывай, – коротко велел Саймон, отбрасывая в сторону маску раздолбая и растяпы, – а я подумаю, что тебе ответить. И не переживай за сохранность информации, Мэгги: когда надо, я умею молчать. Это тоже часть моей профессии.
– Дело в том, – тщательно взвешивая каждое слово, начала я, – что дядя Кевин оставил мне достаточно приличное состояние…
– Насколько приличное? – перебил меня Саймон. – Вполне неплохое, очень неплохое или офигеть какое большое?
– Офигеть какое, – кивнув, призналась я, – и предупредил меня о том, что могут найтись желающие его… не то чтобы отобрать, но сделать так, что оно достанется не мне. И среди них некий дальний родственник, мистер Александр Смолл, о котором лично я впервые узнала из дядиного письма. Если со мной вдруг что-то случится, всё достанется ему.
– А с тобой может что-то случиться?
– Ну, Саймон, я же не бессмертная, – невесело усмехнулась я.
– И что ты хочешь от меня? – серые глаза смотрели внимательно и спокойно, и внутри меня разжалась какая-то пружина. Наверное, я просто до жути устала справляться со всеми проблемами самостоятельно, когда не с кем даже просто обсудить или поделиться, не то что получить поддержку.
– Я бы хотела, чтобы ты узнал как можно больше о трёх мужчинах.
– Соблазняешь меня журналистским расследованием? – ухмыльнулся Саймон.
– Не без того, – я вдруг почувствовала, что отчаянно, до дрожи в руках, хочу, чтобы он согласился, – что скажешь?
– Алекс Гилмер, Джастин Холмс – это понятно, они новенькие, – Саймон побарабанил пальцами по столику, – а третий кто?
– Дик Саммерс.
– О как! Ты же вроде как с ним того… – тут приятель непонятно пошевелил в воздухе пальцами.
– И ты туда же? Нет у меня с ним ничего, ясно?
– Нет так нет, чего ты шумишь, Мэгги? И что ты от меня хочешь?
– Узнай, пожалуйста, те ли они, за кого себя выдают? Если с ними всё в порядке, я буду только рада! Мне эти тайны Мадридского двора вообще ни к чему, у меня и без них забот столько, что голова кругом.
– А почему Мадридского? – удивился Саймон. – У них же вроде парламентская республика, нет разве?
– Это такое устойчивое выражение, – мысленно отругав себя в очередной раз, улыбнулась я, – в Хоуптоне услышала от одной из студенток.
– Ну если в Хоуптоне, то тогда конечно, – не стал спорить Саймон, – забавное выражение, надо запомнить.
– Ты согласен?
– Пожалуй, да, – задумчиво кивнул приятель, а я почувствовала, как с моих плеч упала гора размером примерно с Эверест, – но при условии, что это – в случае обнаружения каких-либо сюрпризов – будет мой эксклюзив. Думаю, кроме нас двоих никому не нужно знать, что мы задумали.
– Я только за, – тут же согласилась я, – мне, как ты понимаешь, тоже публичность ни к чему. Вдруг дядя Кевин ошибся, и мистер Смолл и не планирует прибирать к рукам моё наследство и вообще живёт себе тихонечко где-нибудь далеко и знать обо мне ничего не знает? А помощник старшего констебля и владелец торгового центра – просто совершенно обычные люди? Может же такое быть, правда?
– Может, конечно, – согласился Саймон, правда, не слишком уверенно. – Значит, так, Мэгги, – он наклонился вперёд, – общаешься с ними со всеми как ни в чём не бывало, а я потихоньку начну наводить справки. Спешка тут ни к чему, как мне кажется, да и подозрительно это выглядеть не должно. Так что занимайся своим карнавалом, а я поговорю с мистером Рейклингом насчёт тебя. Думаю, он не откажет – тема достаточно выгодная. Кстати, а почему ты решила мне довериться? Вдруг Александр Смолл – это я?
Вопрос прозвучал вроде бы шутливо, но глаза Саймона были серьёзными. Пожалуй, таким сосредоточенным я его ещё ни разу не видела. И тот же внутренний голос, который подсказал мне поговорить с репортёром, сейчас настоятельно советовал не врать. Ну, хотя бы постараться…
– Мне не справиться самой, – тихо, но твёрдо ответила я, – а у тебя есть и опыт, и возможность. Мой поступок можно, наверное, назвать жестом отчаяния, Саймон… Просто мне не к кому больше обратиться. Так что теперь мне остаётся только надеяться на то, что я в тебе не ошиблась. Наверное, если бы ты не присел за мой столик, я специально не стала бы тебя искать, точнее, просто не подумала бы о тебе в этом отношении. А теперь… ну вот так сложилось, Саймон.
– Только сегодня утром я мечтал, чтобы моё рутинное и скучное существование что-нибудь нарушило бы, – сообщил репортёр, – и вот – пожалуйста! Может, там, – тут он указал куда-то наверх, – таки кто-нибудь есть?
– Если говорить конкретно о нашем деле, то это, скорее, оттуда, – я показала на землю, – что-то подсказывает мне, что тут дело нечисто.
– Я участвую, Мэгги, – решительно заявил приятель, – потом подумаю, с кого начать, но не беспокойся, теперь я про это уже точно не забуду.
– Спасибо, Саймон, – абсолютно серьёзно поблагодарила я, – я в долгу не останусь, могу дать слово.
На этой оптимистичной ноте мы с приятелем расстались, так как мне нужно было возвращаться на рабочее место, да и ему следовало заняться делами, в частности, договориться для меня о встрече с главным редактором «Новостей».
Утром следующего дня, когда я закончила оформлять поступившую за время моего отсутствия прессу, в дверь библиотеки решительно постучали, и на пороге нарисовался мистер Холмс собственной чрезвычайно довольной персоной. В руках помощник старшего констебля держал прочную картонную коробку и рулон клейкой ленты типа малярного скотча.
– Привет, Маргарет, – жизнерадостно поприветствовал он меня, – смотри, какую классную коробку я нашёл! По-моему, то, что надо, как думаешь?
– Привет, Джастин, – я выглянула из-за стеллажа, на котором раскладывала газеты, – замечательная коробка. Как раз такая, какая нужна, спасибо тебе огромное!
– Командуй, где чего заклеивать, сейчас всё сделаем в лучшем виде.
Помощника старшего констебля просто распирало от желания помочь, я и с трудом удержала улыбку. Хорошо бы, чтобы миляга Джастин оказался тем, за кого себя выдаёт: не хотелось бы узнать, что вся эта доброжелательность не от сердца, а по необходимости.
– Давай её обмотаем и прорежем дырку для листочков, – решила я, протягивая помощнику ножницы, – а потом поставим печать. Ты, кстати, её принёс?
– Конечно, – Джастин похлопал себя по карману и решительно начал обматывать коробку липкой лентой, а затем, вооружившись ножницами, прорезал аккуратную щель сверху.
– Просто шикарно! – одобрила я результаты его творчества, и молодой человек довольно улыбнулся, мол, да, я такой!
Полюбовавшись на дело рук своих, он извлёк из кармана брюк круглую коробочку и с гордостью достал из неё печать полицейского управления города Блайзбери. Примерившись, Джастин от души наляпал тёмно-синих печатей на стыки клейкой ленты и коробки, так что теперь бесследно вскрыть её стало абсолютно невозможно. Не то чтобы я собиралась это делать, но тем не менее, Джастин прав: никаких претензий по поводу подтасовки голосов при таком количестве печатей быть просто не может.
– Отлично! Потом я напишу большое объявление и повешу на двери библиотеки, а также разместим информацию в газетах, – поделилась я планами, – думаю, желающих будет много, потому что всегда выборы жюри любого праздника – это, как говорится, интриги, скандалы, расследования.
– А почему?
Видно было, что Джастин не просто поддерживает беседу, а на самом деле не понимает, отчего все так рвутся в жюри хоть какого-нибудь маленького конкурса. А тут целый карнавал!
– Потому что это маленький город, Джастин, – пояснила я, – если тебя выбрали – значит, ты имеешь вес в местном обществе, твоё мнение интересно другим, ты пользуешься авторитетом и уважением. Здесь никому не важен твой диплом или служебные заслуги, а вот если ты был председателем или хотя бы участником жюри – это уже серьёзно, это репутация.
– Ну не знаю, – в голосе Джастина отчётливо слышалось недоверие, – мне кажется, это такая ерунда…
– Знаешь, мой дядя Кевин гораздо больше гордился тем, что дважды был председателем главного жюри на осенних ярмарках, чем своим дипломом.
Я специально упомянула дядю Кевина, чтобы посмотреть, отреагирует ли Джастин на его имя, но меня ждало разочарование: помощник старшего констебля вообще никак не отреагировал на мои слова.
– Как всё непросто! – улыбнулся он. – Спасибо, что разъяснила, Маргарет. Если я тебе больше не нужен, то я пойду: старший констебль Коннорс оставил мне работы на целый взвод полицейских. Да и печать вернуть нужно, пока я про неё не забыл.
– Конечно, Джастин, – кивнула я, – ещё раз огромное тебе спасибо за помощь!
– Всегда рад помочь, – он ещё раз ослепительно улыбнулся и исчез за дверями библиотеки, а я села писать объявление.
«Внимание! Начинаем голосование! Если вы считаете, что тот или иной житель Блайзбери достоин войти в состав жюри литературного карнавала, напишите его имя на листочке и опустите в коробку, которая стоит в библиотеке. Проголосовать можно один раз за одного жителя города. Отнеситесь к своему выбору ответственно! Результаты будут ог