армане, я мог бы смыться далеко и быстро. Я не чувствую себя чем-то обязанным Дэку Бродбенту. По каким-то ему одному ведомым причинам — не имеющим ко мне ни малейшего отношения — он чуть было не дал мне погибнуть, сделал соучастником сокрытия преступления, а теперь вынуждает меня скрываться от правосудия. Но пока что мы избежали вмешательства полиции, и теперь, просто скрывшись от Бродбента, я мог бы забыть обо всем этом, как о кошмарном сне. Вряд ли кто-то станет связывать это дело со мной, даже если все и раскроется — к счастью, джентльмены всегда носят перчатки, а свои я снимал лишь раз — когда делал эту ужасную уборку.
Несмотря на бурный прилив юношеского героизма, который я ощутил, решив, что Дэк борется против марсиан, меня совершенно не интересовали его счёты — а уж когда я узнал, что в большинстве своем марсиане ему симпатичны, то даже остаток этого теплого чувства меня покинул. А уж к работе по перевоплощению я не стал бы прикасаться ни за какие коврижки. К черту Бродбента! Все, чего я хотел от жизни — иметь достаточно денег для того, чтобы душа не расставалась с телом и чтобы иметь возможность практиковаться в своем искусстве; все эти дурацкие игры в полицейских-бандитов совершенно меня не привлекали — все это слишком похоже на слабое театральное представление.
Космопорт Джефферсона, казалось, был специально создан для того, чтобы мне было легче привести свой план в действие. Заполненный народом, беспорядочно снующим во всех направлениях, окутанный паутиной скоростных дорог, он дал мне прекрасную возможность (если бы конечно Дэк отвернулся хоть на полсекунды) мгновенно смотать удочки и быть где-нибудь на полпути к Омахе. Там бы я залег на несколько недель, а затем связался со своим агентом и узнал, не пытался ли кто-нибудь разыскать меня.
Дэк, видимо, тоже догадывался о моих намерениях, потому что из капсулы мы выбрались одновременно. Иначе я бы просто захлопнул дверь и тут же смылся бы. Я сделал вид, что не замечаю ничего и держался возле него, как привязанный. Мы поднялись в центральный зал, который находился под самой поверхностью земли, выйдя в него между кассами Пан-Американ и Американских воздушных линий. Дэк решительно направился через зал ожидания к кассам компании «Диана, Лтд.» и я предположил, что он собирается купить билеты на Лунный челнок — каким образом он был намерен протащить меня на борт без паспорта и свидетельства о прививках я даже представить себе не мог, но знал, что у него такие возможности имеются. Я решил про себя, что затеряюсь, как только он вытащит бумажник — человек, считающий деньги, всегда на какое-то время отвлекается — и, таким образом, у меня будет несколько секунд.
Мы миновали кассы «Дианы» и вошли в проход, над которым висела табличка «Частные стоянки». Людей здесь почти не было, кругом были только ровные стены. Я с огорчением подумал, что упустил свой шанс там, в главном зале, с его суетой и неразберихой. Я приостановился.
— Дэк, мы летим куда-то?
— Конечно.
— Дэк, вы с ума сошли. У меня нет никаких документов. У меня нет даже туристской визы для посещения Луны.
— Они не понадобятся.
— Как? Меня задержит иммиграционное управление. А потом здоровенный мясистый коп начнет задавать вопросы.
Рука размером с доброго кота опустилась на мое плечо.
— Не будем терять времени. Зачем нам проходить через иммиграцию, когда с официальной точки зрения вы никуда не отбываете? А я — никогда и не прибывал на Землю. Так что поторопитесь, дружище.
Я довольно мускулист и не так уж тщедушен, но ощущение у меня было такое, словно робот дорожной полиции вытаскивает меня из опасной зоны. Я увидел надпись «Мужской» и сделал отчаянную попытку вырваться.
— Дэк, пожалуйста, всего на полминуты. Не хотите же вы, чтобы человек наделал в штаны?
Он усмехнулся.
— С чего бы это? Ведь вы посетили подобное заведение, когда мы уходили из отеля. — Он даже не замедлил шага и ни на йоту не ослабил хватку.
— Понимаете, у меня что-то с почками…
— Лоренцо, старина. Шестое чувство всегда подсказывает мне, когда кто-нибудь хочет сделать ноги. Хотите, я скажу вам, что я сделаю? Видите того копа впереди? — В конце коридора, у самого выхода к частным стоянкам, отдыхал блюститель порядка, задрав ноги на стол. — Я неожиданно почувствовал угрызения совести. Я просто должен кому-то рассказать, как вы убили случайно зашедшего марсианина, находящегося на Земле с визитом, и двух сопровождавших его людей. Как вы навели на меня оружие и силой заставили помочь избавиться от трупов. А еще о том, как…
— Вы сошли с ума!
— Совершенно вне себя от душевных терзаний и ужаса, дружище…
— Но… на самом деле все было не так.
— Неужто? Мне кажется, что мой рассказ будет звучать более убедительно, чем ваш. Я-то ведь знаю, из-за чего все это произошло, а вы нет. Знаю всё о вас, а вы обо мне — ничего. Например… — и он упомянул пару деталей из моего прошлого, которые — я мог бы поклясться в этом — давно похоронены и забыты. Ну ладно, я действительно раз спекульнул акциями, хотя это и против семейных традиций — но ведь надо же человеку как-то зарабатывать на хлеб насущный. Но уж эта история с Бебо: это уж просто нечестно. Тогда я понятия не имел, что она несовершеннолетняя. А что до этого счета из отеля, то ведь это просто дико — рассматривать неплательщика наравне с вооруженными грабителями — просто какой-то провинциальный подход к законам у этих ребят с Майами-Бич. Разумеется, если бы у меня были деньги, я бы обязательно заплатил. А взять к примеру этот несчастный случай в Сиэтле — так ведь я все время пытался сказать, что Дэк, конечно знает удивительно много о моем прошлом, но трактует все это как-то не так. Всё-таки я…
— Так вот я и говорю, — продолжал тем временем Дэк, — что мы сейчас подойдем к нашему уважаемому жандарму и облегчим душу. Ставлю семь против двух, что знаю, кого первого из нас отпустят на поруки.
Поэтому мы отправились дальше и прошли мимо копа. Он как раз был поглощен разговором с дежурным администратором за барьером, они не обратили на нас внимания. Дэк вытащил из кармана две карточки, на которых значилось: «ПРОПУСК НА ПОЛЕ — РАЗРЕШЕНИЕ НА ОБСЛУЖИВАНИЕ — Стоянка К-127» и сунул их в монитор. Машина изучила их, и на экране появилась надпись, рекомендующая нам взять машину на верхнем уровне, код Кинг-127: дверь распахнулась, давая нам пройти, и сразу же закрылась за нами, а механический голос произнес:
— Соблюдайте, пожалуйста, осторожность, строго следуйте указаниям предупредительных надписей о радиоактивной опасности. Администрация не несет ответственности за несчастные случаи на взлетной полосе.
Усевшись в машину, Дэк набрал на пульте совершенно другой код; она развернулась и въехала в подземный туннель, идущий куда-то под взлетным полем. Мне теперь было все равно, можно больше не дёргаться.
Как только мы вышли из машины, она снова развернулась и поехала в обратном направлении. Передо мной была лестница, конец которой исчезал где-то в стальном потолке над нами. Дэк подтолкнул меня к ней.
— Поднимайтесь первым.
В потолке был круглый люк с надписью: «РАДИАЦИОННАЯ ОПАСНОСТЬ — оптимальное время 13 секунд». Написано было мелом. Я остановился. Детей я, конечно, заводить не собирался, но всё же я ведь не дурак. Дэк улыбнулся и сказал:
— Ну что, забыли одеть свои освинцованные штаны? Открывайте люк и сразу же по лестнице поднимайтесь на корабль. Если не будете долго чесаться, то на все уйдет не более трёх секунд.
Кажется, мне удалось проделать всё это секунд за пять. Футов десять мне пришлось подниматься под открытым небом, а затем я нырнул во входной люк корабля. Несся я, перепрыгивая через три ступеньки.
Ракета была довольно маленькой. По крайней мере рубка управления оказалась очень тесной, а снаружи осмотреть корабль не удалось. Единственными космическими судами, на которых я когда-либо летал, были лунные челноки «Евангелина» и ее близнец «Габриэль». Это было в тот год, когда я неосторожно принял предложение выступить на Луне вместе с несколькими другими артистами — наш импресарио придерживался мнения, что жонглирование, хождение по канату и акробатические номера при лунном тяготении, которое составляет лишь одну шестую земного, пройдут куда успешнее. Все это было верно, если бы нам дали возможность свыкнуться с лунным тяготением, но в контракте, к сожалению, это совершенно не предусматривалось. Чтобы вернуться назад, мне пришлось прибегнуть к милости Фонда Нуждающихся Путешественников, при этом я оставил на Луне весь свой гардероб.
В рубке находились два человека: один лежал на противоперегрузочной койке, поигрывая каким-то переключателем, второй совершал непонятные манипуляции с отверткой. Тот, что лежал на койке, взглянул на меня и ничего не сказал. Второй повернулся, на лице его отразилось беспокойство, и он тревожно спросил, игнорируя меня:
— Что с Джоком?
Дэк как будто вылетел из люка позади меня.
— Нет времени! — рявкнул он. — Вы компенсировали его массу?
— Да.
— Нам разрешили взлет? Кто говорил с диспетчерской?
Человек на койке лениво отозвался:
— Я сверяюсь с ними каждые две минуты. С диспетчерами все в порядке. Осталось сорок… ээ-э… семь секунд.
— Рэд, выметайся с койки! Живо! Мне еще надо проверить приборы!
Рэд лениво выбрался из койки, а Дэк шумно плюхнулся в неё. Второй человек устроил меня на другой койке и пристегнул ремнем. Затем он повернулся и направился к выходному люку. Рэд последовал за ним, потом остановился и обернулся к нам.
— Билеты, пожалуйста! — добродушно сказал он.
— О, дьявольщина! — Дэк ослабил ремень, полез в карман, вытащил два полевых, пропуска, с помощью которых мы попали на борт и вручил их.
— Благодарю! — ответил Рэд. — Увидимся в церкви. Ну, горячих двигателей и всего такого. — И он с ленивым изяществом исчез; я услышал, как захлопнулся входной люк. Дэк ничего не ответил на прощание. Его взгляд был сосредоточен на компьютере, и он что-то осторожно подстраивал и регулировал.