Музыка, незнакомая и экзотическая, лилась из угла, где расположились музыканты с инструментами странной формы. Мелодия то ускорялась, заставляя кровь бежать быстрее, то замедлялась, погружая в состояние, близкое к трансу.
Танцы, смех, громкие разговоры… Комната наполнилась жизнью и движением. И посреди всего этого сидел я рядом с беем, который шептал мне на ухо, что делать и как себя вести.
Договор о мире убрал в пиджак, а оттуда переместил в пространственное кольцо. Состояние странное. Я одновременно был внимателен, сосредоточен, готов отразить любую угрозу, и при этом чувствовал неуместную в такой ситуации радость. Миссия выполнена, пусть и с неожиданным дополнением в виде жены.
Мои монстры сменили свои позиции, но все по-прежнему готовы атаковать. Многоглазики следили за каждым движением в зале, каждым жестом, каждым взглядом.
Турки тем временем много говорили. Бей переводил и не успевал за потоком слов. Кто-то желал мне здоровья, другие — много детей, третьи — силы. Всё слилось в какой-то абсурд.
— Пей, но не напивайся, — шептал Мустафа. — Отведай всего понемногу, но не показывай, что тебе что-то не нравится. Это оскорбит султана.
Я кивал, делая вид, будто слушаю его советы. На самом деле мысли были заняты совсем другим. В какой-то момент наклонился к бею:
— А чего так внезапно изменилось мнение султана?
Мустафа вздрогнул и огляделся, словно боялся, что нас подслушают:
— Не здесь, — прошептал он. — Но скажу только одно: ты впечатлил его. Он любит людей с характером, хоть и не показывает этого.
А потом появилась она! Зейнаб в платье для брака вызвала шёпот по залу. Девушка выглядела… прекрасно, если говорить объективно.
Платье из белого шёлка, расшитое серебряной нитью и украшенное жемчугом, струилось по её тонкой фигуре, подчёркивая каждый изгиб. Волосы, заплетённые в сложную причёску, украшали жемчужные шпильки и цветы из серебра.
Лицо Зейнаб было скрыто под тонкой вуалью, но даже сквозь прозрачную ткань я видел, насколько она напряжена. Села чуть в отдалении от меня, как полагается по местным обычаям. Судя по тому, как она держится, очень нервничает. Понимаю, девочка не об этом думала и мечтала. Но, видимо, её так же, как и меня, поставили в положение, где выбора не было. Если я ещё получил много бонусов, а она? Ну, разве только попытается меня убить и отомстить за всё. Хотя слишком банально, ведь именно этого я буду ждать в первую очередь.
Бей наклонился ко мне:
— Сейчас начнётся церемония. Просто делай, как скажу, и всё будет хорошо.
Я кивнул, отпивая из кубка какой-то сладкий напиток. Вино? Что-то другое? Вкус был приятный, но незнакомый.
Потом начались речи каких-то стариков. Они тут, судя по всему, местные судьи. Говорили про традиции, святость брака, важность союза двух родов… В общем, много слов, мало смысла.
Один из стариков, с особенно длинной белой бородой, вышел в центр и поднял руки, призывая к тишине. Когда шум стих, он заговорил громким, хорошо поставленным голосом. Мустафа тихо переводил:
— Сегодня мы соединяем двух людей узами брака, который благословил сам султан. Бракосочетание между Павлом Александровичем Магинским, беем приграничных земель, и Зейнаб Хандан-султан бинт Хайруллаха, дочерью Хайруллаха Корёка, бывшего Нишанджи империи, да пребудет он в мире.
Зал одобрительно загудел. Я заметил, как некоторые из присутствующих переглядываются с недоумением. Видимо, такой союз стал неожиданностью для многих.
— Теперь, — продолжил старик, — пусть невеста подойдёт к жениху, и пусть они подтвердят свою готовность вступить в брак.
Зейнаб поднялась и медленно подошла ко мне. Её движения изящны, но было заметно, как она дрожит. Бей толкнул меня, и я тоже поднялся.
— Скажи: «Я, Павел Александрович Магинский, принимаю Зейнаб Хандан-султан бинт Хайруллаха своей женой перед лицом Османской империи и людей», — прошептал Мустафа.
Я повторил фразу, чувствуя некоторую неловкость. Не так представлял себе свою свадьбу.
Зейнаб тоже произнесла какие-то слова, её голос был тихим. Бей не стал переводить, но по реакции зала я понял, что всё прошло как надо.
Старик что-то спросил у Зейнаб, и она тихо ответила. Потом повернулся ко мне:
— Принимаешь ли ты эту женщину в свой дом, обещаешь ли заботиться о ней и защищать её?
— Ага, — ответил я просто, усложнять не было смысла.
— Клянёшься ли ты кровью соблюдать верность этому союзу? — вопрос был обращён к Зейнаб.
Она кивнула и протянула руку. Старик достал маленький острый нож и легко провёл им по её ладони. Капля крови упала на пергамент с заключением о браке. Я почувствовал, как магия заструилась в воздухе, формируя невидимые узы клятвы. Мой источник связался с её.
— Всё, — шепнул мне Мустафа. — Теперь она связана клятвой крови. Не сможет причинить вред ни тебе, ни твоему роду, а также должна будет выполнять прямые приказы. Но не злоупотребляй этим, — добавил он с неожиданной серьёзностью.
Я кивнул. После этого нас объявили мужем и женой. Целоваться тут не нужно было, что меня вполне устраивало. По их традициям невеста открывает лицо, и муж впервые смотрит на девушку как на свою жену. Это делается через тонкую ткань. Таков символ перехода из мира девичества в брак.
Зейнаб медленно подняла руки и откинула вуаль. Её лицо открылось во всей красе, только глаза были красными от слёз. Губы слегка дрожали, но она держалась с достоинством, как и подобает дочери высокопоставленного чиновника.
Потом девушка протянула мне какой-то платок, расшитый золотыми нитями.
— Возьми это и завяжи ей на запястье, — подсказал мне бей.
Я кивнул и выполнил указание.
— Теперь покажи кольцо султана, которое подтверждает его разрешение на этот союз, — продолжил Мустафа.
Я поднял руку, демонстрируя кольцо с печаткой. Зейнаб взглянула на него и слегка склонила голову, признавая авторитет символа.
Всё, мы типа муж и жена. Ура… Вот только что-то радости не прибавилось, словно мало мне проблем на мою голову. Ладно, разберусь, как обычно.
Пир продолжался. Блюда сменяли друг друга: жареное мясо с пряностями, рыба в кисло-сладком соусе, рис с шафраном, десерты из мёда и орехов… Вино лилось рекой, музыка становилась всё громче, танцоры старались.
Я ел и пил умеренно, оставаясь настороже. Зейнаб сидела рядом, почти не притрагиваясь к еде, лишь изредка отпивая из своего кубка.
Наконец, настало время уединиться. Нас, сука, ещё и провожали! Рожи у них счастливые. Думают, что выиграли? Ошибаются. Они же не знают, что я задумал.
Процессия, состоящая из гостей, слуг и музыкантов, проводила нас до дверей покоев, выделенных для молодожёнов. Шутки, смех, последние пожелания — всё сливалось в разноцветный гомон. Мужчины хлопали меня по плечу, женщины бросали на Зейнаб понимающие взгляды. Как только двери закрылись, оставив нас наедине, я наконец-то смог выдохнуть.
Комната оказалась просторной, роскошно обставленной в восточном стиле. Низкие диваны с шёлковыми подушками, пушистые ковры на полу, тонкая резьба на деревянных шкафах. В высокие окна лился лунный свет, создавая причудливую игру теней.
В центре комнаты стояла огромная кровать, застеленная белоснежными простынями. Занавеси из тонкого шёлка мягко колыхались от лёгкого ветерка, проникающего через открытое окно.
Зейнаб держалась, чтобы не зареветь. Лицо открыто, но плечи подрагивают от сдерживаемых эмоций. Я помассировал виски. М-да, ситуация не из приятных. Причём ни для меня, ни для неё.
Достал паучков, которых убрал, и вновь выпустил. Маленькие многоглазики заскользили по стенам и потолку, занимая стратегические позиции.
Девушка смотрела на меня, не отводя взгляда. В её глазах читалась смесь страха, гнева и… любопытства? Я сел на диван и потянулся. Долгий день, ещё и раны от битвы с тенью начали ныть. Нужно будет обработать их перед сном. Но сначала — разобраться с текущей ситуацией.
Зейнаб стояла посреди комнаты, не зная, что делать. Её руки нервно перебирали складки платья, губы чуть подрагивали. Она явно ожидала от меня какого-то действия.
В этот момент двери открылись, и в комнату вошли несколько служанок. Они поклонились мне и что-то сказали Зейнаб на своём языке. Девушка кивнула и последовала за ними в смежную комнату, бросив на меня последний взгляд.
Отлично… Идеально! Я завалился на диван и закрыл глаза. Можно немного расслабиться, пока её нет. Спать хотелось сильно. Монстровый караул несётся, поэтому я отключился, позволив себе лёгкую дрёму.
Через какое-то время меня растолкали. Открыл глаза. Рядом стояла Зейнаб в какой-то сорочке из тонкого хлопка или шёлка. Полупрозрачная, до колен, с разрезом на груди. Ещё и в штанах, зачем-то корсет нацепила. На лице — снова фата. Даже спросонья я видел, как дрожали её плечи и как она плакала.
Кожа, слегка поблёскивающая в лунном свете, была смуглой и гладкой. Волосы, распущенные и спадающие на плечи, создавали вокруг головы подобие тёмного ореола. В другой ситуации я бы оценил эту красоту, но сейчас мне было не до того.
— Ты должен меня раздеть и принять кинжал, — всхлипывая, произнесла она.
Голос у неё был мелодичный, хоть и дрожащий от волнения. Акцент придавал речи особое очарование.
— Ложись спать, — махнул рукой, не желая усложнять и без того непростую ситуацию.
— Но… — тут же возмутилась девушка.
Её брови сошлись на переносице, а в глазах вспыхнул огонёк негодования. Похоже, мой отказ она восприняла как личное оскорбление.
— Ложись спать. Завтра у нас долгая дорога обратно, — зевнул. — Не собираюсь я тебя брать. Ни ты этого не хочешь, ни я.
— Но ты мой муж… Теперь! И обязан! — произнесла девушка с неожиданной твёрдостью в голосе.
Её глаза сверкнули сквозь слёзы. Сама гордость во плоти: даже оскорблённая, даже против своей воли выданная замуж, она держалась с достоинством аристократки.
— Не, — помотал головой. — Я не обязан.
Поднялся с дивана и подошёл к окну. Ночной Константинополь раскинулся передо мной во всей красе. Огни факелов и ламп освещали улицы, создавая впечатление, что внизу раскинулось звёздное небо. Где-то вдалеке звучала музыка, доносился запах еды и благовоний.