Она была самой сексуальной, самой соблазнительной искусительницей из всех, кого он встречал, так что все попытки отвергнуть ее были просто смешны.
— Если вы немедленно не прекратите… — попытался пригрозить он, прекрасно понимая, как заметно его возбуждение.
— Что вы сделаете? — улыбнулась Оливия. Ее белоснежные зубы блеснули во мраке холла, а в черных глазах светился вызов.
— Я… Дьявол! — Рычание, больше похожее на стон, вырвалось из его уст, когда Оливия запустила ладошку между его бедер.
После этого никаких сил сдерживаться не осталось. Он попытался было отодвинуться, но она только рассмеялась, и этот низкий, глубокий, волшебный смех окончательно сломил его самообладание. В конце концов, он был мужчиной. А она была женщиной — умной, коварной, опасной, но от этого еще более желанной.
Он закрыл глаза. Да. Пусть так. Он даст мисс Оливии Франклин то, чего она хочет — и, если быть до конца честным, чего он тоже хочет — и сразу же после этого их пути разойдутся.
Когда Оливия коснулась его ремня, он подхватил ее на руки и понес вверх по лестнице в бело-голубую спальню. На какой-то миг, взглянув в ее глаза, он поймал в них тень замешательства. Но потом, когда, уложив Оливию на постель, сорвал с нее красную шелковую блузку, не видел уже ничего, кроме совершенства ее груди. Помедлив, он прикоснулся к нежным соскам и, услышав ее вздох, приник к ним губами.
Ее бедра шевельнулись, и она прошептала смущенно и страстно его имя.
Люк сбросил пиджак, стянул рубашку и приподнялся, расстегивая ремень. Она смотрела на него внимательно и несколько недоуменно, в то время как он освобождался от джинсов.
Секундой позже, склонившись над ней, чтобы расстегнуть ее узкие черные брюки, он почувствовал, как она напряглась. Несколько удивившись, он медленно погладил ее бедра. Поскольку никакой реакции не последовало, он скользнул рукой дальше, лаская внутреннюю поверхность ног.
Глаза Оливии широко распахнулись.
— О-о, — простонала она, — пожалуйста, Люк…
— Все, что ты захочешь. — И он стянул с нее трусики.
Боже, она была великолепна. Но он уже не мог ждать, у него не оставалось сил насладиться красотой ее тела. Не сейчас, когда она обнаженная лежала перед ним, а глаза ее светились желанием…
Оливия двигалась в одном ритме с ним, как распутница, какой она и была, и, когда оба одновременно достигли пика, вдруг вскрикнула «Нет!», а потом «Люк!».
Через некоторое время, когда первый восторг страсти улегся, Люк потрясенно переспросил:
— Нет? Оливия, немного поздно для «нет».
— Да, конечно. Я не это имела в виду…
— А что же ты имела в виду?
Постепенно к нему возвращалась ясность сознания. Медленно, хотя, впрочем, не так уж и медленно, до Люка начало доходить, что он натворил.
В то время как его сестра лежит в больнице, он занимается любовью — нет, блудом — с маленькой испорченной дамочкой, из-за которой и произошли все несчастья. Как он мог? Его скрутило от отвращения к самому себе.
— Я даже не могла представить, что это может быть так чудесно, — услышал он тихий голос Оливии.
Она была права: это было незабываемо. Оливия Франклин была чертовски хороша в постели, что удивительно, учитывая… О нет! Как она сказала? Что она не знала…
О черт, дьявол, проклятие! Этого не может быть! Только не эта испорченная маленькая ведьма, с телом богини и уловками опытной развратной кошки. Хотя она вся напряглась, когда…
Люк закрыл глаза.
— Оливия, — произнес он, — это было для тебя в первый раз?
Она не ответила, и он повернул голову, чтобы посмотреть на нее.
Она улыбалась ему нежной улыбкой, от которой все внутри замерло.
— М-м, ну да. Я, признаться, не думала, что мы зайдем так далеко. Но я рада, что все так получилось.
На этот раз она не лгала. Он готов был поклясться чем угодно.
— Черт! — произнес он вслух.
Оливия хихикнула:
— Что, все так плохо?
— Даже хуже, чем ты думаешь. Приподнявшись на локте, он посмотрел на ее прекрасное обнаженное тело, расслабленно раскинувшееся на постели. — Прости. Если бы я знал…
— Что бы ты сделал, если бы знал? — ангельски улыбнулась она. И Люк едва удержался, чтобы вновь не броситься на нее.
— Ничего. Совершенно ничего, — с чувством ответил он.
— Тогда я рада, что ты не знал.
— Но почему я?
Он лег на спину и уставился в белоснежный потолок.
— Не поняла…
— Почему ты выбрала меня, чтобы… — Он провел рукой по мгновенно вспотевшему лбу. — Чтобы я стал первым.
— Я и не выбирала. Я просто хочу, чтобы ты остался.
— Зачем?
Она долго молчала, а когда наконец заговорила, Люк был уверен, не сказала всей правды.
— Ты не такой, как большинство мужчин. Тебя трудно поймать. А мне нравится принимать вызов.
— Я не форель, чтоб меня ловить, — огрызнулся он. — И сейчас, когда ты все-таки подцепила меня, тебе придется все же меня выпустить.
— Ты определенно не похож на форель, — согласилась она, — но что, если я не собираюсь выпускать тебя?
— Придется, — сказал он. — Я не шучу, Оливия. Это не повторится.
— Из-за Розмари?
— Да. Кроме всего прочего.
Последнее, что ему сейчас было нужно в этой жизни, это лживая маленькая интриганка, вроде той, которая лежала сейчас перед ним. Но ей совершенно ни к чему говорить об этом. Он только что получил от нее такой подарок, который в жизни не получал ни от одной женщины.
Оливия провела кончиками пальцев по его груди.
— У тебя красивое тело, — сказала она. — И так мало волос на груди.
Люк вздрогнул, когда ее рука двинулась ниже.
— Не делай этого, — сказал он. — Оливия, хватит.
— Но почему? — Она убрала руку с явной неохотой. — Я не хочу, чтобы все вот так закончилось.
— Не всегда получаешь все, что хочешь.
— Почему же? Я всегда получала то, что хотела.
Ее искренность поражала.
— Тебе повезло. Но, видишь ли, я не твой папочка, чтобы удовлетворять все твои прихоти и капризы.
— Он этого и не делает. Я вообще его не видела с тех пор, как поступила в колледж.
— Хотя он оплачивает все это? — Люк обвел рукой шикарно обставленную комнату.
Оливия пожала плечиком:
— Через год у меня будут собственные деньги. Мать оставила мне наследство, и я вступлю в права наследования, когда мне исполнится двадцать три.
Ей было двадцать два года, как и Розмари? И уже такая холодная и хищная, как акула.
— Не уходи, — сказала Оливия. — У нас впереди целая ночь.
— Нет. — Люк встал, повернулся к ней спиной и принялся натягивать джинсы. — Некоторым приходится зарабатывать на жизнь, а я работаю гораздо лучше, если высплюсь.
Не похоже, что ему удастся заснуть…
— А чем ты занимаешься? — спросила она.
Люк решил быть сдержанным и отвечать как можно более коротко.
— Я биолог. Работаю в комитете по охране окружающей среды.
— И чем занимается этот комитет?
Он натянул рубашку через голову.
— Мы исследуем природные районы, которые предполагается застраивать, и составляем рекомендации для правительственных органов о том, что необходимо сделать для сохранения флоры и фауны, оказавшихся под угрозой. Мы также разрабатываем альтернативные программы развития, проекты восстановления естественной среды обитания и… — Он замолчал, заметив ее рассеянный взгляд. — Мне продолжать, или ты уже засыпаешь?
Оливия не обратила внимания на насмешку в его голосе.
— И тебе нравится работать на кого-то?
— Не особенно. Я не собираюсь всю жизнь на кого-то работать.
— Ты собираешься начать свое собственное дело?
— Да.
Оливия, нагишом лежавшая на кровати, протянула руку:
— Пожалуйста, не уходи.
— Я должен, — сказал он, стараясь не смотреть на нее. — Послушай, Оливия, мне жаль, что все так получилось… и, поскольку это не может повториться, лучше нам попрощаться и покончить с этим. — Он помолчал и добавил: — Ты была великолепна.
Совершенно не собираясь этого делать, он захлопнул дверь слишком резко, словно подчеркивая окончательность своего ухода.
Он был уже на полпути к своей квартире, как вдруг осознал, что, хотя они занимались любовью с невероятной страстью, он ни разу не поцеловал женщину, которая осталась сейчас в одиночестве в своей постели.
Оливия смотрела, как рассвет занимается над елями в дальней части сада. Если Люку удалось выспаться сегодня ночью, значит, он везучий человек. А она так и не сумела заснуть.
Это было нечестно. За все годы, что мужчины ухаживали за ней, она ничего от них не хотела, и вот теперь, когда она наконец-то нашла того, кого хотела, он отказался от нее. По дурацкой причине.
Как он посмел отвергнуть ее? Она ему покажет. И когда он будет полностью в ее власти, вот тогда-то она отплатит ему той же монетой. В следующий раз он будет брошен в одиночестве.
Но не сразу. Она будет держать его до тех пор, пока ей хочется заниматься с ним любовью. Мечтательно улыбаясь, Оливия провела ладонями по своему плоскому животу и задумалась о том, чем они займутся в следующий раз, когда она получит этого мужчину. Она надеялась, что это произойдет довольно скоро.
Несколько дней спустя, когда Люк вернулся вечером с работы, Розмари ждала его дома.
— Что случилось? — спросил он, сразу заволновавшись. — Тебя кто-то расстроил?
— Оливия Франклин, — буркнула она, нервно листая журнал. — Она имела наглость позвонить и пригласить нас на ужин.
— Нас? — переспросил Люк.
— Да. Думаю, она собирается подать меня в качестве основного блюда. Под соусом с каперсами.
Люк не поддержал шутки:
— Она не сказала, зачем нас приглашает?
— Нет. — Розмари отбросила журнал. — Она сказала, что хочет исправить недоразумение. Но в ее голосе не было и тени раскаяния.
— Что ты ей сказала?
— Что мы заняты.
— И она приняла это объяснение?
— Нет. Но я повесила трубку.
Губы Люка изогнулись в усмешке, которая больше напоминала гримасу.