— Отлично. Она не перезвонила?
Розмари нахмурилась. Она готова была поклясться в этот момент, что ее брат знаком с Оливией. Но это невозможно. Неделю назад он и не подозревал о ее существовании.
— Нет, — ответила она. — А почему ты спрашиваешь?
— Просто так.
Оливия, слишком взволнованная, чтобы сидеть дома после прерванного телефонного разговора, мерила шагами узкий газон, отделявший песок Джерико-Бич от дороги. Какое право имела эта маленькая глупая мышка отвергать ее приглашение от имени Люка? Если бы не Розмари Харриман… Если бы не Розмари Харриман, увещевала ее разумная часть сознания, ты никогда не встретилась бы с ее братом.
Сунув руки в карманы стильных джинсов, Оливия любовалась горными вершинами вдали, освещенными солнцем. И почему Розмари оказалась такой упрямой? Она совсем не такая бесхребетная, какой всегда ей казалась. Если бы она была абсолютно безвольна, то, конечно, приняла бы приглашение на обед как своего рода оливковую ветвь примирения.
Отлично. Оливия приняла решение. Нет смысла хныкать по поводу того, что не в силах изменить. План номер один провалился. Пришло время вводить в действие план номер два…
Наконец-то дома. Люк припарковал грузовичок и выпрыгнул на тротуар. Сегодня у него был трудный день. Как было бы сейчас здорово вытянуть ноги и пропустить кружечку прохладного пива перед ужином.
Когда он поворачивал за угол, нечто красное мелькнуло в кустах, привлекая его внимание. Он помедлил. За этими кустами, рядом с входом, не должно быть ничего красного. Что за?..
Нет. Это невозможно. Она не станет…
Но уже говоря себе это, Люк знал, что она-то как раз станет. И когда Оливия Франклин появилась из-за кустов и рухнула у его ног, вся окутанная облаком красной ткани, подчеркивавшей каждый изгиб ее пленительного тела, он понял, что даже не удивлен.
Глава 3
Люк был совсем не рад видеть ее. Она поняла это по выражению его глаз.
— Поднимайся, — резко сказал он.
Оливия попробовала приподняться, осторожно оперлась на ногу и поморщилась от боли:
— Думаю, я что-то сломала.
— Отлично. А теперь поднимайся.
— Я н-не могу. — Она смотрела на него с восхищением. Такой мужественный и темпераментный, такой привлекательный. — Я в самом деле не могу, — повторила она, добавляя дрожи в голос.
Когда и это не произвело эффекта, она попыталась приподнять подол своего красного платья, демонстрируя стройное белое бедро.
Люк, выглядевший крайне недовольным, протянул руку:
— Розмари рассказывала мне, что ты блистала на школьной сцене.
Чертова Розмари!
— Да, верно, — призналась Оливия, принимая протянутую руку. — И в музыке. Но в основном я интересуюсь более практичными вещами.
Он помог ей подняться, не проявляя ни малейшего внимания и осторожности в отношении предположительно сломанной ноги.
— А теперь соберись с силами и убирайся отсюда.
Оливия вцепилась в его руку, опираясь на нее всем весом:
— Я в самом деле что-то там повредила. Не думаю, что смогу идти без посторонней помощи.
— Прекрасно, я вызову «скорую помощь».
— О, в этом нет необходимости. Если бы я смогла немного передохнуть у вас…
— Не сможешь. Я сказал, что все кончено, Оливия. Почему ты не хочешь смириться с этим и найти другого простофилю для плотских утех?
Отлично, он не намерен сдаваться. Ни на секунду. Попробуем по-другому.
— Люк, — прошептала она, уже готовясь пустить так необходимую сейчас слезу. — Я в самом деле скучаю…
— Ты не можешь скучать по мне. Ты едва меня знаешь.
— Я знаю тебя. Очень хорошо. Ох!
Ноги ее подогнулись, и, чтобы не упасть, она вцепилась в плечи Люка, припав к его груди и слегка изогнувшись, чтобы теснее прижаться к нему. К ее радости, ответная реакция его тела не замедлила последовать.
Это было не безнадежно. Он все еще хотел ее, хотя и не намерен в этом признаваться. Оливия слегка шевельнулась, продолжая прижиматься к нему.
— Зачем ты явилась? — требовательно спросил Люк.
Оливия смотрела, как капельки пота выступают у него на шее. Это, конечно, был жаркий майский день, но не настолько же.
— Потому что я хочу тебя, — сказала она, улыбаясь так, что любой другой мужчина немедленно рухнул бы к ее ногам. Любой другой, но не Люк.
— Я тоже хочу тебя, — сказал он. — В своей постели, но не в своей жизни. Поэтому ничего не получится.
— Я никому не нужна, — сухо сказала Оливия, высвободилась из его объятий и прислонилась к пыльной кирпичной стене.
Люк задумался. Ее слова звучали серьезно. Черт возьми, что же превратило ее в столь необычную женщину? Он полагал, что никогда этого не узнает, потому что чем больше смотрел на нее, тем больше убеждался, что этой женщины следует избегать любой ценой.
— Послушай, — сказал он мягко, — я знаю, что ты не понимаешь этого, но большинство мужчин — порядочных мужчин — хотят испытывать еще какие-то чувства, помимо вожделения, к женщине, с которой занимаются любовью. Один раз, конечно, может произойти все, что угодно, но это будет лишь один раз. Поэтому, пожалуйста, будь хорошей девочкой и забудь о нас с Розмари.
— Оставь свой снисходительный тон, — огрызнулась Оливия.
Люк изо всех сил боролся с желанием взять ее прекрасное, злобное лицо в ладони и прижаться поцелуем к мягким горячим губам. Рассерженная, она была еще милее. Глаза сверкали, как темные бриллианты, кожа раскраснелась.
— Я не собирался быть снисходительным, — сказал он. — И прошу прощения, если тебе так показалось. Просто у меня был очень тяжелый день, и Розмари ждет меня к ужину. Хочешь, я вызову тебе такси?
— Нет, благодарю. У меня «мерседес».
Последние слова она произнесла, надменно кивнув, и Люк подумал, что таким образом она пытается сохранить достоинство.
— До свидания, Оливия. — Он улыбнулся и прикоснулся к ее щеке.
Июнь прошел, не принеся с собой никаких известий от Оливии, и Люк начал думать, что больше никогда ее не увидит. Иногда ночами он сожалел о том, что оттолкнул ее тогда, но при свете дня каждый раз понимал, что иного выбора просто не было.
Розмари, оправившаяся от тоски по Майклу, сдавала экзамены и казалась вполне довольной результатами. И в этой июльской жаре весенние дожди казались чем-то далеким и почти нереальным. Поэтому, когда однажды тихим вечером зазвонил телефон, Люк снял трубку, не ожидая никаких неприятностей.
— Люк? — произнес голос, который он так старался забыть. — Это ты?
Он отложил в сторону наполовину разгаданный кроссворд и отставил недоеденный ужин.
— А кого ты рассчитывала услышать? Оливия, я же сказал…
— Да-да, я знаю, что ты сказал, и оставила тебя в покое. Но сейчас уже не могу. Я должна тебе кое-что сказать. Ты должен знать об этом.
— Хорошо, говори.
— Я предпочла бы поговорить с тобой лично, — сказала Оливия.
— Не сомневаюсь. Но этого не будет.
Оливия, должно быть, почувствовала, что он намерен прервать разговор, и поспешно воскликнула:
— Люк, пожалуйста, не вешай трубку! Я беременна.
Несколько секунд, которые показались часами, он не мог произнести ни слова. Потом, взяв себя в руки, переспросил:
— Что ты сказала?
— Я сказала, что беременна.
Так спокойно, без всяких эмоций. Он провел ладонью по лицу. Невероятно. Оливия Франклин не может быть беременна от него. Такая безответственность не в его характере.
— Это невозможно, — сказал он.
— И тем не менее.
— Это не мой ребенок.
— Люк! Как ты можешь? Ты же знаешь, что ты единственный мужчина, с которым я… Что никого, кроме тебя, не было.
— Я не верю тебе.
— Это правда. И я могу это доказать. Пожалуйста, можем мы в конце концов встретиться и поговорить?
Люк застонал и бросил безнадежный взгляд на остатки ужина.
— Хорошо. Где?
Он не мог отказаться от встречи с ней. В противном случае всю оставшуюся жизнь он гадал бы, его ребенок или нет родился у женщины, с которой он провел единственную ночь.
— Ты мог бы прийти ко мне, — сказала Оливия.
— Нет. — Реакция Люка была мгновенной, порожденной естественным чувством самосохранения.
— Тогда в кофейне «Элида». Знаешь, где это?
— Да. Кажется, это модное заведение на Четвертой авеню?
— Именно так. Мы можем встретиться там через полчаса?
— Через час. — Люк ответил так лишь потому, что ему нужно было время, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок.
— Отлично. Встретимся через час.
Оливия сидела за столиком у окна и поглядывала на стильные розовые часы за стойкой. Он опаздывал на три минуты, но, конечно, придет. Она знала это наверняка. Люк был из тех мужчин, что держат слово.
Бородатый мужчина и рыжеволосая девушка вошли в кафе, держась за руки, и сели за розовый столик напротив, не отрывая глаз друг от друга. Оливия вдруг почувствовала, что в душе шевельнулось чувство, абсолютно ей незнакомое. Она задумалась. Это не могла быть зависть, поскольку она всегда презирала подобные публичные выражения чувств…
Звук отодвигаемого стула заставил ее вздрогнуть.
Люк, одетый в голубую рубашку с короткими рукавами и простые джинсы, сел напротив нее, положил ладони на стол и спокойно сказал:
— Итак?
Оливия попыталась заглянуть в его глаза, не сумела, нервно отхлебнула кофе и равнодушно спросила:
— Выпьешь что-нибудь?
— Нет. Я жду объяснений.
Она уставилась в свою чашку.
— Наверное, эта штука порвалась, — наконец проговорила она.
— Какая штука?
Она нервно расправила юбку, которую выбрала именно из-за ее пристойного вида.
— Пре… презерватив.
— Нет. Ничего подобного.
Ну ладно, она знала, что он на это не купится, но все равно стоило попробовать.
— Я была у врача, — продолжала она. — У меня будет ребенок.
— Вполне возможно. Но я не думаю, что имею к этому какое-то отношение.
Его голос, твердый и недружелюбный, подтвердил ее предположения. Люк Харриман не намерен становиться жертвой.