Это был еще один из трюков фон Секта. Армия в сто тысяч человек? Он разработал план построения армии особого рода, которая должна была состоять из небольших мобильных частей, где служат отборные, высококвалифицированные командиры. Когда ограничения будут сняты, они смогут в кратчайший срок сформировать и обучить настоящую, мощную и многочисленную армию. Кадры нового рейхсвера должны были составить офицеры-фронтовики, и штаб в первую очередь занялся их спасением и подготовкой.
По всей Германии, как грибы после дождя, вдруг в одночасье выросли всевозможные клубы — военные и спортивные, автолюбительские и авиационные. Там под видом инструкторов, тренеров и судей укрывались тысячи офицеров разбитой армии. От рейхсвера они получали материальную поддержку и оружие. В этих клубах молодежь проходила допризывную подготовку, а сами инструкторы при необходимости могли мгновенно стать в ряды армии, многократно усилив ее. (Насколько усилив? Об этом косвенно говорит существовавший в 1930 году секретный план «А», предусматривавший быстрое превращение семи пехотных дивизий официальной армии в двадцать одну.)
Кроме того, по всей Германии, как бы сами собой, расплодились так называемые «добровольческие корпуса» («фрайкоры»), численность которых во много раз превосходила официальную армию. Состоящие в основном из бывших участников войны, а также молодых людей, не успевших на нее попасть, они служили не только подспорьем рейхсверу, но и неисчерпаемым резервуаром для поддерживавших рейхсвер политических партий.
С кадрами все было в порядке — не то что с вооружением. О том, чтобы развивать военную промышленность на территории Германии, нечего было и думать. Тогда немцы придумали обходной путь, стали вывозить капитал в другие страны, создавать там военные заводы. Заключались соглашения с испанскими, японскими, шведскими, швейцарскими фирмами, которые должны были производить и поставлять автоматическое оружие. В Голландии разместили заказ на производство подводных лодок.
Но все это не решало проблемы. Танк без танкиста — кусок железа. Танки с танкистами без стратегии и тактики — железный скот на бойне. Нужны были школы, нужны были полигоны — обучать кадры, разрабатывать стратегию и тактику новых родов войск, испытывать новейшую технику. Разместить все это в маленьких, насквозь просматриваемых европейских странах нечего было и думать. Надо искать что-то другое. Нужен мощный, неподконтрольный Антанте и заинтересованный в сотрудничестве союзник. И такой союзник нашелся на удивление легко.
Советская Россия находилась в похожем положении. Из войны она вышла униженной и обескровленной, все сделавшей для победы и к этой победе недопущенной. Она тоже была во внешнеполитической изоляции. Тоже подписала унизительный мир, по условиям которого были отторгнуты огромные куски территории. Полный развал экономики, голод, одичавшее население. Да, мир достигнут. Но никто не обольщался мнимым миролюбием европейских соседей. Слишком лакомый кусок представляла собой Россия. В политике — как на зоне: если ты слаб, если ты не имеешь сильной, современной армии, — сожрут! А Красная Армия в ту пору находилась в состоянии абсолютного развала, что вполне официально констатировала комиссия ЦК партии в 1924 году. Еще хуже обстояло дело с вооружением.
И тогда случилось то, к чему тщетно призывали многие дальновидные политики еще перед первой мировой войной. Россия и Германия, наконец-то, повернулись друг к другу лицом. Их интересы совпадали, как ключ и замок. Германия сумела сохранить научный и промышленный потенциал, но была лишена возможности создавать, испытывать и производить современное оружие. Россия не имела по этой части никаких ограничений, на ее просторах можно было не только испытывать все, что угодно, но и обеспечить секретность этих испытаний. Можно было разрабатывать и производить вооружение, пожалуйста! — но «некем взять!» Гражданская война выбила и вымела из страны ученых и промышленников. Перед тем как что-то делать, надо было восстанавливать заводы и воссоздавать научные и технические школы. Военные секреты стран Антанты если и продавались, то стоили огромных денег, а у Германии не было иного выхода, кроме как довериться восточному соседу.
Более того, творцы революции в России изначально рассчитывали, что в Германии произойдет революция и строительство социализма будет совместным. Что к нам приедут высококвалифицированные немецкие специалисты, что будет идти активный обмен: оттуда ноу-хау и готовая продукция, туда — сырье. Поэтому-то из всей работы Коминтерна и придавалось такое значение именно германскому направлению. Однако революционные восстания 1918―1923 годов так и не закончились сменой власти. Приходилось налаживать отношения не с гипотетической Германской советской республикой, а с той Германией, которая имелась в наличии. Равно как и Германии приходилось принимать ту Россию, какая была…
Прогерманская группировка существовала в России всегда (правда, почти никогда не определяла внешней политики). Несмотря на только что окончившуюся войну, несмотря на участие немцев в интервенции, и в Советской России находились влиятельные силы, заинтересованные в сближении с Германией. Германофилы имелись и в партийной верхушке.
Впервые о пользе сотрудничества Советской России и Германии заговорил еще в 1919 году находившийся тогда в Берлине в качестве уполномоченного Коминтерна Карл Радек. Ну и субъект был этот Радек! Авторханов назвал его «гениальным авантюристом в большой политике». Он все время занимался какими-то темными делами, якшался со множеством таких же непонятных, как он сам, личностей во множестве стран, его постоянно подозревали в сотрудничестве со всеми разведками Вселенной и тем не менее доверяли дела большой важности. И действительно, то, что проделал в Берлине этот уродливый, но обаятельный коротышка, не сделал бы никто другой. Почти сразу же по прибытии советского эмиссара были убиты Карл Либкнехт и Роза Люксембург, а сам Радек арестован и посажен в тюрьму. Далее предоставим слово наиболее известному биографу Троцкого Исааку Дойчеру.
«Там, когда Берлин был во власти белого террора и его жизнь висела на волоске, он совершил чудеса политической виртуозности: он сумел установить контакты с ведущими германскими дипломатами, промышленниками и генералами; он их принимал в своей тюремной камере». Ну кто еще так может?! Оттуда же, из камеры, он помогал формированию коммунистической партии Германии, с каковой миссией, собственно, и был послан. Вернувшись в Россию, Радек посетившие его в Берлине мысли о сотрудничестве всячески развивал и пропагандировал. Идеи эти поддержали достаточно серьезные люди — наркомвоен и председатель РВС Лев Троцкий, зам председателя РВС Эфраим Склянский, начальник Управления Военно-Воздушных Сил РККА Аркадий Розенгольц.
С другой, германской, стороны тоже существовали две группировки. Одну из них, «западническую», возглавлял бывший в годы первой мировой войны начальником штаба Восточного фронта генерал Макс Гофман. Но большей частью в число «западников» входили не военные, а промышленники. С другой стороны, в марте 1920 года советник президента Германии Александр Парвус, он же Гельфанд (тот самый, который, как утверждают, финансировал Ленина со товарищи) в своем журнале «Колокол» формулирует предлагаемые им принципы сотрудничества с Советской Россией. Он совершенно обоснованно считает, что Германия не может позволить себе присоединиться к прочим европейским странам и объявить России бойкот. Принципами политики Германии на Востоке отныне должны стать кооперация, хозяйственная помощь, торговля, техническое сотрудничество.
Уж на что не любил большевиков фон Сект, но и тот был сторонником сближения, более того, самым твердым и решительным его сторонником. 4 февраля 1920 года в труде «Германия и Россия» он заявляет: «Только в твердой связке с Великороссией Германия сохраняет шансы на восстановление своего положения великой державы… Англия и Франция боятся союза обеих континентальных держав и пытаются предотвратить его всеми средствами, таким образом, мы должны стремиться к нему всеми силами… Наша политика как по отношению к царской России, так и по отношению к государству во главе с Колчаком и Деникиным была бы неизменной. Теперь придется мириться с Советской Россией — иного выхода у нас нет». А в июле 1920 года он писал: «Если Германия примет сторону России, то она сама станет непобедимой, ибо остальные державы будут вынуждены тогда считаться с Германией, потому что они не смогут не принимать в расчет Россию. Сотрудничество с Россией позволит Германии осуществить „подрыв“ Версальского мирного договора». Золотые слова. Находясь в союзе, эти две державы были бы непобедимы. Вот только они почему-то никогда не могли долго находиться в союзе…
В то время даже в таких оплотах бюрократии, как Германия и Россия, серьезные дела делались быстро. Уже 24 марта майор рейхсвера Фридрих фон Беттихер пишет меморандум, который через два дня передается рейхспрезиденту и кабинету министров. А в ноябре 1920 года о необходимости русско-германского сотрудничества уже открытым текстом заявляет Радек, добавляя: «Вне зависимости от того, как будут развиваться события — на контрреволюционных или на революционных рельсах». Вот вам и пример реального соотношения идеалов и интересов!
…Итак, в январе 1920 года Радек возвращается в Советскую Россию. Его место занимает бывший меньшевик, близкий друг и соратник Троцкого, Виктор Копп, уполномоченный Советского правительства в Берлине. Он и выпустил первую ласточку, свидетельницу весны — подписал соглашение с Круппом о поставках локомотивов. Крупп договаривался, а генерал-майор Ганс фон Сект присматривался, имея в виду заключение других контрактов, интересовавших его гораздо больше прозаических паровозов. 5 июня, очень кстати, он становится командующим рейхсвером. Дорога открыта!
И все же стороны не бросаются в сотрудничество очертя голову, а внимательно изучают друг друга — дело рисковое, впопыхах такое не делается. Приходит