Твоих волос тебя укроют пряди,
Весна моя, пригожая княжна.
Савл
Портные прут артелями в отрыв,
Замаливать былые прегрешенья,
И преют недошитые шатры,
Сгнивая по подсобным помещеньям.
В цехах ржавеют ткацкие станки,
А эти недоумки, обалдуи,
Красильщики, ткачи и челноки
Все бросили пришествие – пируют.
Спрос на палатки непомерно вырос —
Первоначальный давит капитал,
А мне ломает перспективный бизнес
Зарвавшийся непуганый нахал.
Они, быть может, будут прощены —
Без перерыва заседают тройки.
Мне ж не дадут повышенной цены
И мне платить придётся неустойку.
Я ересь от Аравии до Тавра
Смету метлой поганой, это факт,
Чтоб только лишь услышав имя Савла,
Сектант мученьям предпочел инфаркт.
Каиафа
Случись, что ересь, чудеса и мистика
Протянутся еще немного дней,
То от устоев нашей веры истинной
На камне не останется камней.
Турусы мы разводим, антимонии,
Но если на себя не взять вины,
Лишит нас права Рим, остатков автономии,
Религии, налогов и страны.
Быку быково, ну а Богу – Богово.
Известно зло новаторских идей.
И попадает к диссидентам в логово,
Что ни минута, – новый иудей.
Но узами семейными окованным,
Резона нет толпой ходить за ним.
Чтоб не терять всех наших верноподданных,
Придется нам пожертвовать одним.
Иуда
От смертной грусти и тоски
Народ мрёт планомерно.
Ворота жизни так узки,
А смерти – безразмерны.
Нож у того блестит в руке,
Кому ты солнце застишь.
Ворота жизни на замке,
Свои смерть держит настежь.
Из мира грёз войдешь в мир снов,
Лишь допусти промашку.
У жизни на дверях засов,
У смерти – нараспашку.
Вползёт святой, мудрец и мразь,
Избранник и пропащий
В ворота жизни только раз,
В ворота смерти – чаще.
Цела покуда голова,
Резона нет, поверьте,
Ворота жизни миновав,
Искать ворота смерти.
О том речёт благая весть,
Я с ней согласен, то есть
И не искал бы, каб не честь,
Достоинство и совесть.
Ирод
Что подданных заводит хуже водки,
Что душит правоверных зависть, злость?
Ну что ж, швырну народу кость,
Которая в его застрянет глотке.
Теперь пойдут доносы и наводки,
Любой захочет вбить последний гвоздь.
Ну что ж, швырну народу кость,
Которая в его застрянет глотке.
Им багряницы кожу плеч не тёрли.
На крест всходить – не то что на подмость.
Но всё-таки швырну народу кость,
Которая в его застрянет горле.
Могучий ствол, подпиленный по комлю,
Легко на землю рухнет, словно трость.
Но всё-таки швырну народу кость,
Которая в моём застрянет горле.
Пилат
Бьют по спине ремни.
Жаль, что за эти дни,
Никто не взял пророка на поруки.
На солнце и в тени
Все требуют: распни!
Довольно, ша! Я умываю руки
Я спас бы от резни,
А боле – от грызни,
Послал бы его строить акведуки,
Но если эти пни
Кричат: его распни!
Довольно, ша! Я умываю руки
Поглубже их копни —
Безумные одни.
Привыкли мудрых обрекать на муки.
И вот теперь они
Толпой орут: распни!
Довольно, ша! Я умываю руки
Господь, за эти дни
Помилуй, сохрани!
Я взял бы это дело в свои руки,
Но, как ни поверни
Они кричат: распни!
Довольно, ша! Я умываю руки
Юпитер, Адони
Молчат, все как кремни.
Что истина, не говорят науки.
Ты Клио, не брани
Толпа кричит: распни!
Довольно, ша! Я умываю руки.
Пётр (Чужой костерок. Слова Петра Ляхова)
Ищейки не найдут мой нынешний приют.
Пусть бесятся и злоба и тоска.
Я сделал ход конём, свалил на пять минут,
Погреться у чужого костерка.
Теперь пусть в дверь стучат, пусть телефоны рвут,
Проблемы наводя из пустяка.
Довольно! Я сбежал, ушел на пять минут.
Я греюсь у чужого костерка.
Друзья мне не простят, враги не так поймут,
Но совесть на душе моей легка,
Ведь я полжизни шёл на эти пять минут
Погреться у чужого костерка.
Шалят здесь, и поют, и даже водку пьют,
Здесь всё, что потерял я на века,
Так просто отыскать всего за пять минут
У этого чужого костерка.
Когда же Бог иль чёрт безносую пришлют
За мной вниз, в ад, иль вверх, на облака,
Её я упрошу пустить на пять минут
Погреться у чужого костерка.
Варавва
С сердцем пламенным в груди,
По частям разорванным,
Я все кузни исходил,
Да пришёл не кованным.
Что за счастье дуракам
Быть любовью меченым?
Походил по бардакам
И вернулся леченым.
Я хочу податься дале,
Да вот только кони встали,
Отбиваются от рук,
Как вода на пламя,
Налетел топор на сук,
А коса на камень.
Я ушёл бы в монастырь,
Да столько девок холостых:
Нежные и нужные
Девки незамужние.
Столько странствий позади
И краёв напужаных.
Я полмира исходил
И пришёл контуженным.
Что там светит впереди?
Бес в ребро – снег в бороду.
Я все кухни исходил,
Аж припух от голода.
Наплевав на долг и честь,
На весь свет обиженным,
Я разок сходил по шерсть,
И вернулся стриженым.
Замените кнут скорей
Пряником не ломаным!
Столько видел лагерей
Что пришёл раскованным.
Стражник
Влетаем оголтело на семи ветрах,
Черпнув бортом ума из умных книг,
В спирали Бруно, взятый по периметру,
Круг жизни, счастья сдерживая крик.
Себя сочтя первее, чем в ковчеге Ной,
Кем лучше быть, и не понять подчас,
По жизни в чёрно-белой клетке шахматной
Жидом на век, халифом ли на час?
Дамоклов меч на нитке тоньше волоса
Пока висит – и властвуй и цари!
Наотмашь жизнь всегда бьёт ниже пояса.
Её не судит время-рефери.
Всё только против шёрстки меня гладила,
Гася мои потуги и рывки,
Ведь жизнь всегда играет не по правилам,
Выигрывает даже в поддавки.
Как снайпер, не случайно, а намеренно,
Какая б цель на мушку ни легла,
В упор бьёт навесным, сплошным и веерным,
Но чаще всё же бьёт из-за угла.
Под датами и дробными, и целыми,
Как день свою наращивая тень,
В присядку вальс танцует под прицелами
Разумная бегущая мишень.
Стражник Скиф
Что там ни говори,
И в скифские цари
Нет очереди, записи и давки.
В просторах Киммерий
Свой срок лишь отцари,
Как вмиг на шее стянется удавка.
Отравленной стрелы
Яд злобы и хулы
Героя тут же сбросит с пьедестала.
Все станут так смелы,
Где труп – там и орлы,
Стервятники, гиены и шакалы.
Швырнёт в твой огород
Столько камней народ,
Мешая правду, вымысел и слухи.
Известно наперёд:
Жужжа, летят на мёд
И на дерьмо одни и те же мухи.
Меч – акинак врага
Разил наверняка,
Но вот сварганят тризну анареи,
Слезу смахнет друган,
Останется курган
На берегу реки в Гиперборее.
Имея высший чин,
Больней лететь с вершин,
Когда тебя судьба оходит плетью.
Чем муки злей кончин,
Тем более причин,
Чтоб поминать тебя тысячелетья.
Христос (последнее слово)
Я в этот мир пришёл, чтоб дать вам свет,
Упрочить веру, разрешить сомненья.
Кто говорит, что счастья в жизни нет?
Есть путь, через Голгофу к воскресенью.
Всех возлюбив, подставив свою грудь,
За ближнего, за друга и за брата,
Я указал прямой к спасенью путь,
Но это никому из вас не надо.
За все грехи взял на себя вину
И все мне аплодировали дружно.
Я в мир принёс любовь, а не войну,
Но это никому пока не нужно.
Я в этот мир принес не мир, но меч.
Не кладенец, не гладиус – меч божий,
Но то, что голова слетает с плеч,
Не устрашает никого, похоже.
Венец терновый, что венок из роз,
Растиражирован по фрескам и иконам.