Собственно, сложность виделась нам в том, что если при телепортировании через видимую преграду иметь представление о том, что за ней находится, не так и важно, то перемещение через ненаблюдаемое пространство требовало как раз того самого представления, причём как можно более подробного, что и подтверждалось имевшимся у нас богатым опытом телепортации в знакомые места, удалённые от исходной точки весьма значительно. От этого понимания мы двинулись дальше. Выяснив, что ни я, ни тёзка топографическим кретинизмом не страдаем, зато с пространственным мышлением у обоих дело обстоит вроде бы как неплохо, мы пришли к выводу, что изучение, скажем, плана здания, в которое надо проникнуть, особенно если к плану будут приложены интерьерные фотографии или рисунки, и станет основой для опытов, которые помогут нам с дворянином Елисеевым освоить столь полезный навык. С этими соображениям тёзка к доценту Кривулину и явился.
— Я так понимаю, Виктор Михайлович, решение это пришло к вам если и не сразу, то в любом случае довольно быстро? — подчёркнуто нейтрально поинтересовался директор Михайловского института.
Ага, вот она и засада… Похоже, Кривулин решил слегка сбить с тёзки спесь и что-то знает о неизвестных нам подводных камнях. Ладно, делать нечего, всё уже сказано, посмотрим, что будет сделано…
— Так и есть, Сергей Юрьевич, — признался тёзка.
— Что же, я и сам предполагал то же, — миролюбиво согласился доцент. — Давайте в таком случае начнём с постановки опытов, пока что с различными предметами.
К проведению опытов мы приступили на институтской территории, в той её части, где располагались постройки вспомогательного назначения. Секретчики, надо полагать, разместились там заранее, потому как сопровождение наше состояло из одного человека, шедшего поодаль, как бы даже и не с нами, а уж в то, что доцент Кривулин не поставил их в известность, мы с тёзкой не верили. Разместились мы в отдельно стоящей котельной, благо, там было тепло, что в этот морозный день представлялось едва ли не решающим, и имелись сравнительно чистые помещения не особо понятного назначения. В одном из них мы и устроились. Одна стена была заставлена какими-то ящиками, в центре стояли стол и два табурета, обстановка как-то уж очень отчётливо напоминала занятия со Шпаковским. Похоже, необходимый для опытов реквизит приготовили заранее, потому что Кривулин сразу полез в картонную коробку, откуда извлёк с полдюжины деревянных кубиков, покрупнее обычных детских, выкрашенных в чёрно-белую полоску, и выложил их на стол. Затем он развернул лист с поэтажным планом этой же котельной и положил поверх него пяток фотографий, фотокарточек, как выражался тёзка. На фото можно было уверено опознать кочегарку.
— Кочегарная этой самой котельной, где мы с вами сейчас находимся, — для порядка пояснил он. — Сами найдёте на плане или вам показать?
Мы с тёзкой решили найти сами, теперь уже нам хотелось сбить спесь с Кривулина, показав ему, что мы тоже не просто погулять вышли. Нашли быстро, что Сергей Юрьевич и подтвердил.
— Итак, Виктор Михайлович, сосредоточьтесь, представьте себе, что именно в эту котельную вам нужно отправить кубики, и приступайте. Пока по одному, — распорядился он.
Тёзка сосредоточился и приступил, я наблюдал за его состоянием. О такой методике совместной работы мы с ним договорились заранее, всё-таки дворянин Елисеев в телепортации посильнее меня.
Шесть кубиков исчезли со стола с промежутками в пару секунд. Далось это тёзке ожидаемо легко, даже без помощи рук, после чего мы отправились в кочегарку искать наши посылки. Все кубики обнаружились на полу, два кочегара, коренастые крепыши лет тридцати с чем-то, собрали их и подали тёзке.
— А теперь попробуем обойтись без фотокарточек, — усложнил задачу Кривулин. — Выбирайте помещение на плане.
Тёзка выбрал какую-то относительно небольшую комнату в конце коридора на том же втором этаже, где мы и сами находились. Затем дворянин Елисеев снова выстроил на столе шеренгу полосатых кубиков, и они опять один за другим пропали со стола.
— Ну-с, Виктор Михайлович, пойдёмте искать, — с каким-то непонятным выражением предложил Кривулин.
Первый кубик попался нам в коридоре, мы и половину пути не прошли. Ещё один нашёлся прямо под дверью той самой комнаты. В самой комнате обнаружились три штуки, куда делся шестой кубик, ни тёзка, ни я, ни даже доцент Кривулин понятия не имели.
— Мне кажется, Сергей Юрьевич, или для вас такое неожиданностью не стало? — а тёзка молодец! Сразу сообразил!
— В некотором роде, Виктор Михайлович, в некотором роде… — Кривулин и сам выглядел слегка растерянным. — От Александра Ивановича я о таком слышал, самому же до сего дня видеть не приходилось…
Надо сказать, взял себя в руки Кривулин быстро. Оно и понятно — не просто же так его поставили директором института. Мы вернулись, кубики, теперь уже в сокращённом количестве, снова разместились на столе. В этот раз поменялись и пункт их назначения, и условия телепортации — теперь переместить их тёзка должен был разом, все пять.
Результат поверг нас с тёзкой в полное изумление, да и Сергей Юрьевич, хоть и не был уверен в успехе, тоже демонстрировал своим видом полное непонимание происходящего. Ни в самой комнате, где, по идее, должна была оказаться хотя бы часть кубиков, ни в коридоре мы не нашли вообще ни одного! На всякий случай мы заглянули в комнату, что была предыдущей целью, и заглянули более-менее удачно — один кубик там всё-таки нашёлся. Но остальные-то четыре, мать их, где⁈
В кабинет Кривулина мы возвращались в состоянии некоторой задумчивости и потому чуть не прошли мимо ещё двух кубиков — эти валялись в снегу, на фоне которого и выделялись своей полосатой расцветкой. Всё равно, судьба двух последних многострадальных деревяшек так и оставалась пока покрытой мраком.
— Итак, Виктор Михайлович, всё, как видите, вовсе не так просто, как оно вам представлялось, — директор института приступил к подведению итогов. — Я уже говорил, что Александр Иванович предупреждал меня о подобных сложностях, теперь мы с вами видим, что предупреждения его имели под собой все основания…
— Кстати, Сергей Юрьевич, — вставил тёзка пару слов, когда стало ясно, что заканчивать изложение своих соображений Кривулин не очень-то и торопится, — а можно поговорить с теми, на чьём примере Александр Иванович убедился в наличии этих трудностей?
— Увы, Виктор Михайлович, никак нельзя, — развёл директор института руками. — Такой человек один всего и был, но он, к сожалению, скончался…
— Жаль, — вздохнул тёзка. — А сам этот человек пытался телепортироваться в незнакомые помещения?
— Не знаю, — покачал головой Кривулин. — Александр Иванович мне не рассказывал, а в записях своих он был очень, кхм, небрежен.
Ага, небрежен, как же. Просто что хотел, то записывал, а что не хотел — не записывал. Или не все записи отдавал институтскому начальству. А дворянину Елисееву теперь отдуваться в одиночку…
Тёзкино предложение провести опыт с его телепортированием в незнакомое место вызвало у Кривулина реакцию, скажем так, неоднозначную.
— Поймите, Виктор Михайлович, я бы с удовольствием пошёл бы вам навстречу, но… — доцент глубоко вздохнул, — боюсь, мне мне потребуется для того дозволение секретного отделения.
Ну да, вполне себе ожидаемо в свете неудач с перемещением предметов. Интересно, чьё желание подстраховаться окажется сильнее — директора института или начальника секретного отделения? И кто будет эту перестраховку ломать? Надворный советник Денневитц? Генерал-майор Дашевич? Или кто повыше? А ломать будут — пусть внетабельный канцелярист Елисеев и является сейчас незаменимым человеком, над безопасностью которого не грех и потрястись, но и от развития его навыков никакое начальство по доброй воле не откажется. Сам же названный внетабельный канцелярист пребывал в полной уверенности, что после тех же предыдущих занятий с Кривулиным всё у него получится, мне самому казалось то же самое, так что о готовности поддержать директора в обращении к секретчикам тёзка заявил с полного моего согласия.
У ротмистра Чадского, как, в общем, и ожидалось, с перестраховкой всё оказалось в порядке. Во-первых, он затребовал письменные прошения и от Кривулина, и от тёзки; а во-вторых, ещё до их написания предупредил, что решение вопроса лежит вне пределов его компетенции, и нам придётся подождать пока выскажутся вышестоящие. Что ж, подождём…
Уважаемые читатели!
Со следующей проды на книгу будет открыта платная подписка. В период действия подписки книга будет продаваться за 140 ₽, по завершении книги и окончании редактуры — за 150 ₽
Ваш автор
Глава 12Тяжело в учении…
Да, бумажки писать и дело делать, это, как якобы говорят в Одессе, две большие разницы. Уже на четвёртый день после нашего с Кривулиным обращения ротмистр Чадский обрадовал нас дозволением на проведение опытов с телепортацией дворянина Елисеева в незнакомые помещения, похоже, наверху и правда в этом имелась сильная заинтересованность. Вообще, бумага из секретного отделения, которую долго ждать не пришлось, являла собой настоящий шедевр канцелярской словесности, соединённой со стремлением держать язык за зубами даже в служебной переписке. Про телепортацию и внетабельного канцеляриста Елисеева там вообще не было ни слова — дозволялись «опыты, проведение каковых испрашивалось гг. Кривулиным и Елисеевым, входящие номера такие-то от такой-то даты», а ссылка давалась не на санкцию конкретного начальственного лица, а снова на некое письмо с входящим номером и датой. Нет, кому надо, тот знал, что разрешил опыты генерал-майор Дашевич, но не всем же в курсе этого быть положено, так ведь?
Однако же бумага бумагой, а опыты, даже с такой таинственностью дозволенные, пока что проходили с переменным успехом. Если телепортироваться в помещения, знакомство с которыми проходило по фотографиям, тёзке, за исключением нескольких случаев, удавалось, то комнаты, что были ему известны только по своему положению на планах, так и продолжали оставаться недоступными. Один раз даже конфуз случился, когда тёзка решительно шагнул, но не в некую комнату на третьем этаже главного здания и