Вождь? Или тот, кто притворяется Семёновым? Тот или этот? И что самое паршивое, я не вижу, чтобы кто-то из них использовал Талант! Вообще незаметно, что один из них работает с эфиром. Чёрт, чёрт, чёрт!
Я снова переключился на магическое зрение. И снова и вождь, и опричник предстали передо мной словно вообще не имеющие отношение к магии. Эфирные поля обоих ровные, едва отличающиеся от фонового излучения местности. Самые что ни на есть простецы! У лже-Семёнова только на правой руке слегка фонят пальцы, видимо, от стрельбы из «огнебоя». А вождь так и вовсе девственно чист, сидит себе на лошади, чёрными перьями на голове покачивает.
Что⁈ Я переключил зрение несколько раз с магического на обычное. Перья как были чёрными, так и остались. Вот он! Менталист! Это по перьям стекают ментальные плетения, меняя их цвет!
— Давайте устроим привал, друзья! — вождь сделал приглашающий жест. — Не нужно никуда ехать. Сейчас мы сядем все вместе, отдохнём и поедем обратно. Думаю, в остроге уже заждались нас.
Вся наша компания синхронно кивнула, будто репетировала неделю. Только я опоздал на мгновение. Вождь заметил это, прищурился и вперил в меня тяжёлый взгляд. Я едва удержался в седле — по голове как киянкой ударили, выбивая любые мысли и чувства. Но менталист всё же опоздал на долю секунды.
С моих пальцев уже сорвалась эфирная плеть и пылающей молнией метнулась к вождю. Хлоп! Бич прочертил полосу по лицу индейца, рассекая кожу до самых костей.
Вот только ни брызг крови, ни крика боли я не дождался. Тёмно-зелёная кожа лопнула и повисла как рваная тряпка. Но живой плоти под ней не было, а вместо неё скалилась страшной ухмылкой мёртвая голова кожеходильца. И сразу стало душно от некромантических плетений, пропитавших тело твари.
— У-у-у-и-и-и-и!
Её обиженный крик ударил по ушам, выводя живых из наведённого транса.
Бумс!
Первым очнулся Ункас и без раздумий засадил из «огнебоя» в грудь «Семёнову». Его фигуру на мгновение заслонила огненная вспышка, а когда пламя спало, вместо опричника на лошади сидела ещё одна тварь в лохмотьях дымящейся одежды.
Бу-бумс!
Киж выхватил из-за пояса «громобои» и с двух рук разрядил в лицо ближайшей твари. И тут же послал вперёд лошадь, явно собираясь провернуть тот же фокус, что и прошлой ночью.
— К бою! — Харитон тоже быстро пришёл в себя и тут же скомандовал опричникам: — Огонь по ним! Огонь!
И сбросив с плеча «огнебой», первым начал стрелять.
А вот Смеющийся Медведь повёл себя странно. Он змеёй выскользнул из седла и стёк на землю. Упал на колени, схватил камень и начал чертить вокруг себя в пыли неровный круг. Да и шут с ним! Пусть делает что хочет, а у меня есть другие заботы.
Твари же, вместо того чтобы атаковать, резко легли на шею своим лошадям. Я даже не успел удивиться такому поступку, когда увидел, что они зубами рвут лошадиные шкуры. Решили подкрепиться⁈ Или им нужна свежая кровь, чтобы…
Мои догадки оказались страшно далеки от реальности. Лошади под тварями стали неестественно изгибаться, словно поломанные механизмы. Разодранные шкуры спадали с них клоками, выпуская наружу точно таких же тварей, что восседали на них верхом. Мать моя женщина! Да сколько же здесь кожеходильцев⁈
— У-у-у-и-и-и-и!
Будто мне в ответ завыл остальной отряд фальшивых индейцев и опричников. Их фигуры начали скрючиваться и болезненно ломаться, когда сидевшие в них твари стали вылупляться из натянутой кожи людей и лошадей.
— Н-на!
Киж выпрыгнул из седла и обрушился на тварей, маскировавшихся под вождя и его «скакуна». Вся троица сплелась в мелькающий клубок и завертелась на земле, раскидывая во все стороны обрывки одежды и лошадиной сбруи.
Раздумывать было некогда, и я хлестнул вторую пару кожеходильцев эфирной плетью.
Щёлк! Щёлк! Щёлк!
Удары бича сбивали их с ног, но особого вреда не наносили. Они визжали, вскакивали и снова падали.
За моей спиной громогласно ухнул залп «огнебоев». Опричники дружно открыли огонь по дальней группе тварей. Огонь ружей опрокидывал их на землю, не давая броситься ко мне, но убить, увы, не мог.
— Константин Платонович, отходите! — Харитон Хухай подскочил на лошади ко мне и проорал в ухо. — Мы вас прикроем!
Я лишь дёрнул плечом и снова щёлкнул бичом по тварям, не давая им подняться. Нет, отступить никак было нельзя. Киж и с двумя тварями еле справляется, а уж четыре точно порвут его на мелкие клочки.
Не переставая работать плетью, я дотянулся левой рукой до middle wand’а на поясе. Выдернул из кобуры, выставил перед собой и «выстрелил» в тварей Знаком Огня. Небольшим, размером всего лишь с обеденную тарелку. Но и этого хватило, чтобы наделать дел.
Вжух!
Пламенный сгусток оторвал руку одной твари и врезался в живот другой. Да так удачно, что перерубил кожеходильца пополам. Ноги упали на землю, тут же вскочили и понеслись по кругу, поднимая пыль. А туловище, разъярённо болтая головой, поползло в мою сторону. Ага, чистое пламя действует не только на прибитых тварей, но и на вполне бодрых. Ну, тогда держитесь!
Свернув бич, я схватился за Нервного принца обеими руками и шибанул по тварям уже большим Знаком.
Бух!
Пепел взметнулся над дорогой — и в разные стороны полетели уцелевшие куски кожеходильцев. Рука, кажется, и какие-то бесформенные запчасти. И только получившие свободу ноги увернулись от Знака и продолжили бегать по кругу.
— Lo que me sale de los cojones!
Киж всё-таки сумел справиться со своими противниками. Стилетом, выдвинутым из механической руки, он выбил им мёртвые глаза, а заодно понаделал дырок в черепах. Одной твари оторвал руки, а другой сломал хребет. И теперь просто месил их кулаками в бешеном темпе, перемалывая кости и ругаясь на испанском.
— Дима, в сторону!
Мертвец зарычал, будто зверь, не желающий делиться добычей.
— Дима!
Киж резко обернулся, встретился со мной взглядом и тут же кувыркнулся в сторону. Немедля, Нервный принц изверг на тварей Знак Огня, превратив двух изломанных кожеходильцев в чёрную жирную гарь.
Я вскинул middle wand и огляделся. Пока мы расправлялись с четырьмя тварями, у опричников дела складывались не лучшим образом. Твари, вылупившиеся из остальных фальшивых индейцев, рассыпались по обеим сторонам дороги. Тенями пробравшись за кустами и по склону с правой стороны, они обрушились на отряд с флангов. Уже четверо моих людей лежали в пыли, распоротые от шеи до паха. Живые вели бешеный огонь, но могли лишь отогнать противников, а те кружили возле них с сумасшедшей скоростью, неожиданно бросаясь и пытаясь выдёргивать людей.
Бух! Бух! Бух!
От серии Знаков они легко увернулись — слишком уж велико было расстояние, с которого я стрелял. И тут же несколько тварей кинулось в мою сторону, посчитав лёгкой добычей.
— Костя! — Киж сорвался им наперерез. — Я их возьму!
В этот момент дал о себе знать Смеющийся Медведь. Стоя на коленях в центре нарисованного круга, он поднял над головой бубен и ударил в него колотушкой.
— Ай-на, ай-на, ай-на-хе!
Шаман запел, стуча колотушкой и совершенно немелодично завывая. И что самое удивительное — это сработало!
Твари бросили опричников и все до одной кинулись к шаману. Киж даже сделать ничего не успел, как толпа кожеходильцев смела его со своего пути, уронила на землю и пробежалась по спине.
Будто стая чёрной саранчи, твари шипя и притопывая всеми четырьмя конечностями, повели адский хоровод подле Смеющегося Медведя. А тот бил и бил в бубен, выкрикивая бессвязные слоги. Лицо его побледнело, а по лбу катились крупные капли пота. Было видно, что он вкладывает в своё колдовство всю мощь и надолго его не хватит.
Я не собирался ждать, когда у шамана закончатся силы. Вон они, враги! Нервный принц задрожал и принялся выплёвывать в кожеходильцев Знаки.
Вокруг Смеющегося Медведя разверзся провинциальный филиальчик огненного ада. Пламя пожирало кожеходильцев, даже не подумавших уворачиваться. Пепел закручивался чёрными вихрями, а на землю падали конечности, оставшиеся без хозяев.
Шаман держался, сжав зубы и колотя в бубен. И лишь когда последняя тварь сгорела в огне, он уронил руки, закатил глаза и завалился набок. А я соскочил с лошади и кинулся к Харитону — старший опричник лежал у придорожных кустов и зажимал разорванное бедро. Но раньше меня к нему успел Ункас: индеец деловито занялся раной и с полным спокойствием сказал:
— Жить будешь, не дёргайся.
— Константин Платонович, уходят! — отвлёк меня крик Кижа.
Потрёпанный мертвец, едва сумев подняться, указывал рукой на заросший кустарником холм. Там, между веток, мелькали те самые ноги кожеходильца. Прыгая и двигаясь зигзагом, они быстро уходили вверх по склону. Я вскинул Нервного принца, но не успел — беглянки скрылись за гребнем холма.
— Шут с ними, — я бросил middle wand в кобуру, — не до них сейчас. Идём, поможем выжившим.
Глава 21Долг князя
Самое худшее после любого боя — это считать потери. Пятеро опричников, разорванные кожеходильцами, были мертвы. Этих парней принимал на службу Семён Камбов во время моих «приключений» в пирамиде, и я даже толком не знал их по именам. Но от этого не делалось легче — это мои люди, и их гибель на моей совести.
Раненых было семеро, точнее восемь — вместе с Харитоном Хухаем. Но старший опричник после перевязки только отмахнулся, мол, рана лёгкая, ничего опасного.
— Зашью кого можно, — буркнул Киж, направляясь к раненым.
Уж в чём, а в колотых и резаных ранах мертвец разбирался на отлично, не хуже какого-нибудь хирурга. Кстати, отделался он на удивление легко: все порезы от когтей тварей на нём затянулись, стоило мне влить в него эфирную «пряжу». А вот с одеждой не так повезло — сейчас Киж выглядел как бродяга, подранный кошками.
Помогать ему взялся Ункас. Весь бой он провёл с тем же бесстрастным выражением лица, стреляя без перерыва. И ни разу не дал приблизиться к себе кожеходильцам, выцеливая у них глаза, и каждый раз попадал в цель.