— Могу и я. Только пусть он со мной пойдёт, — Смеющийся Медведь указал на Кижа. — И возьмёт рябиновую воду для камланий. Шаманы без неё говорить не будут.
— Дмитрий Иванович, слышал? Не желаешь прогуляться?
Киж кивнул и недовольно насупился. Интерес алеута к рябиновке и необходимость делиться ему крайне не понравились. Но он наступил на горло собственной песне, выделил из запаса несколько бутылок и убыл на «камлание».
Вернулись мертвец с шаманом через два дня, несколько помятые и взъерошенные. Но поставленную задачу они выполнили.
— Молодёжи у них сейчас много, — доложил Киж. — Ещё год-другой — и пошли бы мелкие войнушки между племенами. А шаманы не любят изменения и рады сплавить нам самых буйных. Пообещали, что с вождями уладят, к осени соберут «бойцов» в кучу и приведут в наши остроги.
— Отлично!
— Только мы им пообещали кое-что. Что каждому выделят долю в трофеях. А в конце службы наградят стальным ножом, ружьём, котелком, большим отрезом ткани и четырьмя одеялами.
— Почему четырьмя?
— Они пять просили, — Киж хохотнул. — Но я из принципа торговаться начал.
— Экономный ты наш, — я покачал головой. — Ладно, четыре так четыре. Всё, иди отдыхай до самого Иван-Кулибинска.
Иван-Кулибинск, Сиэтл, остроги Розовый и Тайный — в каждом из них мы останавливались как минимум на день. Я проводил краткую инспекцию, делал пометки на будущее и составлял список открытых вопросов. В общем-то, дела шли неплохо, а местами просто отлично. Но княжеству не хватало видения перспективы и общего плана развития. Нужны были школы, больницы, водопровод, канализация, банки и верфи. Да у меня огромный список образовался, что требовалось организовать и построить!
Но кое-чего было в избытке, и оно компенсировало все недостачи. Везде, где я успел побывать, чувствовался особый дух взаимопомощи и веры в собственные силы. Мои люди стали первопроходцами, приехавшими на дикие земли, и вынуждены были объединяться. Поначалу из-за нужды, а затем это стало привычкой и традицией. Ко всему прочему, здесь практически не было дворян, и общество не расслаивалось так явно, как в Большой России.
В самом крупном поселении Орегонщины, остроге Розовом, на вокзале меня встретил тёзка, Костя Еропкин. Вернее, Константин Осипович, глава американского рода Еропкиных и комендант острога Розового.
— Константин Платонович, — искренне улыбаясь, он поклонился, едва я вышел из вагона. — Добро пожаловать на Орегонщину, житницу Алеутского княжества.
Я не стал чваниться и по-дружески обнял его. Ёшки-матрёшки, кажется, ещё вчера я вытаскивал молодого парня из особняка с псоголовыми, а теперь передо мной суровый, битый жизнью мужчина.
Первым делом он показал острог, разросшийся в настоящий городок. Ровные, как по линейке, улицы, аккуратные домики, деревянная набережная и пристань для рыбачьих лодок.
— С индейцами поначалу имелись сложности, — рассказывал Еропкин. — Они не слишком были рады видеть нас на землях, которые считали своими. Семён Иванович был занят на юге и поручил Орегонщину мне. Хочешь не хочешь, а пришлось выкручиваться.
Потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, что Семён Иванович — это Камбов. Что же, он поступил правильно, задействовав Еропкина и его опричников. Результат мне понравился: и городок выглядел отлично, и с индейцами он разобрался. А судя по тому, сколько их было в Розовом, конфликт разрешился достаточно мирно.
— Обошлось без войны? — уточнил я.
— Во второй год немного постреляли, — Еропкин развёл руками. — Несколько племён решили выгнать нас силой. Мы почти два месяца сидели в остроге безвылазно, отбивая нападения. Потом удалось привести корабль с механическими лошадями, и уже мы их немного погоняли. Но без фанатизма, стоянки с женщинами и детьми не трогали. А затем Семён Иванович дал нам на месяц «Святогор».
— Полагаю, он произвёл неизгладимый эффект?
— Не то слово! Племена, которые особенно усердствовали против нас, снялись и ушли на восток за Скалистые горы. Все их земли я обратил в пользу княжества. С остальными получилось заключить мир, а чуть позже и союз.
— Вы прирождённый дипломат, Константин Осипович.
— Господь с вами, Константин Платонович! Моей заслуги немного. Я всего лишь вытащил на переговоры как можно больше орков. Даже специально просил приехать вашего опричника Хухая. Он вам не рассказывал? Индейцы же считают орков роднёй из-за цвета кожи. Их шаманы заявили, что орки — это потерянные племена, ушедшие за море и теперь вернувшиеся на родину. Вот и замирились по-родственному, простив взаимные обиды. А с союзом всё вышло случайно, исключительно из-за моего головотяпства. Даже удивительно, как обернулось.
— Рассказывайте, мне хочется услышать эту историю.
Как оказалось, для союза с индейцами Еропкину пришлось потеряться. Он отстал от своих опричников, заблудился, а под конец упал с коня и сломал ногу. В таком незавидном положении его и нашли недавние враги.
Очнулся Еропкин в «типи», помеси палатки и шалаша, вождя племени кайюсы. Обращались с ним учтиво и обещали доставить к своим, когда он поправится. Ухаживала за раненым весёлая девица весьма свободных нравов. Как оказалось позднее, это была единственная дочь вождя, на которой он и предложил жениться своему гостю.
— Я согласился, — Еропкин улыбнулся. — Всё остальное по заключению союза сделал мой тесть, давно мечтавший о лучшем будущем для своих людей. И знаете, Константин Платонович, я ни разу не пожалел о своём решении. Быстрая Стрела оказалась самой чудесной женой, какая может быть, и родила мне пятерых наследников. С ужасом вспоминаю, что мог не поехать в Америку и не встретить её.
С его женой, принявшей в православии имя Марии Фёдоровны, мы с Таней тоже познакомились. Действительно, красивая женщина, с гордым профилем и мелодичным голосом. Вождь знал, что делал, — у Еропкина не было ни единого шанса остаться холостым.
Наблюдая за Таней и женой Еропкина, я сделал неожиданное открытие. Шаманы заблуждались, принимая пришельцев за «потерянные племена»! Орки с индейцами если и родственники, то очень-очень дальние. Руки сотрёшь, пока докопаешься до степени родства. Хоть цвет кожи и у тех и у других зелёный, но оттенки совершенно разные. Типажи лиц непохожи абсолютно, как и пропорции тела. «Эфирные тени» так и вовсе различаются, как день и ночь.
А через минуту я подумал, что шаманы, может, и не ошибались вовсе. Скорее всего, они специально обманули соплеменников, чтобы прекратить войну и наладить отношения между народами. В таком случае шаманы, как и вождь, тесть Еропкина, гораздо хитрее, чем можно предположить. Они увидели силу пришельцев, оценили перспективы и пошли на сознательную интеграцию. И ещё неизвестно, кто кого ассимилирует в конце концов. Вполне может быть, что лет через двести жители Алеутского княжества будут называть себя русскими, а в документах записываться как Иван Бегущий Медведь или Марья Синяя Птица.
От мыслей меня отвлекли крики. В саду младшие Бобровы носились с отпрысками Еропкина. Я прислушался и едва не засмеялся в голос. Дети играли в «индейцы против масонов» и все как один хотели быть благородными индейцами, а не зловредными гадами.
Глава 5Гасиенда
Раскинувшийся между горами и океаном Ангельскогорск сразу занял место в моём сердце. Улицы с пальмами, домики из красного кирпича, солёный запах волн и белые вершины на горизонте. Я ни минуты не сомневался, решив сделать город столицей княжества. И Таня поддержала моё решение — из тех мест, что мы видели, здесь ей понравилось больше всего.
На вокзале наш поезд встречала огромная цветастая толпа. Крестьяне, клерки Русской Американской компании, индейцы, переселившиеся в город, опричники и «деланные инженеры». Но в первых рядах стояли мои самые доверенные люди: Семён Камбов и Иван Кулибин. Один с недельной щетиной, одетый по-походному, в широкополой шляпе и с «громобоями» на поясе. Второй с окладистой бородой, в длиннополом кафтане и высоких сапогах. Десяток лет в Новом Свете заметно потрепал обоих, но скорее закалил, а не погнул. Чёрного песка и у одного и у другого заметно поубавилось, и я, не задумываясь, пополнил им запас. В конце концов, я зарабатывал его, чтобы тратить, а не чахнуть над ним, как кощей над золотом.
— Константин Платонович!
— Ваша светлость!
Они разом кинулись ко мне.
— Добрый день, судари! Рад видеть вас в здравии.
Толпу за их спинами сдерживали опричники, однако с гомоном и криками людей они ничего не могли поделать, и я едва слышал, что мне говорят.
— Константин Платонович, мы приготовили для вас особняк рядом с городом, — пытался перекричать шум Камбов. — Если не возражаете, то лучше поехать туда.
Я кивнул, взял Таню под руку, и мы двинулись за главой опричников. Следом за нами потянулись и остальные мои домашние. Бобров помогал Марье Алексевне, Агнес вела за руки детей, а следом и все остальные, включая Смеющегося Медведя. В последние дни пути я разговорил шамана, и он показал мне, как работает с эфиром. Техника оказалась весьма интересной, но я пока не разобрался с её основами. Так что пусть будет рядом на тот случай, если у меня найдётся свободное время.
— Константин Платонович, скажите, — Кулибин не отставал от меня, — вы, случаем, не привезли станки? Простите, что я не в слишком подходящий момент, но у нас страшная нехватка инструмента. А Семён Иванович требует от меня ремонта броненосцев и постройки новых. Если бы у нас был…
В этом был весь Кулибин — для него дело стояло выше любых политесов. Но именно эта черта и нравилась мне в нём больше всего.
— Иван Петрович, совершенно случайно я вывез из Злобино почти всё оборудование мастерских.
— И вы молчите⁈ — Кулибин схватил меня за рукав. — Где они?
— В составах, которые должны прибыть следом за моим поездом.
Он на ходу обернулся и едва ли не подпрыгнул, пытаясь увидеть приближающиеся локомотивы. И кажется, ему это удалось.