тный ответ. Модернизирую броненосцы, добавлю им поддержку с воздуха, наберу полк индейцев и поставлю на поток производство картечниц. Вот только этого времени-то у меня и нет!
Значит, что? Надо самому включаться в боевые действия и вывести из игры часть грандов. Подловить поодиночке и уконтрапупить, применив все доступные средства. Собственной магией, Кижом и единственной картечницей. Возможно? А почему, собственно, нет?
Мысленно я устроил ревизию подходящих «инструментов» для вразумления испанцев. Grand wand для такой работы не годился. Чистой силой можно было работать против Панина, ни разу не военного, да и то используя фактор неожиданности. Настоящего боевого мага с опытом такими фокусами не возьмёшь. Всё равно что осу дубиной гонять: увернётся, зараза, прикроется щитом и влупит ответку. А ту связку для адского взрыва, каким я накрыл гагаринских опричников, эффективно применять можно только по армиям — одиночную цель поймать будет проблематично. Гранд почувствует напряжение эфира и уйдёт из-под удара.
Эфирная плеть тоже не пойдёт. Она хороша на близком расстоянии, например для дуэлей. А гранд, если это не безусый мальчишка, меня просто не подпустит так близко.
Всё сходилось к тому, что мне требуется «инструмент» среднего радиуса действия, способный наносить точные удары чем-то опасным, создавать толстые щиты и позволяющий делать это быстро. И я знаю, что нужно приготовить.
— Семён Иванович, — обратился я к Камбову, терпеливо ожидавшему, пока я размышляю, — собери на завтра отряд опричников, человек десять. Заглянем в мастерские к Кулибину, а затем немного прогуляемся к Свято-Дмитровскому острогу. Хочу посмотреть на грандов и слегка пощупать их за вымя.
Старший опричник сдержанно ухмыльнулся.
— Сделаю, Константин Платонович. Мы давно мечтаем посмотреть, как вы их «пощупаете».
— Механические лошади на весь отряд есть? Тогда возьми из тех, что доставили поездом. И ещё нам понадобится пролётка — опробуем на испанцах одну интересную новинку.
Отпустив Камбова, я прошёлся по особняку. Моё большое семейство увлечённо делило комнаты и обустраивалось на новом месте. Слуги таскали вещи, близнецы носились туда-сюда, а Мурзилка возлежал на бортике фонтана и лениво бил лапой по струйке воды. В общем, приятная домашняя суета, ничуть не хуже, чем в Злобино.
Мне тоже было чем заняться в преддверии завтрашней «прогулки». На втором этаже я выбрал комнату с видом на горы под кабинет. Велел Ваське принести кофий и не беспокоить меня в ближайший час.
Тысячу раз права была Марья Алексевна, когда настояла забрать мебель из Злобино. В особняке обстановка имелась только в столовой и спальнях, а в остальных комнатах было пусто и гуляло звонкое эхо. В мой новый кабинет ещё не успели принести даже стул, и я устроился прямо на полу. Справа поставил поднос с чашкой и кофейником, а перед собой выложил золотую корону из могильника и шкатулку с middle wand’ом.
Прихлёбывая кофе, я проверил состояние короны. Как и ожидалось, внутренний накопитель едва заполнился на одну сотую. Что же, в ближайшие лет пятнадцать я не смогу утопить ещё один Константинополь, но и думать, куда девать излишки силы, не придётся.
Открыв шкатулку, я пару минут просто любовался пятью позолоченными цилиндрами — составными частями «Prince tueur nerveux». Впрочем, Нервный принц-убийца уже не соответствовал своему имени. После прожарки, что я ему устроил, магический жезл перестал проявлять крутой норов, сопрягался с Анубисом и послушно выполнял все мои команды. Но всё так же не терпел, когда его брали в перчатках, не выносил звучания авалонской речи и обожал убивать. Что же, посмотрим, как он будет работать с потоком эфира от крови Павших.
Очень осторожно, беря детали кончиками пальцев, я собрал middle wand. Скрытые механизмы щёлкнули, соединяя цилиндры в единое целое, и в руке загудел Нервный принц, соскучившийся по работе.
— Не спеши, — я погладил жезл, как котёнка. — Завтра я дам тебе зажечь. А сейчас нужно добавить тебе силы.
Не торопясь, я принялся переключать крохотный поток эфира с короны на Нервного принца. Задача, должен сказать, оказалась не самая простая: будто пытаешься отщипнуть ниточку от тугого каната. Жезл нагрелся от напряжения, обжигая ладони. Но в конце концов сила полилась в него ровным потоком, наполняя внутренний накопитель.
— Ну-с, сударь Принц, что вы на это скажете?
Я вытянул перед собой руку с middle wand’ом. Стоило лишь представить Знак, и его контуры зажглись в воздухе, готовые наполниться силой.
— Отлично! Ты порадовал меня, дружище.
Знак создавался почти так же эффективно, как мы это делали с Анубисом. Эх, где там бродит блудный Талант? Не верю я, что он сгинул в пирамиде.
Нервный принц завибрировал в руке, жадно втягивая эфир из нового источника. Мне даже послышалось басовитое рычание. Мало! Мало! Ещё!
— Э нет, эдак ты обожрёшься и начнёшь плеваться эфиром.
Взяв жезл обеими руками, я с усилием провернул его на четверть оборота. Запорный механизм щёлкнул, и middle wand распался на две половинки.
Ух! Теперь у трёх старших wand’ов есть собственный источник эфира. И я полностью готов встретиться с испанскими грандами. Только желательно по одному — пока я не наработал опыт без Таланта, сразу двоих противников одновременно мне не потянуть. Придётся искать случай, чтобы подловить врагов по отдельности.
Говорят, что когда спишь на новом месте, то обязательно должен присниться вещий сон. Но мне шанса проверить эту примету не выпало: я ворочался в постели, смотрел в темноту и никак не мог заснуть. И «наслаждался» доносившимися из внутреннего дворика отголосками «музыки». Марья Алексевна всё-таки исполнила свою угрозу и засела там полуночничать с арфой.
Таня тихо посапывала рядом со мной, ничего не слыша и видя уже третий сон. А я думал то об одном, то о другом, прикидывал план на завтрашний день. Пока меня не одолел голод и не пришла единственная полезная мысль — сходить на кухню и чего-нибудь съесть. Если и потом не захочется спать, то позову Кижа и проверю, как он выполнил «домашнее задание» по деланной магии.
Накинув халат, я вышел во внутреннюю галерею и тут же погрузился в звуки «музыки» старой княгини. Ну, что сказать: с тех пор, как мы познакомились, некоторый прогресс всё-таки появился. По крайней мере, теперь это не похоже на крики кота, которого тянут за хвост. Да и Марья Алексевна стала играть тише, чтобы не мешать окружающим.
Внутренний дворик был передо мной как на ладони. В свете свечей княгиня сидела возле фонтана и самозабвенно дёргала струны инструмента. На кресле рядом с ней развалился Мурзилка и махал кончиком хвоста в такт музыке.
— Тебе нравится? — спросила у него Марья Алексевна. — Я назвала эту композицию «Ночной ноктюрн».
Кот одобрительно кивнул.
— А теперь послушай вот эту новинку. «Северная стрипсодия»!
Но прежде чем княгиня успела ударить по струнам, во внутреннем дворике раздалось шлёпанье босых ног и из-за колонны появилась Лиза Боброва. С хмурым лицом, в длинной ночной рубашке и с плюшевым медведем под мышкой.
— Лизонька, ты что здесь делаешь? — Марья Алексевна всплеснула руками.
— Уснуть не могу, — мрачно буркнула девочка. — А ты, бабушка Марья, музыку играешь?
Старая княгиня смутилась.
— Так, немножечко.
Девочка подошла к креслу с Мурзилкой, подвинула кота и села рядом.
— Можешь мне колыбельную сыграть? — попросила она.
— А… — Марья Алексевна с сомнением посмотрела на арфу, на свои пальцы и снова на арфу.
— Пожалуйста!
— Я… я попробую, Лизонька.
Княгиня подняла руки и застыла, будто испугавшись знакомого инструмента. Девочка молчала, гладя Мурзилку. Я тоже не шелохнулся, ожидая развязки.
Выждав почти минуту, Марья Алексевна тронула струны. Очень нежно, едва-едва касаясь их пальцами. К моему удивлению, по внутреннему дворику разлилась тихая, чуть печальная мелодия. И вместе с ней покачивался эфирный фон во всём доме — Талант княгини подыгрывал хозяйке, тоже «музицируя» силой. Я никогда не слышал, что такое возможно, но и не верить собственным глазам не мог. Княгиня и Талант «звучали» вместе, создавая нечто необычайное.
Глаза девочки закрылись, она улеглась рядом с котом и заснула. А следом и меня начало неожиданно клонить в сон, да так сильно, что я едва успел дойти до постели. Лёг и мгновенно вырубился, едва коснулся головой подушки. И никаких снов, ни вещих, ни обычных, не видел до самого утра.
Несмотря на вечернюю бессонницу, встал я ещё до рассвета. Спустился в столовую, собираясь сварить себе кофий, но там уже хозяйничала Настасья Филипповна, накрывая завтрак на одну персону.
— Садись, Костенька, сейчас тебе всё принесу.
Ей-богу, будто я никуда и не уезжал из Злобино!
Как по волшебству, передо мной появился кофейник, тарелка с горкой блинов, плошки с начинками для них и вазочки с вареньем.
— Посидите со мной, Настасья Филипповна?
Она не стала отказываться. Присела за стол и разгладила ладонями юбку на коленях. Я налил ей кофия и улыбнулся.
— Как вам наш новый дом?
Ключница отпила глоток и покачала головой.
— Непривычно очень, Костенька. Пальмы эти разлапистые, погода другая, жарко очень. А говорят, что зимой тут и снега не бывает вовсе. — Она обвела столовую взглядом. — Но усадьбу тебе построили хорошую, даже лучше, чем в Злобино. И детям здесь нравится.
— А вам?
— Да что меня спрашивать! Сыта, одета, поспать есть где, и будет с меня. А так хоть дальние страны посмотрела на старости лет, уже радоваться надо. Ой, забыла сказать — там Камбов приехал, говорит, вы сегодня собираетесь в город ехать.
— Есть такое дело. Скажите, чтобы его сюда позвали.
Настасья Филипповна осуждающе на меня посмотрела.
— Вот ещё! А то я не знаю — начнёте о делах разговаривать, только кофий пить будешь и не поешь как следует. Нет уж! Вот позавтракай, тогда и со своим опричником порешаешь.