— Ой, Костенька! — ключница всплеснула руками, забыв, что собиралась подложить мне очередной кусок мяса. — Это что же за люди такие? Вдруг ты убьёшь кого-нибудь, потом с родственниками проблемы будут.
— Не волнуйтесь, я всё разрешил как нельзя лучше. Настасья Филипповна, я правильно помню, послезавтра же?
— Да, послезавтра. Я уже всё подготовила, будет как положено.
Я кивнул и успокоился: всю поездку меня тревожило, что я перепутал дату или не успею к сроку.
— Вот и отлично. А теперь прошу меня извинить, откланяюсь. Очень устал с дороги.
Баня, хороший сон и тишина за окном — что может быть лучше? Только Таня, входящая в спальню с кофейником и булочкой на подносе. Ммм, с корицей! Идеально.
Не спеша умыться, побриться, позавтракать, наслаждаясь домашним спокойствием и привычными звуками. Вот часы на первом этаже пробили девять, половица под ногой знакомо скрипнула, вот на кухне повар звякнул крышкой, на улице петух заорал, гад эдакий. И весь этот шум складывался в тихую симфонию, звучащую фоном. Лучшая музыка, когда ты дома.
— Сударыня, вы готовы? — закончив с завтраком, спросил я у Александры.
Она кивнула с самым кислым видом, будто всю ночь грызла лимоны.
— Тогда пройдёмте в кабинет.
Девушка шла за мной как на казнь — опустив голову и сложив руки за спиной. В кабинете я уселся за свой монументальный письменный стол и состроил на лице любимое выражение преподавателей Сорбонны: «Ну и что этот бездарь нам покажет?» Всегда хотел попробовать, а здесь такой отличный шанс.
— Итак, сударыня, приступайте.
Рыжая взяла в руку карандаш, резко выдохнула и одним шикарным движением нарисовала Знак воздуха. Вот только вместо сияния на месте линий из-под кончика карандаша сыпались искры, а воздух в комнате остался недвижимый.
— Это всё?
— Да.
Мне было жалко Александру. Вид она имела крайне расстроенный, нижнюю губу прикусила от досады, а в глазах стояла обида. Первое задание с настоящей работающей магией, и она его завалила.
Успокаивать и жалеть девушку я не стал — она должна пережить этот провал, собраться и прыгнуть выше головы. Жестоко, но расти всегда трудно и тяжело, даже если ты гений.
— Хотите услышать мой вердикт?
— Я не гожусь в деланные маги?
— Сударыня, что за ненужная патетика. Путь мага — это труд, пот и слёзы. А вы разводите нюни на пустом месте.
Александра вскинулась, посмотрела на меня яростным взглядом и перестала выглядеть несчастной девочкой.
— Вот, так уже лучше. В этом настроении уже можно работать.
— А…
— Вы всё делаете правильно, линии Знака чёткие. Но кое-что забыли.
— И что я упустила?
— Думайте, пробуйте. Всё, что необходимо для Знака, я дал. Ваша задача — свести знания в кучку и сделать правильный вывод. Идите и работайте, как сообразите — приходите ко мне, даже если будет полночь. Вопросы есть?
— Нет, — бросила она яростно, сверкнула глазами и вышла из кабинета походкой императрицы.
Ох уж этот характер! Намучаюсь я с ней ещё, ох намучаюсь. Но если сумею обучить — получится отличный маг.
Отправив Александру, я тоже занялся магическим действом. В коробке, подаренной княжной, меня дожидалась заготовка для small wand. Оставалось только сделать ему рукоять и настроить под себя. Работа скорее приятная, чем обременительная.
Когда мы гонялись в лесу за жуткой ящерицей, а в конце пристрелили, хозяйственная Таня порывалась снять с неё шкуру. Мол, хорошая кожа, прочная, в хозяйстве всегда пригодится. Но мы так измочалили её выстрелами, что остались одни обрывки. И всё же орка умудрилась снять достаточно большой кусок, а потом притащила мне. Вот я и собирался этот лоскут использовать для рукояти.
Аккуратно вырезал, обмотал, закрепил, подклеил с краёв, чтобы не болталось лишнего. Получилось просто загляденье — шершавая поверхность приятного зелёного цвета. Такая никогда из руки не выскользнет, даже если пальцы в масле или жирной грязи. Идеально!
Я несколько раз крутанул small wand в ладони, попробовал взмахи, осторожно пустил по нему тонкую струну эфира. Божественно! Даже лучше, чем мой старый small wand. На чём бы его опробовать?
В ящике письменного стола валялась всякая мелочёвка, оставшаяся ещё от дяди. Перья, штопор, перочинный нож, монетки, бумажки с непонятными записями. У меня всё руки не доходили навести здесь порядок, выкинув мусор. Среди всей этой ерунды нашлось небольшое серебряное кольцо. Его я и взял.
Новый small wand позволял сделать эфирное лезвие очень-очень тонким. Будто ювелир, наносящий гравировку, я нанёс на кольцо Печать постоянства и пять Знаков для защиты. Секунду подумав, вплёл в хитрую вязь ещё свою личную Подпись. Получилось симпатично: серебро с пылающими алыми символами.
Не откладывая в долгий ящик, я дёрнул за шнурок вызова Тани. Не прошло и минуты, как в дверь заглянула орка.
— Вызывали, Константин Платонович?
Я поманил её пальцем.
— Иди сюда, красавица. Дай левую руку.
Взяв узкую ладошку, я надел на мизинец своё кольцо.
— Ой!
— Никакое не ой, это не обручальное кольцо. Ты моя помощница, а значит, тебе требуется защита. Пока ты его носишь, я всегда смогу тебе помочь.
— Здорово!
Орка подняла руку и покрутила кистью, разглядывая обновку.
— Такое красивое! Загляденье просто!
Порывисто наклонившись, она поцеловала меня в губы.
— Спасибо, Константин Платонович!
— Не за что. Лучше принеси мне кофий, коли угодил тебе.
Она рассмеялась и выбежала из кабинета. Кстати, должен заметить, целуется она гораздо лучше Ягужинской, как бы та ни изображала из себя страстную львицу.
Неотвратимо наступило то самое «послезавтра» — сороковой день после смерти дяди. Настасья Филипповна, спасибо ей огромное, всё подготовила. Заказала отцу Андрею панихиду, организовала поминки во всех деревнях и отдельно в усадьбе для ближних. Ну и всякие другие мелочи, без которых не проходят сороковины.
Уже вечером я взял бутылку настойки, пару стаканов, хлеб и в одиночестве пошёл на погост. Будто чувствовал — надо самому отдать дань памяти дяде.
На могилке я поставил стакан, налил до краёв и положил сверху кусок хлеба. У местных так не принято, а моя душа требовала это сделать.
Следом выпил и сам. Посидел немного молча, закрыл глаза. И вновь провалился в то самое место.
Впереди стелился по полю туман, серый и промозглый. Белые пряди крутились водоворотами, будто седые локоны.
— Спасибо, племянничек.
Я обернулся на звонкий голос за спиной. Передо мной стоял молодой парень, улыбчивый и задорный.
— Дядя?!
— Ну не тётя же!
Он рассмеялся.
— Кого ещё ты здесь хотел встретить?
— А…
— Рот закрой, ворону поймаешь.
Подойдя ближе, он хлопнул меня по плечу. Даже через одежду чувствовалось, какие ледяные у него пальцы.
— Прощаться будем, — заявил он, — больше на этом свете уже не свидимся. Не жалеешь, что наследство принял?
— Нет, — я твёрдо кивнул, — ни капли.
— Тогда слушай: в подвале, в самом дальнем углу, зарыт сундучок. Там золото, выкопай, тебе скоро понадобится.
— Зачем?
— Узнаешь и без меня. Ты мне тоже свой «секрет» не рассказал.
Дядя подмигнул мне.
— А труп?
— Чей?
— Там в подвале труп в гробу, офицер.
Дядя махнул рукой.
— Это твои проблемы, делай с ним что хочешь. Я его привёз…
Рассказать он не успел. На нас налетел ветер, медленный и тягучий. А из пелены появилась она — женщина в венке из ромашек. Не говоря ни слова, она кивнула мне, подошла к дяде и взяла его за руку.
— Прощай, племянничек! — только и успел крикнуть он. — Даст бог, на том краю поля свидимся.
И странная пара шагнула в туман, исчезнув из виду через пару шагов.
Возвращаясь с кладбища, я размышлял о дяде, кладе и ещё о покойнике. Удружил старик, ничего не скажешь. Может, закопать офицера? Мне пока ожившие мертвецы не нужны.
— Константин Платонович!
Мне навстречу бежала Александра.
— Что такое?
— Получилось! Вы сказали, как получится, сразу к вам. Смотрите!
Она остановилась, выхватила карандаш и подняла руку. Кончик карандаша засветился и быстро нарисовал в воздухе символ «Z». Мгновение, и появился «V». А затем, быстрыми движениями рыжая нарисовала Знак воздуха.
У-у-у-ух! В лицо мне ударил порыв ветра.
— Получилось! Я могу!
Я улыбнулся и кивнул:
— Хорошая работа, сударыня.
— Константин Платонович, — она посмотрела мне в глаза, — пожалуйста, перестаньте «сударькать». Пожалуйста, называйте Александрой, Сашкой, Шуркой, только не сударыней. Глупо же звучит!
— Ладно, заслужили. Будь по-вашему, сударыня Александра.
Взяв ученицу под руку, я повёл её в дом. Теперь уже точно мой дом. Никуда отсюда не уеду и никому не отдам.
Утром во двор усадьбы въехал экипаж. Из него вышла Мария-Диего, всё так же одетая по-мужски и со шпагой на боку. А следом за ней орк Аполлинарий, разглядывающий двор через толстые стёкла очков.
Я встретил гостей и представил, как положено, домашним. Поручил Настасье Филипповне выделить им комнаты и покормить.
— Вам письмо, — чопорно заявила испанка, вытаскивая бумагу из-за отворота перчатки, — от вашего наглого друга, который изволил сбежать, когда мы проезжали Муром.
Это она про Боброва? Он что, подкатывал к ней по дороге? Тогда сочувствую им обоим. Я развернул письмо.
«Костя, в Муром приехал граф Шереметев. Лично, с небольшим отрядом опричников. По слухам, он очень зол на тебя и обещал наказать. Жестоко, как шепчутся некоторые. Будь настороже, пожалуйста. Я попробую узнать что-то конкретное и сообщу.
P.S. Твоя Диего настоящее чудовище».
Да ёшки-матрёшки! Только всё налаживаться начало! Мне захотелось выругаться в голос, но я сдержался. Не положено дворянину грубо материться, особенно когда рядом стоят сразу и ученица, и наставник.