– Здесь пусто. Идем наверх.
Вдруг Джордж дернул его за рукав.
– Гляди-ка! – зашептал он, удивленно раскрыв глаза. – Вон там, слева от двери!
Слева от парадного входа, боком к ним, стоял маленький стол, за которым сидел невероятно толстый старик. Его огромный круглый живот упирался в край стола; синюшные ноги, втиснутые в туфли с блестящими пряжками, вздулись от подагры. Жидкие седые волосы, сквозь которые проглядывал череп, были тщательно расчесаны и спускались до самых плеч, как некогда было принято среди роялистов.
Он мог бы сойти за шекспировского Фальстафа, балагура и пройдоху, только глаза его уже слезились от старости, а дорогой костюм давно выцвел и был сплошь в заплатах. У левого бедра на трех почерневших от времени ремнях висела старомодная рапира с эфесом в виде чаши. При виде клинка сердце Фэнтона затрепетало от радости.
На столе перед толстяком лежал предмет, напоминавший плоскую коробку со струнами.
– Это же цитра, – шепнул Фэнтону на ухо Джордж, – чтоб меня, Мэг сегодня говорила про нее. А старик, должно быть…
Фэнтон слушал вполуха.
«Не такой уж и замысловатый инструмент, – размышлял он про себя, – старомодный вариант современной цитры, я видел такие в детстве. Вот так удача!»
– Почтенный сэр… – обратился он к толстяку.
Тот вздрогнул и повернулся на голос. Мутные глазки мгновенно прояснились и заблестели, мясистое лицо оживилось, озаренное искренней, душевной улыбкой. В ней было столько тепла, что она, верно, растопила бы сердце даже самого лорда Шефтсбери.
Толстые, как сосиски, пальцы ударили по струнам, и старик запел – точнее сказать, забормотал себе под нос, поскольку разобрать слова можно было лишь футов с четырех, не дальше:
Да будет наш король здоров! Ура! Гип-гип! Хей-хей! Чума на всех его врагов! Ура! Гип-гип! Хей-хей!
И снова сердце Фэнтона радостно забилось, ведь это была песня Реставрации – священный гимн, который он знал наизусть, но ни разу не слышал.
– Помнишь мистера Рива? – толкнул его в бок Джордж. – Он частенько бывал в твоем доме в Эпсоме, когда там жила Мэг. – И мрачно добавил: – Оливер отобрал у него все: и поместье, и титул.
А коль за здравие его не выпьет кто до дна, Не пожелаю я тому ни мира, ни добра, И пусть веревка из пеньки, когда сочтут
его деньки…
Треньканье внезапно смолкло. Лицо мистера Рива вновь сделалось сонным.
– Полноте, сэр, – мягко возразил он. Голос его был скрипучим и хриплым, но по-прежнему звучным.
И тут Фэнтон задал вопрос, который крутился у него на языке. Он знал ответ, но хотел услышать его из уст старика.
– Скажите, сэр, неужто при Реставрации вам не вернули поместье и титул? И даже не выплатили возмещения?
– Это было пятнадцать лет назад!
– Но ведь новый король принял вас? И вы отдали ему свое прошение, как и все прочие?
– Погодите, погодите, – запротестовал мистер Рив, вскидывая руку, словно хотел защититься. – Я был в Уайтхолле, истинная правда. От просителей яблоку негде было упасть: вились вокруг его величества, как осы, да и жалобы их, вне всякого сомнения, были куда серьезнее моей. А еще бессчетное множество тех, кого мы обыкновенно звали «молодыми с большим будущим», – дерзкие юнцы, в таких броских и смелых нарядах, что мне стало неловко за себя.
Мистер Рив покачал головой, тряся жиденькими белыми прядями. Старик был тщательно выбрит, но Фэнтон без труда мог представить его с бородкой и двумя пучками усов.
– Не скрою, – признался мистер Рив, – на мне был тот же костюм, что и сейчас. Мне без малого восемьдесят лет. Я уже тогда был старым кавалеристом, нуждавшимся в деньгах и приличном платье. Но если бы я обратился со своей просьбой к его величеству, они бы подняли меня на смех, только и всего. А потому я поступил так, как никогда не поступал на поле брани, – попросту сбежал.
– И с тех пор вы не бывали при дворе?
Проницательные глазки мистера Рива уставились на Фэнтона.
– Что ж, – крякнул он, – отплачу вам той же монетой. Я слышал, из всех членов Партии двора вы – самый отчаянный. Вы знакомы с его величеством?
Фэнтон растерялся, но тут, на его счастье, в памяти всплыли нужные строчки из рукописи Джайлса.
– Я… я видел его в парке. Поклонился, и он вежливо кивнул в ответ.
– Но вы не говорили с ним?
– Нет… не думаю.
– Всего несколько месяцев назад, выступая в парламенте, вы прямо-таки растерзали лорда Шефтсбери. Разве назавтра вы не отправились в Уайтхолл, чтобы его величество лично высказал вам свое одобрение и дружески похлопал по плечу? Это же самый естественный поступок.
– Нет, – выпалил Фэнтон.
Вообще-то, он ничего не знал, но в глубине души был уверен, что сэр Ник не стал бы так поступать.
– Отчего же?
– Разрази меня гром, – рявкнул Джордж, – я бы непременно отправился.
Мистер Рив смерил его полным безразличия взглядом и снова повернулся к Фэнтону:
– Так отчего же нет?
– Не могу сказать, – честно признался Фэнтон.
– Зато я могу! – заявил мистер Рив. – Вас распирало от черной гордости! Трясло при мысли о том, что король может решить, будто вы добиваетесь лишь его милости и привилегий. Прими король вас за очередного выскочку, что из кожи вон лезет, лишь бы побыстрее вскарабкаться по этой скользкой лестнице, вы бы отвернулись от самого короля! Ну что, прав я или нет?
Фэнтон, который к этому времени придвинул к столу маленькую скамью и уселся рядом со стариком, покачал головой:
– Не знаю.
– Что тут скажешь, – мрачно пробормотал мистер Рив. – Есть поступки, которые нельзя совершить, даже если чувствуешь, что имеешь на это полное право. В этом мы с вами схожи, разве нет?
Рука Фэнтона, потянувшаяся к карману с деньгами, замерла на полпути.
– Простите, что перебиваю, – встрял Джордж и тут же вспыхнул до корней волос. – Но позвольте полюбопытствовать: что вы здесь делаете? Ведь не может же быть, что шп…
Он запнулся и судорожно сглотнул.
– Ну-ну, – добродушно усмехнулся старик. – Что зазорного в честном слове «шпион»? Вы правы, я тут шпионю в меру своих скромных сил. Не бойтесь, они меня не слышат. Подбираю крошку тут, крошку там и несу мистеру Чиффинчу или даже сэру Роберту Саутвеллу. А этот сброд, обвешанный зелеными лентами, я презираю, пусть даже они надрывают себе горло и расхваливают на все голоса святую Англиканскую церковь, притворяясь приличными людьми. Прав я, дружок?
Как ни странно, все это время Фэнтон думал о Лидии. Она мерещилась ему в колышущемся табачном дыму; Фэнтон ясно видел ее лицо в обрамлении мягких каштановых волос, широко расставленные глаза, маленький нос. Девять лет он восхищался женщиной с гравюры – а теперь эта женщина принадлежит ему. И любит его, принимая за того, кем он вовсе не является. Фэнтон вспомнил, как утром молился у себя в спальне, когда Лидия покинула его. «Боже, – подумал он, – сделай так, чтобы старый сухарь в теле юноши был достоин этого, или хотя бы дай ему шанс доказать, что он достоин».
Кажется, заключительные слова его молитвы и вправду дошли до Божьего слуха.
– Лучше бы нам прекратить этот разговор, – тихо ответил Фэнтон. – Но позвольте попросить вас об услуге, мистер Рив? Не одолжите ли вы мне свой дивный инструмент на четверть часа?
– Цитру? С превеликим удовольствием! – Толстяк толкнул ее к Фэнтону. – Однако позвольте полюбопытствовать, для чего она вам?
– Пойду наверх. Хочу посетить заседание «Клуба зеленой ленты».
Фэнтон встал, схватил трехфутовую цитру и сунул ее под мышку. Старик наблюдал за ним без всякого удивления.
– Вижу, вас не переубедить, – произнес он, глядя на руки Фэнтона, покрытые запекшейся кровью. – Знаете что? Я пойду с вами!
– И думать нечего! – воскликнул Джордж. – Выдадите себя с потрохами!
– Что с того? – презрительно фыркнул толстяк.
Сделав неимоверное усилие, он встал со скамьи и слегка покачнулся, но тут же обрел равновесие. Теперь он напоминал гигантский шар на ножках. Заплывшее, отекшее лицо свидетельствовало о давнем пристрастии к алкоголю, а длинные белоснежные волосы придавали ему сходство с архиепископом. Он любовно похлопал ладонью по эфесу шпаги и усмехнулся:
– Для драки у меня ноги слабоваты. Но первому же выскочке в кружевных панталонах, который рискнет бросить вызов Грязной Бэсс, – он снова нежно погладил эфес, – она покажет фокус-другой. Есть еще порох в пороховницах! Куда нам, парень?
– Ступайте за мной, – велел Фэнтон. – Только не отставать и не раскрывать рты, пока я не подам знак.
Все трое гуськом двинулись к лестнице, которая располагалась справа от входа. Замыкал шествие мистер Рив. Как только они достигли ступеней, невесть откуда выпрыгнул мальчишка с черными взъерошенными волосами и преградил им путь:
– Прошу прощения, сэр, но вам туда нельзя.
Фэнтон смерил его взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. Так не умел смотреть даже сэр Ник.
– Я – сэр Николас Фэнтон, – заявил он. В глазах мальчишки мелькнул ужас. – Уйди с дороги, и я ничего тебе не сделаю.
Мальчишка съежился, но все же поднял голову, намереваясь предупредить тех, кто сидел наверху. Правая рука Фэнтона метнулась к эфесу шпаги; клинок наполовину обнажился. До горе-охранника дошло, что достопочтенный джентльмен прикончит его на месте, даже глазом не моргнув.
– Я п-понял, сэр, – заикаясь, пробормотал бедолага и отступил в сторону.
Клинок скрылся в ножнах. Золотая монета с мелодичным звоном перевернулась в воздухе и упала к ногам мальчишки. За последние полтора года удача впервые улыбнулась ему так широко. Он справедливо рассудил, что молчание – главная составляющая благоразумия, быстро схватил золотой и был таков.
Все трое принялись подниматься по лестнице с весьма беззаботным видом, – правда, мистер Рив громко сопел и с трудом переставлял опухшие ноги. Фэнтон шагал бодро, держа цитру так, чтобы она была хорошо видна.