Среди оравших внизу одни были совсем пьяны, другие еще немного соображали. Восемьдесят пар мутных глаз завистливо уставились на трех мужчин, но, заметив музыкальный инструмент, предназначенный для услаждения слуха высокочтимых главарей, собравшиеся вернулись к своим трубкам, пивным кружкам и картам.
– Надо же, я вспомнил, – громко произнес вдруг мистер Рив. – Раньше мы называли Грязную Бэсс (это имя моей шпаги, джентльмены) женой монаха. Того самого, которого потом сделали герцогом Альбемарлийским.
– Тсс!
В обычной таверне наверху располагались только комнаты для съема. Но «Королевская голова» не была обычной таверной. Бо́льшая часть второго этажа представляла собой длинный зал – такой же, как и внизу, с несколькими комнатами в дальнем конце. Крышу поддерживали почерневшие вертикальные столбы и стропила. Солнечные лучи, с трудом пробивавшиеся сквозь закопченные стекла, освещали черные столы и суровых мужчин, которых было не меньше трех десятков.
Здесь не стоял непереносимый смрад, как внизу, – только запах табачного дыма. Здесь не играли ни в карты, ни в кости, да и трубки курили всего два-три человека. Расшитые золотом сюртуки, жилеты из шелка и парчи, роскошные парики, куда более пышные и блестящие, чем у простых смертных, – все это говорило о том, что перед вами титулованные особы или, по крайней мере, весьма богатые. Лица большинства из них, благодаря изрядному количеству вина, уже приобрели малиновый оттенок. Нежданных гостей благородные мужи встретили молчанием и даже не повернули головы в их сторону. Но воздух мгновенно сгустился от ярости. Эти мужчины по большей части были честными людьми, свято верившими в принципы лорда Шефтсбери и всей душой ненавидевшими папизм.
Напротив перил стоял длинный стол, за которым, лицом к лестнице, сидели всего два человека.
«Я знаю, кто вы такие, – подумал Фэнтон. – Портретное сходство налицо. Посмотрим, так ли вы находчивы и остры на язык, как пишут в книгах».
Слева, задумчиво созерцая крохотную рюмку белого вина, сидел лорд Шефтсбери собственной персоной. Лица его нельзя было разглядеть из-за гигантского белого парика, надвинутого на лоб. Одна из голов, покачивавшихся на кольях возле таверны, была повернута к окну и, раззявив рот, пялилась на собравшихся из-за плеча лорда.
Рядом с Шефтсбери восседал статный и крепкий мужчина с багровым лицом. Это был Джордж Вильерс, второй герцог Бекингем. Ему шел пятый десяток, к потасовкам и бряцанью шпагами по поводу и без повода он давно охладел, а политика была для него лишь забавным времяпрепровождением. На герцоге были костюм из бордового шелка и внушительный, тщательно завитой парик каштанового цвета. Перед ним стояла кварта вина.
Фэнтон с непринужденным видом прислонился к перилам и вскинул цитру к груди. Джордж с мистером Ривом расположились справа от него.
Ни одна из трех десятков голов не повернулась в их сторону.
И тогда Фэнтон заиграл – точнее, принялся дергать за струны, которые производили на удивление звонкий и чистый звук.
Да будет наш король здоров!
Ура! Гип-гип! Хей-хей!
Чума на всех его врагов!
Ура! Гип-гип! Хей-хей!
Он играл настолько скверно, что прошла чуть ли не минута, прежде чем мелодию распознали. Первым, как ни странно, был сам лорд Шефтсбери. Он поднял рюмку, подумал, поставил ее обратно и картинно отодвинул от себя.
Остальные мигом все поняли. Его светлость Бекс поднял свой кувшин, с грохотом опустил на стол и отодвинул в сторону. Следом раздался тонкий протяжный скрип: это лорд маркиз Винчестер, сидевший за соседним столом, демонстративно отодвинул от себя бокал из зеленого стекла, так далеко, на сколько хватило руки. Еще двое сделали то же самое. Один статный вельможа, уже изрядно захмелевший, с размаху грохнул кружкой о стол, но не рассчитал: кружка ударилась о край стола, разлетевшись на куски, и полпинты кларета расплескалось по полу.
Его светлость Бекс заговорил первым.
– Сэр Николас, – начал он, зычно и довольно дружелюбно. – Если вы желаете присоединиться к обществу патриотов, милости просим, проходите и присаживайтесь. Однако…
Все парики закачались в знак согласия.
– Однако, – холодно добавил герцог, – лорд Шефтсбери желает знать, что привело вас сюда.
Голос Фэнтона зазвучал мощно и раскатисто, как голос сэра Ника в Расписной палате тем памятным вечером:
– Так пусть же лорд Шефтсбери самолично задаст мне этот вопрос.
Шефтсбери поднял голову. При первом взгляде можно было ошибочно предположить, что перед вами человек легкого, веселого нрава. Даже резкие черты лица – длинный нос, заостренный подбородок, большие ввалившиеся глаза – не портили этого впечатления. Лорду было пятьдесят четыре года. Благодаря могучему обаянию и беспримерному красноречию он трижды находил себе жен – браки заключались не по любви, а по сугубо политическим причинам. А еще он был известен своей скрытностью: ни одна живая душа не могла проникнуть в его мысли, спрятанные под маской бесстрастия.
Лорд Шефтсбери подкинул и поймал кружевной платок, потом проделал это еще два раза. При этом вид у него был такой, будто он усиленно пытается что-то вспомнить, но без успеха.
– Мм… сэр… Николас Фэнтон?
– Лорд… Шефтсбери?
В тот же миг раздался короткий скрежет: все скамьи и стулья разом отодвинулись от столов на полдюйма – сидевшие на них вздрогнули от неожиданности. Лорд Шефтсбери нанес пощечину и получил в ответ точно такую же.
Но сам лорд, казалось, не обратил на это внимания. Продолжая как ни в чем не бывало забавляться с платком, он снисходительно произнес:
– Сэр Николас, вы кажетесь мне талантливым молодым человеком, подающим большие надежды. Да и остроумия, насколько я успел заметить, вам не занимать. Так чем же я могу вам служить?
– Прежде всего, мой лорд, я хотел бы отчитаться по второму уроку.
– Не понимаю вас.
– Что касается первого вашего урока, преподнесенного мне среди ночи на пустыре, итог таков: двое мертвы, третий сбежал. Тогда я не додумался взять что-нибудь на память. А вот на сей раз…
Фэнтон передал цитру Джорджу, а тот – мистеру Риву. Затем Фэнтон вынул из левого кармана сюртука измятую шляпу с зеленой розеткой и тщательно расправил ее, не обойдя вниманием лихо заломленный борт.
– Это… – одно ловкое движение рукой, и шляпа, пролетев над париками, приземлилась на столе перед лордом Шефтсбери, – принадлежит головорезу из Альсатии, которого вы натравили на меня сегодня утром. Сейчас он лежит в переулке с проломленным черепом. – (Шефтсбери снова подкинул платок в воздух.) – Есть еще прелестные зубки. – Фэнтон достал из кармана вставную челюсть, выглядевшую еще более уродливой, чем раньше, и швырнул ее лорду Шефтсбери. Не долетев до него, она упала на стол перед лордом Уортоном и разлетелась на куски. Уортон испуганно вскочил на ноги. – Ими щеголял второй головорез, с которым схватился вот этот человек – лорд Джордж Харвелл. Я ранил мерзавца. Надеюсь, смертельно. – Тон Фэнтона стал ледяным. – Мой дорогой лорд, ваше внимание начинает меня утомлять.
Лорд Шефтсбери удивленно вздернул брови.
– Мое внимание? – спокойно повторил он. – Боюсь, вы слишком высокого мнения о себе. Но даже если так, неужто вы, простой баронет, собираетесь мне мстить?
– Ну что вы. Я здесь лишь для того, чтобы поведать вам о будущем.
Парики пришли в движение; три десятка голосов насмешливо загудели, но быстро смолкли.
– Вот так да, я тоже хочу знать свое будущее! – воскликнул герцог, на лице которого читался неподдельный интерес. И пусть в одном из источников, с легкой руки мистера Драйдена, герцог Бекингем фигурировал как «политический деятель, шут и прохиндей», этот остроумный и талантливый человек сразу же пришелся Фэнтону по душе.
Шефтсбери, однако, ничуть не был впечатлен. Знаком приказав герцогу замолчать, он насмешливо спросил:
– Так, значит, вы еще и ясновидец? Говорите же, не томите!
– С удовольствием. Итак, милорд, его величество – отец своего народа. Или, как изволили выразиться однажды его милость, – Фэнтон коротко кивнул Бекингему, – многих и многих из его числа. Незаконных детей у короля великое множество, тогда как законных – ни единого, ибо королева Катерина не способна к зачатию. Но даже страх смерти и адских мук не заставят его величество развестись с королевой или найти ей замену. За неимением законных наследников, престол отойдет к брату короля – герцогу Йоркскому. Однако ходит молва, что герцог ударился в католичество. И потому для начала вы добьетесь от парламента указа, отлучающего его от трона. А потом свергнете и самого короля Карла, оправдывая свое решение тем, что…
– Нет папизму! – гаркнул лорд Уортон и хватил пивной кружкой по столу.
– Нет папизму! – подхватил лорд маркиз Винчестер.
Что тут началось! Все тридцать человек хором грянули: «Нет папизму!» Волна возбуждения хлынула вниз, захлестнув еще восемь десятков человек, и стены заходили ходуном, сотрясаемые единодушным ревом. Официанты дружно помчались наверх, неся кружки и бокалы с питьем. Бекс одним глотком осушил свой кувшин почти наполовину, а лорд Шефтсбери, не притрагиваясь к рюмке, с самодовольным видом дожидался, пока хмельные голоса не затихнут.
Фэнтон ждал того же. Привалившись спиной к перилам, он улыбался безмятежно, как делает уверенный в себе человек. Когда гомон унялся, Шефтсбери сухо проговорил:
– Избито и предсказуемо. Я разочарован.
– Погодите, это еще не все. – Фэнтон выпрямился. – Через несколько лет, милорд, вы получите небывалую власть. И войдете в историю, – полуприкрытые глаза Шефтсбери заблестели от удовольствия, – как первый из величайших партийных вождей, изобретатель «предвыборной кампании» и «воздействия посредством нашептывания», при котором слово «толпа» обретет новый, внушающий ужас смысл. Нет-нет, я не кончил, еще немного терпения. Через три года объявится великий лжец, источающий зловоние, и состряпает фальшивку под названием «заговор папистов». Вы вцепитесь в нее и, прикрываясь ею, будете творить свою страшную волю. Кровь потечет рекой, земля превратится в пепелище, палачи будут работать без отдыха. А потом…