– Месье, – скорбно изрек он. – Мне жаль, так жаль, но я имею другое мнение. Прелестнейшая из женщин, vous comprenez[6], – милейшая мадам Мэг Йорк…
– Пусти меня к нему! – яростно пыхтел Джордж. – Я его прикончу! Довольно!
Если бы Фэнтон позволил, Джордж, который видел перед собой лишь презренного напыщенного французишку, не стал бы церемониться и вынимать шпагу из ножен. Он попросту перерезал бы Дюроку горло.
И возможно, это было бы к лучшему.
– А сейчас, – продолжил капитан, – я вынужден нанести вам оскорбление. Но я не сделать вам больно, нет-нет, ни в коем случае! – Он отчаянно замахал руками, будто сама мысль о том, чтобы причинить Фэнтону боль, вселяла в него ужас. – Только не вам, вы такой славный джентльмен! Это будет всего лишь пустячок… Вот такой!
Выгнувшись, как вопросительный знак, он встал на цыпочки, одновременно поднял правую руку, сомкнул большой и указательный пальцы – и легонько щелкнул Фэнтона по носу:
– Вуаля!
Вся сцена была настолько нелепой и комичной, что зал снова взорвался хохотом. Бравые зеленоленточники икали от смеха, по их щекам градом катились слезы. Довольный собой, капитан Дюрок небрежно облокотился о перила.
– И это, по-вашему, оскорбление? – громко спросил Фэнтон.
– Mais naturellement, mon ami![7]
Фэнтон молча развернулся и с размаху ударил Дюрока правой ладонью по левой щеке. Звук, сопровождавший пощечину, по громкости не уступал выстрелу из мушкета.
Тут можно было бы сказать, что, получив по лицу сильнейший удар, как если бы его саданули молотом, Дюрок попросту перевалился через перила и покатился вниз по лестнице. Но кто угодно поклялся бы, что тощий субъект в белых бриджах, алых чулках и белых туфлях на высоких красных каблуках с полсекунды висел в воздухе вверх ногами, прежде чем исчезнуть из виду.
Впрочем, скорее всего, то был лишь обман зрения. Капитан с грохотом рухнул на ступени и кубарем покатился вниз, причем подножия лестницы он достиг уже без парика. Затем вскрикнул и затих.
Один из его товарищей подбежал к перилам, предусмотрительно держась подальше от Фэнтона, и глянул вниз. Над неподвижным капитаном уже хлопотали несколько его приятелей и официант.
– Ну как он? – крикнул сверху какой-то джентльмен.
– Не могу знать, сэр, – крикнул в ответ официант. – Но выглядит скверно. Левая нога, кажется, сломана. Тут цирюльня недалеко. Хотите, отнесем его туда?
Джентльмен вопросительно взглянул на Шефтсбери, который ответил кивком. Бравые господа с зелеными лентами на шляпах принялись что-то выкрикивать, не сходя с места. Фэнтон повернулся к ним.
– Я не сделать вам больно, нет-нет! – воскликнул он, изо всех сил пародируя акцент капитана. – Только не вам, вы такие славные джентльмены! Ах, quelle dommage![8]
– А ну, шпаги наголо, вы оба! – хрипло приказал мистер Рив. – Отступаем. Эти трусливые зайцы вот-вот озвереют от ярости!
Джордж вытащил шпагу первым. Фэнтону понадобилось на это несколько секунд: после драки в переулке сэр Ник не удосужился обтереть с нее кровь, которая запеклась, и клинок прилип к тонким плашкам ножен.
Все трое стали плечом к плечу, выставив перед собой клинки. Мистер Рив рявкнул, все так же повелительно:
– Джордж, спускайся первым. Кинжал тоже держи наготове, сынок. Если кто встанет на пути, руби без жалости. Я пойду следом, с песней, предназначенной для предателей и глупцов. Ник, ты прикроешь нас сзади. Любой, кто посмеет скрестить шпаги с Ником Фэнтоном, – мертвец, и они это знают.
Джордж тяжело затопал по ступеням, сжимая в правой руке шпагу, а в левой – кинжал. Мистер Рив ударил по струнам и затянул своим низким, хрипловатым голосом:
– Да будет наш король здоров…
Лорд Уортон, смуглолицый джентльмен в черном парике, выхватил шпагу, и Фэнтон, который все еще стоял на первой ступеньке, развернулся, готовый принять бой.
Теперь, когда он оказался совсем один, им овладело странное возбуждение. Да, он не был сэром Ником, грозой всех и вся, и раньше фехтовал лишь спортивной рапирой, но был готов броситься в бой и знал, что не ударит в грязь лицом.
«Чума на всех его врагов…»
Лорд Шефтсбери, восседавший за главным столом, неторопливо потягивал вино.
– Разве может человек, – сухо усмехнувшись, проговорил он, – всерьез предсказывать будущее?
– Глупости все это, – гаркнул герцог Бекингем, не сводивший глаз с лестницы. – Эх, будь я на десять лет моложе…
– Уортон, взять его! – прорычал разъяренный голос.
Лорд Уортон, держа шпагу в вытянутой руке, начал боком продвигаться к Фэнтону, но, когда между ними оставалось футов двенадцать, взглянул на его клинок, покрытый пятнами засохшей крови. Замерев на месте, Уортон медленно опустил шпагу.
«А коль за здравие его не выпьет кто до дна…»
– Все это слишком туманно, – рассуждал Шефтсбери, – такое может предсказать кто угодно. Однако он сказал, что меня освободят от должности. Сдается мне, этот Фэнтон куда ближе к королю, чем я думал.
«Не пожелаю я тому ни мира, ни добра…»
Фэнтон уже быстро спускался по лестнице, держа шпагу наготове.
– А ну, с дороги! – донесся снизу громовый крик Джорджа. – Открывайте двери!
«И пусть веревка из пеньки, когда сочтут его деньки…»
Створки дверей распахнулись, с грохотом ударившись о стену.
– Если человек мне не по душе, – бормотал себе под нос лорд Шефтсбери, – он не задерживается на этом свете. Больше никаких промахов.
«Ура! Гип-гип! Хей-хей!»
И трое бравых джентльменов покинули таверну «Королевская голова» с сияющими глазами и легким сердцем.
Глава десятаяО мышьяке в поссете
Впоследствии, вспоминая следующий месяц, Фэнтон неизменно приходил к выводу, что это было самое счастливое время в его жизни.
А все из-за Лидии. Фэнтон страстно любил ее, почти боготворил. Она хорошела день за днем, превращаясь в здоровую, смеющуюся девушку. И по какой-то непостижимой причине обожала своего мужа.
Сам Фэнтон был доволен собой как никогда. Наконец-то его дух пришел в полное соответствие с его молодым телом. Отныне он ни в чем не испытывал недостатка.
«Все, что мне нужно, – размышлял он, – каждый день принимать ванну да чистить зубы. Теперь у меня это есть. В остальном моя нынешняя жизнь не особенно отличается от той, что я вел в двадцатом веке».
Иной раз он удивлялся:
«Я прочел немало книг о путешествиях в прошлое. Везде живописуются невыносимые страдания героя, вынужденного обходиться без достижений технического прогресса (будь он трижды проклят, этот прогресс!). Отсутствие телефонов и автомобилей сводит бедолагу с ума. А я, помнится, прекрасно обходился без них, когда грыз гранит науки в захолустной сомерсетской деревеньке. Автора ужасает время, в которое он забрасывает своего персонажа: отсутствие гигиены, жестокие законы, своеволие короля или парламента. Но все это не мешает мне наслаждаться жизнью».
Фэнтону не давало покоя лишь одно: приближалось десятое июня – страшный день, когда, согласно хроникам, Лидия должна была умереть. Но Фэнтон старался не думать об этом, говоря себе, что трагедии не случится, ведь он приложил все усилия в стремлении избежать ее.
Жизнь его по большей части была легкой и приятной. Однако не обошлось без потрясений, изрядно подпортивших настроение Фэнтону. Одно из них случилось в тот самый день, когда он с триумфом покинул «Королевскую голову» вместе с Джорджем и сэром Ривом.
– В таком виде являться домой нельзя, – категорично заявил Джордж. – У тебя рукава по локоть в крови! Нет, сначала зайдем в «Дьявола» – там ты приведешь себя в порядок.
– Между прочим, бокал вина, – назидательно произнес мистер Рив, – улучшает пищеварение. Сия истина была известна человечеству во все времена.
А потому они заглянули в «Дьявола», где пропустили по паре стаканчиков. Фэнтон, как мог, отстирал в тазу с водой запачканные манжеты, а после вся троица переместилась в «Лебедя» на Чаринг-кросс. Джордж и мистер Рив, усевшись на стулья с высокими спинками – настоящие троны, – энергично принялись опустошать кувшины с вином. Фэнтон же с мученическим видом цедил содержимое своей кружки, найдя тамошнее вино, как и эль, отвратительным. Каждый глоток давался ему с неимоверным трудом. Наконец, когда в глазах уже помутнело, он нашел выход.
На полу рядом с его стулом, привалившись к ножке, сидел скрипач, лохматый, пьяный чуть ли не в стельку. Глаза его были открыты, но подняться на ноги он уже не мог. Каждый раз, когда официант наполнял бокал Фэнтона, тот незаметно выливал вино в глотку скрипача, чей рот в этот миг распахивался сам собой. В конце концов скрипач напился до такой степени, что протрезвел. Взяв скрипку и смычок, что лежали у него на коленях, он вскочил на ноги и бойко запиликал какую-то мелодию.
Мистер Рив, поглотивший почти столько же вина, но державшийся с бо́льшим достоинством, принялся подыгрывать ему на цитре. Через минуту стены «Лебедя» сотрясались от пьяных голосов, выкрикивавших слова песенок, замечательных по своему остроумию и представленным в них подробностям женской анатомии.
Джордж поклялся, что проводит Фэнтона до дома и попросит у Мэг ее руки, вот только выпьет еще одну пинту. За вечер лорд Харвелл делал это шесть раз. Нетрудно догадаться, что исполнить свою клятву ему не удалось. И он, и мистер Рив оказались под столом.
Фэнтон заплатил по счету и, позвав на помощь официантов, погрузил обоих приятелей в паланкины. Растормошив мистера Рива и получив от него адрес («Ред-Лайонс-Филдс, „Рассвет“; хозяйка – милейшая женщина лет шестидесяти»), Фэнтон отправил паланкины в разных направлениях. Впереди каждого бежал мальчишка с факелом, освещая носильщикам путь в сгустившихся синих сумерках.
А Фэнтон поспешил домой. У парадного входа его встретил величавый привратник в парике, вытянувшийся по струнке.