Фэнтон резко заглотил воздух ртом, сердце подпрыгнуло в груди и, кажется, застряло в горле…
Во тьме справа что-то шевельнулось. К нему метнулась тень. Чьи-то руки обвили сзади его талию, крошечные холодные губы прижались к шее.
– Я знала, что ты притворяешься, – весело прошептала Китти.
Фэнтон с отвращением высвободился из объятий Китти и отшвырнул ее прочь. Девушка ударилась о грязную стену, до которой, однако, было не больше фута, и звук удара вышел почти неслышным – тихий треск лопнувшей штукатурки, и все.
– Это я люблю. И плетки тоже. – Темно-синие глаза Китти, огромные, смотревшие невинно, дьявольски заблестели. Она кивнула на плетку в руке Фэнтона. – Но другие.
Фэнтон уже собирался осыпать девчонку проклятиями и спустить с лестницы, но тут услышал кое-что и решил не торопиться.
– Ты такой затейник – отвел Мэг в опочивальню напротив покоев жены. Заставил этих дурочек следить друг за дружкой, чтобы они нам не мешали!
(Так вот в чем причина странного поведения сэра Ника! Но скажите на милость, что он нашел в этой… этой… Фэнтон сдался – это было выше его понимания.)
– Гляди, – снова прошептала Китти.
Фэнтон, надеявшийся услышать еще что-нибудь важное, боялся пошевелиться. До красноватого сияния, разлитого у подножья лестницы, оставалось почти столько же ступеней, сколько было у них за спиной. Китти придвинулась ближе и повторила:
– Гляди. Вот где я храню твой подарок.
С этими словами она распахнула верхнюю часть рубахи и нагнулась к Фэнтону. Между грудей, на куске грубой ленты, висело кольцо в виде змейки, свернувшейся в три кольца, усыпанной чистейшими бриллиантами. Змейка зловеще блеснула.
– Миленькое! – проворковала Китти.
– Это я тебе подарил?
– Конечно ты. Кто ж еще?
Она прильнула к нему, как кошка, и попыталась встать так, чтобы их лица оказались на одном уровне. Фэнтон едва сдержался, чтобы снова не оттолкнуть ее. Вдруг нога Китти соскользнула со ступеньки, девчонка вскрикнула, покатилась вниз по лестнице и тяжело свалилась на пол. Затем, целая и невредимая, подняла голову и посмотрела на Фэнтона: глаза ее пылали.
Тут же раздался взрыв хохота (падение с лестницы казалось здесь чем-то страшно уморительным). Звонко смеялась Нэн Кертис, вместе с ней оглушительно гоготал Большой Том. Одновременно из глубины кухни послышались странные звуки, будто по каменной плите били чем-то железным.
Вошел Фэнтон, и смех тут же прекратился. Китти вскочила на ноги и с торжествующим видом (с чего бы это?) отбежала в сторону. Фэнтон огляделся. Вопреки его ожиданиям, кухня располагалась вовсе не под землей: два решетчатых окошка, покрытые слоем пыли – таким толстым, что казалось, будто стекла поросли мхом, – выходили на ту часть сада, где стояли конюшни.
Громадный очаг был почти таким же, как в харчевне, разве что на стене висело куда больше горшков и котелков. Длинный стол, за которым обедала прислуга, вместо скатерти был покрыт куском старого, выцветшего гобелена. У стены стоял высокий буфет, сколоченный из дубовых досок. На полках стояли тарелки и кружки, в основном глиняные, однако некоторые, как заметил Фэнтон, были из настоящего фарфора.
А еще там были крысы. Много крыс. Фэнтон не видел зверьков, но шум от их возни доносился из всех углов. Большой Том внезапно ринулся к буфету, нанес удар увесистой кочергой, которую держал в руке, и ликующе поднял с пола дохлого грызуна.
– Молодчина! – с серьезным видом похвалил его Фэнтон.
Чрезвычайно довольный собой, Том направился к стене. К ней была прибита толстая полка, под которой лежала куча отходов. В самой полке виднелась круглая дыра, которая при ближайшем рассмотрении оказалась отверстием сливной трубы. Большой Том замахнулся, намереваясь бросить крысу на кучу, но потом замер в раздумье и наконец аккуратно спустил тушку в трубу, плеснув вслед немного воды из стоявшего на полке ведра. Нэн Кертис одобрительно кивнула.
– А теперь, – рявкнул Фэнтон, – пусть Китти приготовит поссет. Нэн?
– Да, сэр?
– Глаз с нее не спускай. Следи, как бы она не положила в миску чего лишнего.
Китти, с чьего лица не сходило выражение презрительного равнодушия, завязала волосы в тугой узел и принялась за дело: подошла к буфету, взяла корзинку с яйцами и поставила ее на стол, потом достала с полки небольшую глиняную миску, а из выдвижного ящика вытащила нож и вилку. Не обращая внимания на Нэн Кертис, добросовестно исполнявшую приказ хозяина, Китти разбила о край миски четыре яйца и начала быстро взбивать их, держа нож с вилкой крест-накрест.
Вдруг на лестнице послышались шаги, и вскоре появился Джайлс с огромными часами под мышкой. На его лице было написано неподдельное беспокойство, смешанное со страхом. Из-за его плеча выглядывала Лидия, которая остановилась на последней ступеньке.
– Сэр, сэр, – мученически простонал Джайлс. – Боюсь, я не оправдал вашего доверия, но с миледи невозможно спорить: вы сказали, что ей нельзя в кухню, а она пообещала, что останется на лестнице и не войдет сюда.
Лидия, державшая в руке канделябр с тремя свечами, смотрела на Фэнтона так наивно – ну просто невинное дитя! – что от непреклонности Фэнтона не осталось и следа.
– Хорошо, так тому и быть, – нехотя произнес он.
– О да! – воскликнула Лидия и тут же запросто уселась на ступеньку. Джайлс прошел к буфету и поставил часы на полку так, чтобы все видели их. Это была замечательная вещь, с огромным циферблатом и медленно раскачивавшимся маятником, в деревянном корпусе работы Гринлинга Гиббонса, украшенном витиеватой резьбой.
– Мистер Джайлс? – не оборачиваясь, промурлыкала Китти. Яйца в миске уже превратились в желтую массу.
Выбрав нужный ключ, Джайлс отпер дверцу буфета, за которой хранился господский фарфор, взял с полки большую чашу и поставил на стол. Затем направился к двери в стене, что вела, по-видимому, в винный погреб.
– Молоко! – воскликнула вдруг Нэн Кертис и трясущимися руками достала из буфета глиняный кувшин, прикрытый блюдцем. – Свеженькое, утрешнее, закиснуть не могло, но мало ли чего…
Ни на секунду не задумавшись, Нэн сняла блюдце и отхлебнула из кувшина.
– Сладенькое, – удовлетворенно произнесла она.
В тот же миг лицо ее перекосилось от ужаса. Она уставилась на кувшин, потом перевела взгляд на руку, которой прикасалась к нему, уверенная, что та начнет чернеть и распухать у нее на глазах.
– Да ничего с тобой не случится, – успокоил ее Фэнтон. – Ты ведь почти ничего не выпила.
Но всех, кто был на кухне, уже охватил страх. Воздух вдруг стал густым и вязким, и виной тому был вовсе не смрад – а чистое зло. И центром этого зла была Китти Софткавер.
Китти спокойно вылила взбитые яйца в расписную чашу на позолоченных ножках, добавила к ним полпинты молока и смешала все это. Джайлс, к тому времени уже возвратившийся из погреба с бутылью белого вина, открыл ее штопором – точнее, подобием штопора, ибо он имел лишь отдаленное сходство с современным, – и поставил рядом с чашей.
Китти достала из толстого бумажного куля четыре кусочка сахара и бросила их в чашу. Потом влила в смесь полпинты вина – что ни говори, а у девчонки был наметанный глаз – и отошла от стола.
– Готов ваш поссет, – с вызовом заявила она. – Пейте на здоровье.
Несколько мгновений в кухне царила зловещая тишина, нарушаемая лишь громким, мучительно медленным тиканьем часов.
И вдруг Фэнтон сделал то, от чего все онемели. Бросив тяжелую девятихвостку Джайлсу, который ловко поймал ее за рукоять, он поднял чашу обеими руками, поднес ко рту и сделал внушительный глоток. Потом поставил ее на стол, достал из кармана платок, которым в «Дьяволе» пытался отчистить рукава от крови, и вытер им губы.
– Я никогда не приказал бы своим слугам сделать то, чего не смог бы сделать сам.
Слуги удивленно переглянулись: с хозяином творилось что-то неладное. Первым опомнился Большой Том.
– Добро! – громыхнул он и, подтянув штаны, протянул ручищи к поссету.
– Нет! – остановил его Фэнтон. – Не ты! – (Том сконфуженно замер.) – Только один человек выпьет из этой чаши.
Глядя на Китти, он властным жестом приказал ей подойти к столу. Та повиновалась.
– Пей, – велел он.
Несколько мгновений Китти смотрела на него широко распахнутыми глазами, словно пыталась что-то прочесть на его лице, а потом подняла чашу и сделала большой глоток. Поставив чашу на стол, она сложила руки на груди и попятилась – скажем так – к раковине.
«Выходит, отравы в поссете нет? – подумал Фэнтон. – Или?..»
Монотонные удары маятника, нарушавшие гробовую тишину, действовали на нервы.
Фэнтон обвел прислугу взглядом. Китти стояла у раковины, прислонившись к ней спиной. В нескольких шагах от девчонки застыл Джайлс; лицо его под копной морковно-рыжих волос казалось почти зеленым. Посмотреть на Лидию у Фэнтона не хватило духу.
– Боюсь, – произнес он, – симптомы появятся минут через пятнадцать, не раньше. Придется подождать. – Фэнтон рассмеялся. – Что вы все молчите, будто воды в рот набрали? Бояться нечего! Лучше расскажите какую-нибудь веселую историю, чтобы время скоротать. А если…
Докончить он не успел, потому что в этот миг Большой Том отпрыгнул в сторону и, взмахнув кочергой, снова пришиб крысу.
Все посмотрели на него как на врага, и только Лидия наградила здоровяка теплой улыбкой. Крысиная возня, казалось стихшая, возобновилась с новой силой. Убитую крысу Том выкинул в сливную трубу за спиной у Китти, но та даже не обернулась.
Никто из слуг явно не спешил облегчить муки ожидания веселой историей, и Фэнтон решил, что оно и к лучшему. Пусть молчат, а он пока подумает.
Фэнтон не сомневался, что в чаше был мышьяк. Он доверял Джудит Пэмфлин, хотя временами и хотел ее убить: если она говорила, что каждый день поссет готовят под ее наблюдением и по пути в спальню Лидии она не встречает ни единой живой души, значит так оно и есть.
Получалось, что мышьяк содержался в одном из ингредиентов. Если, конечно, отравитель не решил взять паузу в несколько дней, как делал раньше.