На Джорджа было больно смотреть.
– Постойте! – вскричал он. – Я глупец! Я вовсе не хотел вас обидеть!
Мистер Рив, уже успевший незаметно смахнуть слезы, насмешливо крякнул:
– Неужто вы думаете, что я этого не понял? Мальчик мой, вы молоды и презираете слабость. Это естественно. Не волнуйтесь, без вас я не уеду. Только дайте мне время: правая нога разболелась, понадобится вечность, чтобы забраться в седло. Но никто, кроме подручного конюха, не должен этого видеть. – Он отсалютовал на старинный манер. – Счастливо оставаться, господа.
И Джонатан Рив, граф Лоустофт, виконт Стоу, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, но при этом с горделивым видом – будто он направлялся не в конюшню, а на аудиенцию к самому принцу Руперту – покинул столовую. Джордж, снедаемый муками совести, бросился следом, но Фэнтон остановил его.
– Пьянчуга? – накинулся он на Джорджа. – Уж кому-кому, но не тебе уличать других в пьянстве!
– Ник, я вспылил… Но ты до смерти перепугал меня! Слышал бы ты себя: ни дать ни взять умалишенный!
– Ну хорошо, хорошо, оставим это. Лучше скажи вот что: тогда, в «Лебеде», ты клялся, что явишься к Мэг и сделаешь ей предложение.
– Твоя правда, Ник. Но я переусердствовал в попытках поднять свой боевой дух.
Фэнтон задумчиво пожевал нижнюю губу.
– А позже… это не столь важно, разумеется, и все же: позже ты говорил с ней?
– Говорил. На следующий день. Совсем забыл тебе рассказать. Помнишь капитана Дюрока – размалеванного попугая, которого ты сбросил со второго этажа в «Голове»? Так вот, он и вправду сломал ногу, левую. До сих пор лежит, перевязанный, и клянет тебя на чем свет стоит.
– А Мэг?
– А Мэг живет в роскошных покоях с компаньонкой и превосходно себя чувствует. Я послал ей письмо, где умолял о встрече. Да, ты не ослышался – именно умолял. Но она ответила, что примет только…
– Капитана Дюрока?
– Нет. Тебя. – Джордж помрачнел. Фэнтон знал, что, не будь Джордж верным другом, он возненавидел бы его всей душой. – Я не стану больше искать ее расположения. Красоток в городе хватает. Но… Ник, позволь дать тебе совет?
– Буду только рад, Джордж.
– Ты до беспамятства любишь Лидию, попросту помешался на ней! Целыми днями ее ублажаешь, и как только умудряешься еще на ногах стоять. Не пойми меня превратно: я вовсе не против Лидии. Но держи ухо востро, Ник. Лорд Шефтсбери уедет из Лондона, а его люди останутся здесь. Судя по тому, что я сегодня слышал, разум и впрямь изменяет тебе. Смотри, чтобы не изменила шпага.
С этими словами Джордж, грозно бряцая ножнами, ушел прочь.
«Смотри, чтобы не изменила шпага».
Слова Джорджа попали в цель. Фэнтон никогда – до недавних событий, естественно, – не держал в руках иного оружия, кроме фехтовальной рапиры: в сравнении с настоящей шпагой или мечом она почти ничего не весила. Рано или поздно ему придется драться, – это было ясно как день. Он был уверен, что его не убьют и даже не покалечат сколь-нибудь серьезно, но не мог позволить, чтобы соперник считал его жалким недоучкой.
И Фэнтон решил проверить, чего стоят его умения, приобретенные за многие годы. Тем же вечером, на закате, гуляя в саду позади дома, он велел позвать Джайлса Коллинза. Вдалеке зеленел Сент-Джеймсский парк. Солнце уже зашло за горизонт; на западной стороне неба, залитой золотистым светом, не было ни облачка.
«Если мои навыки никуда не годятся, – думал Фэнтон, – я должен научиться. Непременно».
Сад тянулся на много ярдов в ширину и особенно в длину, но трава повсюду была подстрижена одинаково коротко и ровно. За плотным рядом тисовых деревьев раскинулся конный двор. По периметру были посажены буки, которые уже вовсю цвели. Фэнтон понял, что в этом столетии из его владений легко попасть на Пэлл-Мэлл. Стена очень длинного сада переходила в другую, за которой располагались заросли деревьев и лужайки, а дальше была красновато-желтая Пэлл-Мэлл, где с утра и до позднего вечера не смолкали грохот колес и стук копыт. Мелькали кареты, золоченные и лакированные, бравые джентльмены хвастливо гарцевали на лошадях, стремясь произвести впечатление на прекрасных дам внутри экипажей.
– Вы желали видеть меня, сэр?
Вздрогнув от неожиданности, Фэнтон развернулся. Джайлс уже закатал рукава сюртука и стоял навытяжку.
– Кое-какие твои замечания, морковная голова, – ответил Фэнтон, – навели меня на мысль, что ты, вероятно, недурно владеешь шпагой.
С лица Джайлса тут же слетела нагловатая ухмылка.
– Сэр, – медленно проговорил он. – Неужто отец не рассказывал вам, кто я такой?
– Нет. Никогда.
– Тогда пусть это останется тайной. Скажу лишь – без ложной скромности, – что я мастерски владею шпагой.
– Вот и хорошо. Я решил поразмяться.
Фэнтон знал, что рапир для фехтования еще не существует – их изобретут через сто с лишним лет. Задорные огоньки, загоревшиеся в глазах Джайлса, тут же погасли.
– Сэр, – трагическим голосом произнес он, – мы не раз думали об этом. Если надеть на кончик шпаги пробку, она слетит при первом же выпаде или будет проткнута насквозь. Куски теста слишком тяжелы. Деревянная шпага…
– А если надеть нагрудники?
– Нагрудники?
– Ну да. В чулане наверняка полно этих штук. Правда, удары можно будет наносить лишь в туловище, от плеча до пояса, но…
– Сэр, дурная затея! – удрученно заявил Джайлс. – Прежде всего, от удара по стали шпага затупится, а то и вовсе сломается…
– Не беда – наточим или купим новую.
– Дело не только в этом, сэр. Лезвие отскочит от стали вверх, и тогда… – Джайлс провел пальцем по горлу. – Шпага воткнется в шею или в лицо, даже латный воротник не спасет. Или проткнет руку. Или… – тут уголки его губ поползли вниз, – пониже, с самыми плачевными последствиями.
– Джайлс, кончай ныть и неси нагрудники, это приказ! Я буду драться своей шпагой, а ты выбери клинок по душе.
Джайлс потоптался на месте, отвесил поклон и побежал в дом.
Так как он был всего на дюйм-два ниже сэра Ника, нагрудник ему подобрали без труда. Плохо было лишь то, что пришлось надевать его целиком, вместе с задней защитной пластиной, к которой он пристегивался ремнями: иначе он не крепился к телу. Пластина сковывала движения, но делать было нечего.
Наконец они встали друг напротив друга, готовые к поединку.
Джайлс стоял спиной к изгороди из тисовых деревьев, за которой начинались конюшни. В блестящем нагруднике, надетом поверх строгого черного сюртука, он выглядел странно и нелепо, а его длинное лицо казалось еще более бледным. Он выбрал почти такой же клинок, как у Фэнтона, только гарда была другой – выгнутой, с ажурным узором.
Молодая трава мягко пружинила под ногами. Буковые деревья скрывали «дуэлянтов» от посторонних глаз. Вокруг стояла умиротворяющая тишина, и даже из конюшен, как ни странно, не доносилось ни звука. Первым заговорил Джайлс:
– Должен предупредить вас, сэр… – В его голосе появились резкие, холодные нотки, которых Фэнтон никогда раньше не слышал. – Едва мы скрестим шпаги, как не станет ни господина, ни слуги. Я буду безжалостен.
Фэнтон почувствовал, что в горле пересохло, а сердце учащенно забилось. Даже в «Королевской голове», стоя перед лордом Шефтсбери, он волновался куда меньше.
– Договорились!
И поединок начался.
Джайлс встал в третью позицию и атаковал. Его движения были легкими и молниеносными. Фэнтон еле отразил удар и, не задумываясь о том, что делает, слегка развернул запястье, отвел клинок Джайлса в сторону и нанес удар из четвертой позиции, целясь в сердце противника.
Шпага с глухим звоном ткнулась в точку, намеченную Фэнтоном, клинок изогнулся и отскочил от нагрудника, даже не задев руку Джайлса. Тот отреагировал мгновенно, и Фэнтон едва успел парировать удар.
«Неплохо, – пронеслось в его голове. – Очень даже неплохо».
Он наметил для себя несколько мест на броне Джайлса, образовывавших две скрещенные линии, и снова пошел в атаку, двигаясь спокойно и не сокращая, в отличие от сэра Ника, расстояние до соперника. Через пятнадцать минут, когда сгустились сумерки и продолжать поединок стало опасно для жизни, оба опустили шпаги и повалились на землю. Хотя они делали короткие передышки между атаками, Джайлс выглядел изможденным. Фэнтону даже показалось, что на его бледном лице появились новые морщины.
Голова Фэнтона кружилась, в ушах стоял металлический звон. Мир перед глазами превратился в бешеную карусель, угрожая вот-вот опрокинуться. Но вовсе не оттого, что дуэль измотала Фэнтона (он даже не запыхался). Нет, он попросту не мог поверить в то, что произошло. Джайлс Коллинз, непревзойденный фехтовальщик, ни разу не коснулся шпагой его нагрудника, а он сам почти каждый раз попадал туда, куда хотел. Невероятно!
– Джайлс, Джайлс! – позвал Фэнтон.
Казалось, он только сейчас увидел настоящего Джайлса. Сердце его сжалось от раскаяния.
– Я совсем забыл, что ты немолод! Тебе нужно немедленно прилечь!
– Еще чего! – фыркнул Джайлс (вышло почти так же насмешливо, как и всегда) и, с трудом выпрямившись, сел. – Позаботьтесь лучше о себе! – добавил он, отдышавшись. – Я вам тоже спуску не давал, не так ли?
Фэнтон вспомнил, как ловко он парировал удары Джайлса, и голова снова закружилась.
– Джайлс, послушай, – запинаясь, пробормотал он. – Прости, что я сегодня дрался… не так, как…
– Это вы послушайте, сэр Ник Фэнтон, – прервал его Джайлс, наставив на него указательный палец. – Я не льстец, как вам хорошо известно. Ваш отец велел мне не щадить вас, а его воля для меня – закон. Но черт меня подери, сэр! Сегодня вы превзошли самого себя! Разве что меткость хромала, да и то самую малость. Я в жизни не встречал такого достойного и смертоносного соперника!
– Что?
Фэнтон не верил своим ушам. Джайлс снова ткнул в него пальцем, и в его глазах промелькнуло что-то странное. Неужели гордость?
– И вот что я вам скажу. Я побился бы об заклад на тысячу гиней, будь они у меня, что ни один фехтовальщик в Лондоне не продержится против вас дольше двадцати секунд! Впрочем, довольно с вас похвалы, пьяница вы и распутник, иначе, чего доброго, нос задерете!