– Душа моя… – нарушила тишину Лидия. Она давно сняла маску и теперь задумчиво крутила ее в пальцах.
– Да? – отозвался Фэнтон.
– Если бы я попросила тебя сопроводить меня еще в одно место, ты бы согласился? Я много слышала о нем, но никогда там не бывала. Оно называется «Весенние сады».
Фэнтон в удивлении отпрянул от супруги:
– Ты много о нем слышала?
– О да!
– Вот как! А ты знаешь, что Весенние сады – это дьявольский лабиринт из дорожек и живых изгородей, где ничего не стоит заблудиться? Ко всему прочему, он скудно освещен.
– Ник, я…
– Да, там можно прогуляться и послушать музыку, но в целом, Лидия, это место, где бесстыдные сатиры гоняются за нимфами, жаждущими, чтобы их поймали и уволокли в темный уголок – благо таковых там предостаточно.
– Я буду в маске, – невинно заверила его Лидия. – И надену самое старое платье, которого не жалко!
Фэнтон воззрился на нее в притворном ужасе:
– Развратница! Вакханка! Блудница!
Лидия лишь вздернула голову и отвела взгляд.
– Впрочем, – улыбнулся Фэнтон, – это не про тебя. Сказать тебе, кто ты? Благовоспитанная дама, которой не терпится примерить на себя наряд порочнейшей из девиц. Разве кому-нибудь придет в голову, что сатир, преследующий тебя, – твой собственный супруг?
– О! – Лидия раскрыла рот от изумления. – Но как ты понял?..
– Многие женщины думают об этом, но мало кто позволяет себе такую роскошь.
– Поедем завтра? – спросила Лидия, умоляюще заглядывая ему в глаза. – Если выдастся погожий день? Клянусь, я надену самое старое платье!
– Видишь вон ту звезду? – Фэнтон наугад ткнул пальцем в чернеющее над их головами небо. – Я бы доставил тебя даже на нее, если бы попросила. Но коль ты желаешь в Весенние сады – пусть будут сады. К тому же они намного ближе.
– Я надену самое старое и самое некрасивое платье! – вновь пообещала Лидия кокетливым тоном.
И конечно же, наутро отправилась к портнихе за самым что ни на есть новым и красивым.
В десять вечера Фэнтон вышел из своих покоев. В коридоре было относительно светло – теперь здесь на стенах висели светильники, зажигаемые с наступлением темноты. Фэнтон был в одежде, которая уже стала привычной для него: костюм из темного бархата, не стеснявший движений, и удобные туфли, сшитые на заказ. Как ни бился Джайлс, Фэнтон упорно отказывался от украшений: кольца с драгоценными камнями, жилеты с бриллиантовыми пуговицами и даже кружевные банты вызывали у него отвращение.
Лидия выпорхнула из своей спальни через пару секунд после Фэнтона. Она была в маске, но без шляпы. Ее платье, голубое, с крошечными розочками и серебряными вертикальными полосами, приводило на ум мирные пасторальные картины. У него не было ни бретелей, ни рукавов, и к тому же Фэнтон не понимал, каким чудом лиф держится на груди. За Лидией семенила Бет, ее новая горничная, державшая накидку с капюшоном – алую, с голубой подкладкой.
– Ну вот, – торжественно объявила Лидия. – Самое старое платье, что нашлось…
Она пытливо вгляделась в лицо Фэнтона, пытаясь угадать его мысли. Тот, пребывавший, благодаря выпитой за ужином кварте вина, в отличном расположении духа, вдруг помрачнел. В глубине души шевельнулось сомнение: правильно ли он поступает? К тому же в его сердце своими острыми, холодными когтями вцепилась ревность (к кому? – да ко всем сразу!).
– Вообще-то, – задумчиво произнес он, – эта забава не чревата никакой опасностью. И все же, если я оставлю тебя одну в толпе, пусть и ненадолго…
– Но ведь сегодня ты отпустил меня одну к портнихе, – возразила Лидия.
– Это совсем другое. С тобой были Вип и Гарри.
Випом звали кучера – сурового здоровяка с крутыми плечами, а с коридорным Гарри, который недурно владел шпагой, Фэнтон каждый день подолгу упражнялся в фехтовании.
– Но что, если ты заблудишься? – настаивал Фэнтон. – Или какой-нибудь бойкий нахал накинется на тебя?
– Ах, ты об этом…
Лидия подняла левую полу накидки и показала Фэнтону потайной карман, из которого торчала золотая рукоять кинжала. Сам клинок, спрятанный в ножны, был тонким и крохотным, длиной всего в четыре дюйма, но имел острые, как бритва, края.
– Любой мужчина, что прикоснется ко мне, – спокойно сообщила Лидия, – кроме, конечно же, тебя, пожалеет об этом. Я не убью его, ибо попросту не смогу убить, но нахальство дорого ему обойдется. – Ее глаза расширились от удивления. – Дорогой, неужто ты не знал?
Она удивилась еще больше, когда Фэнтон прижал ее к себе и крепко поцеловал.
– Я болван и зануда! – рассмеялся он. – Идем же скорее!
Оба побежали вниз по лестнице. Оглянувшись, Фэнтон увидел в глубине коридора Джудит Пэмфлин: та стояла, словно каменное изваяние, сложив руки на груди, и смотрела на них с ледяной суровостью.
До главного входа в Весенние сады было рукой подать – Фэнтон заметил его еще в тот день, когда они с Джорджем отправились на поиски «Голубой ступки».
Через несколько минут после того, как Фэнтон с Лидией покинули дом, на Пэлл-Мэлл появился посыльный. Он подходил к каждому особняку, спрашивая у швейцаров, не здесь ли проживает сэр Ник Фэнтон. Когда мальчишка приблизился к резиденции Фэнтона, Сэм щелчком подозвал его к себе и, протянув шестипенсовик, забрал смятый конверт.
Сэм позвал Джайлса. Тот унес конверт в дом и, подойдя к настенному светильнику, прочел аккуратно выведенные слова: «Для сэра Ника Фэнтона, Пэлл-Мэлл». На обратной стороне, под печатью, было указано: «Джонатан Рив, эсквайр».
На лице Джайлса отразилась мучительная борьба. Он пожевал губу, взвесил конверт на ладони, потом все же сломал печать и быстро пробежал письмо глазами. Дочитав до конца, Джайлс побледнел и долго стоял в глубокой задумчивости, а потом что есть духу припустил по коридору.
Тем временем Лидия с Фэнтоном подошли к кованым воротам, едва заметным среди буйной растительности. Девушка в зеленом платье и шляпе, украшенной листьями и веточками, взяла с них плату и тут же, как по волшебству, исчезла.
– О! – прошептала Лидия.
Растущая луна сияла высоко в небе, заливая таинственным светом идиллический пейзаж. Сразу за воротами начиналась извилистая живая изгородь выше человеческого роста, со множеством арок, что вели вглубь лабиринта. Освещения хватало лишь для того, чтобы не спотыкаться на каждом шагу: в держателях, установленных на приличном расстоянии друг от друга, горели факелы, но желтовато-голубое пламя было низким и тусклым. На деревьях висели разноцветные фонарики со свечами внутри.
Фэнтон и Лидия, зачарованные, замерли на месте, вдыхая сыроватый ночной воздух, напоенный густым ароматом зелени. Поначалу им казалось, будто в садах никого нет, кроме них, – такая тишина царила вокруг. Но вот ветер принес чей-то едва уловимый шепот; кто-то пробежал мимо, надежно скрытый темнотой; треснула ветка; за изгородью послышался тихий женский смех, похожий на звон колокольчика.
Сердце Фэнтона учащенно забилось. Он привлек к себе Лидию и с чувством поцеловал в губы. Легонько оттолкнув его, она прошептала:
– Видишь? Я не споткнусь. – Она выставила вперед ножку, обутую в крошечную, но тяжелую туфельку на плоском каблуке. – Я сейчас побегу, а ты досчитай до пяти и беги за мной.
– Но что, если…
– Я не стану убегать слишком далеко, душа моя, тебе нечего бояться!
Подхватив подол платья, она помчалась прочь. Но не стала нырять в первую попавшуюся арку, как ожидал Фэнтон, а добежала до конца изгороди, обогнула ее – и была такова.
Фэнтон начал считать еще до того, как она исчезла из вида.
«Раз… два…»
Ему и в голову не пришло, что все это странно и нелепо: он, Николас Фэнтон, уважаемый профессор из Кембриджа, стоит в Весенних садах и считает до пяти, готовясь броситься в погоню за супругой, словно обезумевший от страсти сатир. Но такова была его новая жизнь, а старый мир с каждым днем тускнел и отдалялся, все больше походя на сон.
Фэнтон чутко прислушивался к каждому звуку. При счете «три» он еще слышал шорох травы под туфельками Лидии. Подобрав полы плаща, он схватил ножны, чтобы те не мешали бежать, и, громко объявив: «Пять!» – кинулся за Лидией.
Обогнув изгородь, он увидел перед собой узкую прямую тропу, едва освещенную голубовато-желтым сиянием далекого факела. Фэнтон побежал по тропинке, не сводя глаз с изгороди, и все же пропустил арку. Чертыхнувшись, он повернул назад.
За аркой находилась так называемая «беседка». Ветви здесь так плотно смыкались над головой, что не пропускали лунный свет. Земля на пару шагов от входа была засыпана гравием, а дальше начиналась густая трава. Фэнтон сунулся было в беседку, но, услышав страстные перешептывания, доносившиеся из ее дальнего конца, поспешно выскочил оттуда. Да там и не могло быть Лидии – иначе он услышал бы шорох шагов по гравию.
Фэнтон побежал дальше и нырнул в следующую арку, крупнее первой, где обнаружил перекресток из трех тропинок. По обеим сторонам каждой из них возвышались решетки, увитые лозами с благоухающими цветами. Фэнтон выбрал первую, но та привела его к запертой ржавой калитке. Тогда он побежал по второй и каким-то образом оказался на третьей. Он остановился, и только в этот миг до него дошла простая истина. На Лидии красный плащ. В темноте красный цвет кажется черным. Вполне вероятно, что Лидия где-то рядом, а он ее попросту не замечает.
– Лидия! – позвал он.
– А чем я не хороша? – раздался сбоку от него игривый женский голос, и невидимая рука мягко потянула его за рукав.
Фэнтон отпрыгнул в сторону и, слыша за спиной лукавое хихиканье, помчался вперед.
– Лидия!
Но вскоре ноги вновь привели его на главную дорожку, ту, где начались его поиски. Бесполезно! Если бы это был настоящий лабиринт, он бы мог прибегнуть к логике. Но тут логика была бессильна. Вдруг Фэнтон услышал быстро приближавшийся шорох и обернулся: прямо на него мчалась девица в белой маске и коротком белом платье из муслина, за которой, сладострастно мыча, гнался мужчина. На голове у него был парик, а на лице – маска сатира.