Все эти непривычные для слуха звуки, включая пушечные залпы со стороны моря, поначалу изрядно действовали Фэнтону на нервы, но со временем он нашел их даже успокаивающими.
Ближе к вечеру, когда хандра навалилась с новой силой, он решил прогуляться по городу. Пришпилив к парику шляпу, он сунул ключ в замочную скважину парадной двери – и едва смог его провернуть. Почуяв неладное, Фэнтон вынул ключ и царапнул скважину ногтем изнутри.
Мыло. Никаких сомнений. Кто-то снял слепок замка, чтобы сделать ключ.
Фэнтон ни с кем не стал делиться своими соображениям, лишь пошел в конюшню, где уже трудился Джоб, и попросил его приладить к парадной двери щеколду, да побыстрее. А после отправился на Чаринг-кросс.
Где-то здесь, за стенами его дома, бродит враг. Но что он может сделать? Опасность для Лидии возникнет лишь с ударом часов в ближайшую полночь, то есть с наступлением десятого числа. Но даже если так, отравить Лидию попросту невозможно: Фэнтон пробует всю еду и все напитки, приготовленные для нее, а когда его нет дома, Лидия вообще ничего не ест и не пьет. В конце концов врожденный оптимизм взял верх над страхами, и Фэнтон направился домой в прекрасном расположении духа. Свернув на липовую аллею, он увидел перед самой дверью незнакомый экипаж темно-коричневого цвета с позолотой. Фэнтон поспешил к Сэму, который неподвижно стоял рядом, с жезлом в руке.
– Ник, мальчик мой! – позвал кто-то из кареты.
Фэнтон обогнул экипаж и увидел, что дверь открыта. Внутри сидел высокий, необычайно худой мужчина, который показался Фэнтону знакомым: он совершенно точно видел портрет этого человека, но не мог вспомнить, кто он такой.
Локоны громадного коричневого парика обрамляли узкое изможденное лицо. Над верхней губой, как огромная капля, свисал длинный нос; лоб был испещрен морщинами. Взглянув на незнакомца, каждый сказал бы, что он сух и даже суров с другими. И был бы чрезвычайно удивлен, услышав, с какой теплотой он обратился к Фэнтону:
– Мальчик мой, я получил твое письмо. Если бы Том Осборн не явился лично засвидетельствовать свое почтение сыну Ника Фэнтона, это было бы верхом дурного тона. – На мгновение он прижал к глазам длинные костлявые пальцы. – Казначейство забирает все мое время и силы, Ник.
(Ну конечно, Томас Осборн! Граф Денби, лорд-казначей, первый министр.)
– Милорд, – сказал ему Фэнтон, – быть может, прогуляемся по саду? А после этого вы поужинаете с нами?
Лорд Денби устало улыбнулся.
– Именно это и побудило меня доставить нерадостную весть, – произнес он с горькой иронией. – Я спешу домой, где меня ждет вечная работа. И в какой бы день ты ни позвал меня на ужин, я не смогу принять твое приглашение. Но буду счастлив, если ты немного посидишь со мной.
Фэнтон забрался в карету, устроился напротив первого министра и закрыл дверь.
– Завидую твоей молодости, – произнес Денби. Поначалу Фэнтону не понравилась его улыбка, однако вблизи выражение лица Денби выглядело вполне дружелюбным. – Впрочем, нет. Ничему я не завидую. Здорова ли твоя супруга?
– О да, хвала Господу!
– Славно. А что до ужина… злые языки болтают, будто для доктора медицины у тебя весьма странные представления о здоровой пище… ну да я не склонен верить сплетням.
Фэнтон подался вперед:
– Милорд, очень прошу вас, отужинайте с нами: это пойдет вам на пользу.
Денби, откинувшись на спинку сиденья, не сводил с него проницательного взгляда.
– Что-то в тебе изменилось. – Он покачал головой. – Никак не пойму что, но… ты и вправду хочешь, чтобы я остался на ужин? Вот уж поистине чудо!
– Почему же чудо? – удивленно спросил Фэнтон.
– Потому что все меня ненавидят, – ответил Денби, рассматривая пол у себя под ногами. – Оппозиция… да что там оппозиция, даже собственная партия на дух меня не переносит. Почему, Ник?
– Милорд, это не более чем ваши подозрения, вы слишком много трудитесь…
Денби резко наклонился вперед. Длинные тонкие пальцы крепко обхватили руку Фэнтона.
– То, что я скажу тебе, не предназначено для чужих ушей, – проговорил он едва слышно. – Около четырех лет назад я стал заведовать почти пустой казной. Пройдет совсем немного времени, и я пополню ее на миллион фунтов стерлингов. Я оснащу наш флот тридцатью боевыми судами, которые будут сильнее любого из имеющихся ныне, ибо мы должны править морями! Мы, а не французы или голландцы! Моряки получат свое жалованье, бо́льшая часть государственного долга будет погашена. И это не говоря о…
Денби выпустил руку Фэнтона, достал из кармана кружевной носовой платок и вытер им вспотевший лоб.
– По моему разумению, – добавил первый министр, – я служу казне верой и правдой. Что бы ни думали все эти джентльмены.
На пыльном боку кареты, залитом солнцем, весело плясали тени от листьев. Фэнтон выглянул из дальнего окна кареты и едва не вскрикнул от радости, увидев на улице, недалеко от дома, Джорджа Харвелла, одетого с иголочки, и мистера Рива в залатанном черном сюртуке. Оба восседали на лошадях того же цвета, что их костюмы, и внимательно осматривали землю – очевидно, в поисках следов крови.
Не обнаружив ничего – что неудивительно, если вспомнить о ливне, разразившемся по окончании битвы, – они двинулись к дому. Когда они проезжали мимо кареты, направляясь к конюшням, до Фэнтона долетел обрывок их разговора.
– Так, значит, у вас новая пассия, – сказал мистер Рив серьезно, взвешивая каждое слово. – Это хорошо. Это правильно.
– Говорил же я Нику Фэнтону, что найду себе женщину! – заявил Джордж, едва не лопаясь от гордости. – И чтоб меня, нашел! Ах, что за красотка! Губки – как две вишенки, а ее…
Остального было уже не разобрать.
– Смотрите, милорд. – Фэнтон кивком указал на золотые лучи, пробивавшиеся сквозь кроны деревьев. Состояние Денби всерьез беспокоило его. – Еще даже не вечер. Ужинаем мы рано. Вам необходима дружеская беседа, без единого слова о политике. А еще – жареный каплун и бокал вина. Что скажете?
Денби, который все это время сидел согнувшись, словно его тяготила неподъемная ноша, приосанился и решительно заявил:
– Клянусь, мальчик мой, я не стану с тобой спорить!
Этот ужин, как и все, что устраивается в последний момент, сначала был просто приятным, а потом перерос в нечто уморительное. Лидия, которая руководила всем, сделала ставку на каплунов, печеный картофель и сыр. Фэнтон диву давался, с какой быстротой она все уладила. Еще поразительнее было то, как быстро Лидия оделась. Она выглядела божественно в платье из голубого шелка с оранжевыми кружевами, расшитом бриллиантами.
При ее появлении Денби отвесил такой галантный поклон, что даже Джорджу стало завидно, а потом поцеловал ей ручку и произнес комплимент, столь изысканный и тонкий, что на этот раз стало завидно Фэнтону.
Фэнтон сел во главе стола. По его левую руку расположился лорд Денби, по правую – Лидия. Мистер Рив, который поначалу напоминал потрепанного жизнью, но не утратившего достоинства архиепископа, уселся слева от Лидии, а справа от Денби устроился Джордж, которому от такого соседства было явно не по себе. Пытаясь скрыть смущение, он принялся размешивать подливу так ожесточенно, что едва не опрокинул тарелку. Но едва прозвучал первый тост, как напряжение спало.
Мужчины сняли шляпы; тугие завитки огромных париков сияли в отблесках свечного пламени. Нэн Кертис умудрилась превратить печеную картошку в уголь, но так делали все кухарки – придраться было не к чему. Джайлс стоял за спиной Фэнтона и зорко следил за тем, как лакеи прислуживают гостям, отдавая приказы одним движением бровей.
Джордж и мистер Рив жаждали услышать из первых уст рассказ о событиях той славной ночи, но всякий раз, как один из них пытался повернуть разговор в нужное русло, Фэнтон ловко увиливал от расспросов и рассказывал остроумный анекдот, вызывая у собравшихся приступ хохота. Вино лилось рекой, и вскоре все, включая Лидию и Денби, рассказывали анекдоты – как правило, о находчивом подмастерье и хозяйской жене.
Однако в центре внимания, безусловно, оставалась новая возлюбленная Джорджа.
– Джордж! – воскликнула Лидия, когда лакей наполнил ее серебряный бокал в шестой раз. – Молю, поведайте нам, кто она такая! Иначе, клянусь, я умру от любопытства!
Джордж, уже наевшийся до отвала, сделал поистине королевский жест рукой, давая понять, что готов к расспросам.
– Прежде всего, – важно пропыхтел мистер Рив, вновь напустив на себя вид присяжного судьи, – скажите нам ее имя. Ну же, как зовут вашу избранницу?
– А зовут ее, – с гордостью ответил Джордж, лоснясь от удовольствия, – Фэнни.
– Прекратите увиливать! – Судья строго постучал пальцем по столу. – Мы хотим знать ее полное имя? Или она отказалась назвать его?
– С чего бы, черт возьми, ей отказываться? Пожалуйста: мисс Фэнни Брискет.
– А позвольте полюбопытствовать, лорд Джордж, – обратился к нему Денби, уже порядком осоловевший от вина, – где вы имели честь познакомиться с этой юной леди?
Лицо Джорджа, до этого изрядно раскрасневшееся, приобрело пунцовый оттенок.
– Сказать по правде… – Он откашлялся. – В борделе.
Последовали аплодисменты и дружный стук ручками ножей по столу. Джордж решил было, что его подняли на смех, однако Лидия живо подхватила нить разговора, и все его подозрения растаяли как дым.
– Неужели? – Подперев голову ладонями, Лидия взирала на Джорджа с неподдельным интересом. – О, дорогой Джордж! Скорее расскажите нам об этом борделе! Каков он изнутри? Ну же, Джордж!
– Вопрос и вправду важный. Сразу скажу, это вам не какой-нибудь притон в Уэтстоун-парке. – (Это название принадлежало не парку, а улице, известной тем, что на ней обреталась едва ли не половина всех лондонских представительниц древнейшей профессии.) – Уж поверьте мне, ничего общего, – презрительно фыркнул Джордж. – Бордель этот – истинный храм Венеры, где благородный джентльмен найдет все, что душе угодно. Ник, чтоб меня, да ведь я тебе о нем рассказывал, помнишь?