Макрей посмотрел на неё, его тёмные ресницы с золотистым отливом на концах опустились. От этого пронизывающего взгляда Меррит негде было укрыться. Она чувствовала себя такой беззащитной, словно обнажённой, каким он предстал перед ней всего несколько минут назад.
Макрей наклонил голову и едва ощутимо коснулся губами её губ.
Меррит предполагала, что поцелуй может оказаться грубоватым или нетерпеливым, немного неуклюжим… Она ожидала чего угодно, кроме нежных дразнящих ласк, от которых её губы раскрылись сами собой. Сначала Макрей попробовал её на вкус одним лишь кончиком языка. Колени Меррит подогнулись. Она почувствовала себя завалившейся на бок шхуной, но он крепко прижал её к себе, не давая упасть. Поцелуй всё продолжался и продолжался, становясь самым долгим в жизни Меррит, но ей всё равно хотелось большего.
Макрей целовал её так, словно это был не первый, а последний раз, будто близился конец света, и каждая секунда стоила целой жизни. Он вкушал её с рвением человека, который испытывал жажду много лет. Меррит вслепую поймала его рот и запуталась пальцами в волосах Макрея. Мягкие, словно роскошный бархат губы, грубая щетина, влажные шёлковые пряди неимоверно возбуждали. Такое сильное желание ей было незнакомо. Экстаз медленно перевоплощался в более утончённое чувство.
Слишком скоро его губы оторвались от её рта. К великому смущению Меррит, она всхлипнула и попыталась притянуть его обратно к себе.
— Нет, милая, — прошептал он. — Иначе я превращусь в раскалённые угли.
Он отыскал ртом нежное местечко у неё под подбородком и нежно провёл по нему губами.
Меррит попыталась вспомнить, как дышать. Как устоять на негнущихся ногах.
— Миледи, — послышался его тихий голос. Когда она не нашла в себе сил ответить, он снова её позвал: — Меррит.
Ей нравилось, как он произносит её имя с лёгкой картавостью. Запрокинув голову, она посмотрела в его холодные, пронзительные глаза.
— Ни за что на свете я не причиню вам вреда, — пробормотал Макрей, — и не допущу слухов о том, что вы унизили себя. — Он осторожно выпустил её из объятий и отступил. — Поэтому это не может повториться.
Он был прав. Меррит это понимала. Репутации рушились по гораздо менее веским причинам. Даже несмотря на защиту влиятельной семьи, она всё равно может пострадать от скандала и стать изгоем в высшем обществе. А Меррит не хотелось становиться изгоем. Ей нравилось ужинать с друзьями, посещать балы и спектакли, кататься верхом в парке. Нравилось ходить в церковь, участвовать в праздничных мероприятиях, в жизни женских клубов и благотворительных организаций. Из сочувствия к её утрате высшее общество закрывало глаза на неординарные выходки Меррит, такие как управление компанией мужа. Но один опрометчивый поступок, и терпение иссякнет.
Она прерывисто вздохнула, разгладила юбки и постаралась взять себя в руки.
— У нас не так много времени, если мы хотим найти для вас что-нибудь поесть, прежде чем вернёмся в доки, — сказала она, немного удивившись, как спокойно прозвучал её голос.
Макрей бросил на неё непреклонный взгляд.
— Я уже говорил вам, что не буду ужинать. Это моё последнее слово.
Конечно, маленькая задира добилась своего. Она потащила Кира в противоположном направлении от склада, пообещав, что они купят какую-нибудь готовую еду у уличного торговца, и таким образом ужин не займёт много времени. Меррит заверила его, что он почувствует себя намного лучше, и тогда она сможет вздохнуть спокойно.
Кир не стал сильно возражать, отчасти потому, что настолько был голоден, что ему казалось, будто внутри него работает пустая маслобойка. Но главной причиной являлась возможность в последний раз пообщаться с этой женщиной наедине. Несмотря на беспокойство по поводу разгрузки виски, Киру хотелось провести с Меррит ещё несколько минут.
Он всё ещё оставался под впечатлением от того, что произошло в квартире.
Кир не сомневался, что джентльмен никогда бы её так не поцеловал. К счастью, она не возражала. Он пытался сдерживаться, но не смог. Её губы… были сладкими, как мёд из сот. Она льнула к нему всем телом. Как же восхитительно держать её в объятиях, такую прекрасную, роскошную и пылкую.
Этот поцелуй будет ему сниться долгими ночами. Подобного с ним не случалось за всю жизнь, и вряд ли произойдёт в дальнейшем.
Пока они пробирались по грязным окрестностям южных лондонских доков, он не отходил от Меррит ни на шаг. Это место совсем не для неё. Тротуар был завален мусором, калитки и стены оклеены выцветшими рекламными листовками и непристойными картинками, а окна магазинов и пабов покрыты грязью. Одни звуки перекрывали другие: шум от паровых кранов и стройки, удары корабельных колоколов и свист, бренчание телег, цокот копыт, стук колёс и бесконечный гул человеческих голосов.
— Как бодрит! — воскликнула Меррит, удовлетворённо оглядываясь по сторонам.
В ответ он уклончиво хмыкнул.
— Мы находимся в самой гуще событий, — продолжила она, — корабли пришвартовываются здесь с грузом со всего мира: из Вест-Индии везут сосну, из Севильи — апельсины, а из Китая — чай. Вчера на одном из наших складов разместили десять тысяч пачек корицы, запах стоял восхитительный. — Она удовлетворённо вздохнула. — Такое оживлённое место. Только посмотрите на всех этих людей!
— Да уж, — буркнул Кир, мрачно оглядывая толпу вокруг.
— Из-за бурной жизни в Лондоне семейное поместье в Гэмпшире кажется скучным и тихим. Там совсем нечего делать, кроме как ловить рыбу, охотиться или гулять по сельской местности.
Кир едва не улыбнулся, подумав, что она только что описала его идеальный день.
— Вы нечасто там бываете? — спросил он.
— Почти никогда с тех пор… Ну, с тех пор, как мне пришлось заняться делами "Стерлинг Энтерпрайзис". К счастью, моя семья постоянно приезжает в Лондон. — Они подошли к пекарской лавке, и Меррит воскликнула: — Мы пришли! — Посетители выстроились перед магазином в очередь, которая тянулась вдоль тротуара. Из дверного проёма доносились аппетитные ароматы горячей сдобы с хрустящей корочкой и начинок из говяжьего фарша или подслащенных фруктов. — Это место — одно из моих любимых, — сказала она. — Пекарь держит магазин в чистоте и всегда использует хорошие ингредиенты. — Меррит оценила вереницу людей и слегка нахмурилась. — Чёрт. Очередь слишком длинная.
— Вы уверены… — начал Кир, не отрывая взгляда от маленьких пирожков, которые выносили из лавки покупатели. Верхушка из слоёного теста была проколота, чтобы выходил ароматный пар, каждый пирожок лежал в отдельной картонной коробочке. Кир мог бы съесть целую дюжину вместе с упаковкой.
— Я отведу вас к уличному торговцу, там мы раздобудем еду гораздо быстрее, — сказала Меррит, целеустремлённо зашагав по улице.
Они двинулись вдоль прилавков и столов с разнообразной едой: пудингами, нарезанной говядиной, варёными яйцами, бумажными совками с маринованными огурцами, оливками, солёными орешками и горячим зелёным горошком, блестящим от свиного сала. Здесь же продавались: жареный картофель, завёрнутый в вощёную бумагу, хрустящие кусочки жареной рыбы, копчёные устрицы, посыпанные солью, и кульки с миндально-карамельными сладостями или круглыми конфетами с бренди внутри. Всего несколько минут назад Кир был готов забыть о голоде и заняться насущными вопросами. Однако теперь в окружении столь богатых яств пустой желудок ясно дал ему понять, что работа не начнётся, пока его не наполнят.
Меррит остановилась у прилавка с сэндвичами, хлебом с маслом и пирогом.
— Добрый вечер, миледи, — поздоровался лавочник, почтительно приподняв шляпу.
— Мистер Гэмп, — тепло проговорила она. — Я привела к вам этого джентльмена, чтобы он отведал лучший сэндвич с ветчиной в Лондоне.
— Всё дело в копчёной гэмпширской ветчине, — гордо заявил лавочник, выкладывая картонную коробку. — А ещё в том, что моя жена лично выпекает хлеб. Тесто на пене от эля получается мягким и сладким. — Он ловко разрезал один из сэндвичей на два треугольника. Между ломтиками хлеба лежало несколько кусочков тонко нарезанной ветчины и слой водного кресса.
— Почём? — спросил Кир, с трудом сглатывая слюну.
— За два пенса вы получите сэндвич и кружку пива, — ответил Гэмп.
Вдвое дороже, чем та же еда на Айлее. Кир без колебаний выложил деньги.
Церемонно положив завёрнутый сэндвич в картонную коробочку, Гэмп добавил туда маринованный огурец и кусок смородинового пирога.
— Комплимент любому вашему другу, миледи.
Она просияла, глядя на него.
— Вы слишком добры, мистер Гэмп.
Кир отошёл вместе с Меррит под навес массивного здания, где принялся с жадностью поглощать пищу. В обычной ситуации он испытал бы неловкость, если бы ему пришлось есть в присутствии леди на людной улице, но Кир был слишком голоден, чтобы сейчас об этом беспокоиться.
Покончив с сэндвичем и допив пиво, Кир почувствовал прилив свежих сил. Ему казалось, что он в одиночку может складировать всю партию виски.
Он бросил пустую кружку в ведро с грязной посудой под прилавком Гэмпа и признался Меррит:
— Вы могли бы сейчас сказать: "Я же говорила", и были бы абсолютно правы.
Она рассмеялась.
— Я так никогда не говорю. Эта фраза ничем не помогает и только всех раздражает.
На её щеках танцевали блики от огня в перфорированном тигеле на ближайшем прилавке. Казалось, будто Меррит вся сверкает, как мифическое существо из шотландских преданий. В тех историях красивые женщины считались опасными созданиями, они представали в образе духов воды или ведьм и заманивали в смертельную ловушку беспомощных мужчин. Пощады ждать бесполезно, спастись невозможно. Будучи маленьким мальчиком, Кир всегда задавался вопросом, почему мужчины не пытались сопротивляться их чарам.
— Они попадают в омут с головой, — объяснил отец, — те красотки просто завораживают мужчин. Стоит им поманить, и нам ничего не остаётся, кроме как последовать за ними.
— А я бы не последовал! — возмутился Кир. — Я бы остался дома и позаботился о маме.