трельниковых знали лишь в узком кругу столичных певцов, поскольку их дыхательная гимнастика улучшала красоту тембра, расширяла диапазон голоса у тех, для кого пение было профессией, и «делала» голос тем, кто хотел петь, не имея для этого природных данных.
Стрельникова младшая в то время была очень больна. Из-за тяжелых и упорно повторявшихся приступов у нее уже начало сдавать сердце. И хотя Стрельниковы имели связи в медицинском мире Москвы, никто из известных врачей не смог помочь Александре Николаевне. Однажды осенней ночью резкая боль в груди сковала тело и комом подступила к горлу. «Мама! — закричала Александра Николаевна, — я задыхаюсь!» В доме телефона не было, до ближайшего автомата — целый квартал. Александра Северовна распахнула все окна, чтобы дочери легче было дышать, но легче не стало. И в этот момент младшая Стрельникова, судорожно ловя ртом воздух, вдруг подумала: стрельниковская гимнастика! Не моя, не наша, а стрельниковская, как будто она уже ушла от них и стала достоянием всех людей. Собрав последние силы, она стала шумно нюхать воздух, делая по 4 коротких вдоха. И сразу же поняла, что доживет до утра.
В эти минуты мать и дочь Стрельниковы осознали, что они создали не только дыхательную гимнастику, возвращающую голоса актерам и певцам, а что-то гораздо большее, что-то великое, что может сделать практически любого человека здоровым.
Позже Александра Николаевна говорила об изобретении дыхательной гимнастики: «Будучи молодой певицей, я потеряла голос. И мама стала для меня искать способ его восстановить. Так постепенно была изобретена гимнастика».
Молва об удивительной гимнастике, после которой голос звучит чище и звонче, стала распространяться по Москве. К Стрельниковым на уроки пения начали приходить известные певцы и драматические артисты. Народная артистка СССР Людмила Касаткина, тогда уже известная актриса, снявшаяся в фильме «Укротительница тигров», побывала на уроках Стрельниковой и убедила руководство тогдашнего театра Советской армии взять в штат уникальных педагогов, ликвидировавших у нее за считанные дни кровоизлияние в голосовые связки, которое поликлиника Большого театра не могла вылечить в течение нескольких месяцев! Ведущие специалисты этой поликлиники хирург-фониатр В.А. Загорянская-Фельдман и врач-оториноларинголог Д.А. Шахова стали направлять к Стрельниковым певцов и актеров. Фониатр В.Л. Чаплин из института им. Гнесиных посылал к ним студентов-вокалистов, дикторов, учителей с «сорванными» голосами.
Окрыленная успехом, Александра Николаевна решается подать заявку на изобретение. К этому времени поликлиника Большого театра направляла к Стрельниковым актеров и певцов уже 17 лет, а ЛОР-кабинет Гнесинского института — 7 лет. В биологическом кабинете института им. Вишневского проверили результаты применения гимнастики Стрельниковой на спирографе и капнографе. Спирограф показал увеличение объема вдоха, капнограф — улучшение газообмена в первый же урок! Затем были обследованы люди, занимавшиеся этой гимнастикой много лет. У всех было отличное дыхание.
28 сентября 1973 г. Всесоюзный научно-исследовательский институт государственной патентной экспертизы впервые зарегистрировал авторское право преподавательницы пения на «Способ лечения болезней, связанных с потерей голоса», установив его приоритет от 14 марта 1972 г. (авторское свидетельство № 411865).
Список болезней, при которых помогает стрельниковская дыхательная гимнастика, стал с каждым годом расширяться. Об уникальной гимнастике, излечивающей многие заболевания, писала центральная пресса. Но вместе с народным признанием усилилась и ненависть со стороны тогдашней официальной медицины. Высокопоставленные чиновники из Минздрава не хотели мириться с тем, что какая-то «самозванка», у которой не только медицинского, но и настоящего педагогического образования не было, посмела добиться результата в той области, где они, имея звания профессоров и докторов медицинских наук и используя новейшее медицинское оборудование, оказались бессильны.
Официальная медицина требовала от Александры Николаевны научного обоснования созданной ею гимнастики. Но людям, приезжавшим за помощью со всех концов Советского Союза, было глубоко наплевать на научное обоснование. Для них было важно, что дыхательная гимнастика реально избавляла от приступов удушья, головных болей и эпилептических припадков. Да и каких научных объяснений можно было требовать от моей учительницы, если она не работала в клинике и у нее не было лаборатории? Александра Николаевна была певицей... Но какой певицей!
Когда много лет назад она показывала в Московской консерватории несколько своих учеников-вокалистов, педагоги сказали ей: «То, что все они прекрасно поют и владеют хорошей школой, еще не доказывает правильности вашей методики... Вы собрали лучших самодеятельных певцов со всей Москвы!» И тогда Стрельникова встала и запела каторжное по сложности исполнения ариозо Кумы из оперы П.И. Чайковского «Чародейка». У профессоров и преподавателей из состава комиссии был самый настоящий шок! Замерев от восторга, они смотрели на женщину, которую еще несколько минут назад ненавидели только лишь за то, что она посмела говорить им о какой-то своей методике постановки голоса, идущей вразрез со всеми общепринятыми рекомендациями, традиционными для певческих школ Англии, Франции и даже Италии!
Гуго Натанович Тиц, будучи тогда деканом вокального факультета, рукоплескал певице, а бывшая солистка Большого театра профессор Елена Катульская не выдержала, сорвалась с места и, зарыдав в голос, закричала: «Боже! Какая певица! Я отказываюсь участвовать в этой гнусной травле!» И выбежала из зала.
У А.Н. Стрельниковой было какое-то внутреннее чутье: она не могла объяснить почему, но совершенно точно угадывала болезнь человека — ему достаточно было только начать в ее присутствии делать нашу гимнастику. Только потом, через несколько лет совместного лечения больных я понял: она определяла болезнь по тому, как человек; двигается, как дышит и как смотрит.
Однажды, придя вечером из театра Сатиры, она сказала: «Миронов и Папанов изменили манеру игры, и это мне не очень нравится». И я понял, что ей не нравится не сама новая манера игры выдающихся актеров, а что-то новое, неожиданно появившееся внутри каждого из этих больших артистов. Вскоре, возвратившись с работы поздно вечером, в прихожей она сообщила мне каким-то странным, неестественно глухим голосом: «Умер Папанов». И, прислонившись спиной к двери, тихо и обреченно произнесла: «И мне кажется, следующим будет Андрюша...» Вскоре не стало и Андрея Миронова.
Первым в нашей стране рассказал о необычной дыхательной гимнастике журнал «Изобретатель и рационализатор» (№ 7 за 1975 г.), который поместил фотографию Андрея Миронова, выполняющего несколько упражнений стрельниковской гимнастики, а в №8 за 1976 г. опубликовал комплекс упражнений.
В том же 1975 году журнал «Советский Союз», выходивший еще и в нескольких странах на Западе, напечатал в десятом номере небольшую заметку о Стрельниковой. Зачем это вдруг «главному журналу страны» понадобилось упоминание о дыхательной гимнастике, которую Минздрав СССР принял в штыки? Объяснение оказалось простым. Очень известная в то время эстрадная певица Лариса Мондрус на пресс-конференции в ФРГ заявила: «В СССР нет условий для творческой личности. Пример? Пожалуйста! Мой педагог по вокалу Александра Николаевна Стрельникова!» После этого буквально на следующий день журнал «Советский Союз» написал о том, что А.Н. Стрельникова — известный педагог и работает в лучших театрах Москвы. Таким образом, западный обыватель мог предположить, что Стрельникова имеет как минимум особняк в центре российской столицы и вообще у нее в жизни все в порядке. А Мондрус просто клевещет на советскую действительность.
Александра Николаевна Стрельникова всю оставшуюся жизнь была благодарна Ларисе Мондрус за этот поступок.
В это самое время Стрельникова металась из одной клиники в другую, прося, умоляя провести исследования и тем самым дать ей возможность доказать, что изобретенная ею гимнастика очень нужна задыхающимся людям, ведь от астмы ежедневно по всей стране умирают люди, которым официальная медицина бессильна помочь! И везде был один и тот же ответ: «Вы не медик! Не имеете права лечить!» К счастью, по советскому законодательству в связи с наличием авторского свидетельства она имела право принимать больных дома, благо никакого дорогостоящего оборудования для внедрения изобретения в практику не требовалось.
Из письма А.Н. Стрельниковой в газету «Правда»:
Француз, случайно наблюдавший результаты нашей гимнастики, сказал: «Не понимаю этой страны... Она могла бы озолотиться, эксплуатируя Стрельникову. Неужели это никому не нужно?!»
И далее из того же письма:
Еще в 1972 г. в Комитете открытий и изобретений мне объяснили, что наш способ имеет данные на патент, что патент выгоден государству, и я согласилась из патриотических побуждений. Но медики из Московского НИИ уха, горла и носа устроили мне такую травлю, что я не выдержала и отказалась, хотя меня в Комитете уговаривали.
Однажды к Александре Николаевне пришли две седые дамы, медицинские работники иностранных государств. Одна сказала: «Я писала Вам. Вы выслали описание гимнастики и, несмотря на то, что мне 63 года, и астма у меня тяжелая, мне стало лучше... Проверьте, все ли я делаю правильно?»
Другая сказала: «Я из Австрии, доктор медицинских наук. Проверьте и меня. Я считаю, что о такой необыкновенной гимнастике надо немедленно сообщить министру здравоохранения!»
Наша соотечественница, присутствовавшая при разговоре, тоже медик, возразила: «Да ее сразу удавят! Пусть сидит и не рыпается!» И Стрельникова сидела и не рыпалась...
Еще один случай, о котором мне рассказала моя учительница. На одном из вечеров в Доме актера к ней подошел ведущий врач-фониатр столицы и прямо в лицо прошипел: «Вас удавить надо!» Из этических соображений не буду называть имя этого доктора медицинских наук, скажу лишь, что до того, как я абсолютно безголосым попал к Александре Николаевне, я лечился в том числе и у этого врача. В течение нескольких месяцев он очень добросовестно пытался вернуть мне голос, выписывая прозерин в таблетках. Увы, безрезультатно.