– Прости.
Адалия нахмурилась и села на стул рядом с ним. По-видимому, запашок был вполне терпимый.
– Не хочешь объяснить, с чего вдруг ты снова взялся шляться по канализации? – Темные глаза матери буравили его, словно стилеты.
– Работа такая?.. – пожал он плечами.
– М-да. И что же ты всю ночь делал, скажи на милость? Только не вешай мне лапшу на уши, что поднялся ни свет ни заря, лишь бы сделать мне приятный сюрприз и забежать на огонек.
– Сюрприз! – завопил Рон, дурашливо ухмыляясь и раскидывая руки.
– Горе ты мое луковое, – покачала головой мать.
– Да ладно, мам, все у меня тип-топ.
– Пока да. Спасибо, что не забываешь обо мне, но прошу тебя, держи ухо востро. Смотри, во что ввязываешься. Этот город – средоточие тьмы. А тьме только дай прибрать к рукам такого чудесного мальчугана, как ты.
Рон подавился смехом. Как ни крути, а для матери он до сих пор был лучшим сыном на свете.
– Ой, – дернулся он, когда Адалия ущипнула его повыше локтя. – Да у меня отличная работа. Ничего из ряда вон выходящего, ничего опасного.
Что ж, последнее дельце именно таким и оказалось, тут он не врал.
– И поэтому из тебя о работе и слова не вытянешь? – Мать покачала головой. – Посмотрел бы на тебя твой отец!
– Да какой он мне отец! – вмиг ощерился Рон. Радость его как рукой сняло.
– Родной, Рон! – Адалия подняла руки, пресекая все его возражения. – Прости. Зря я снова затеяла этот разговор. Но семья – это навсегда. Помни об этом.
Рон шумно втянул в себя воздух и медленно выдохнул, выпуская заодно и всколыхнувшуюся в нем ярость.
– Да я помню, помню.
Он поднялся, склонился над матерью и поцеловал ее в лоб.
– Уф… – Адалия помахала ладонью у себя перед носом. – А ну-ка шуруй в ванную. Иначе я тебя из дома не выпущу. От тебя несет, как от сточной канавы.
– Как и от любого истинного жителя этого города, – широко ухмыльнулся Рон.
На улицах Дрезберга Сэндис пыталась слиться с безликой толпой и любым способом укрыться от любопытных глаз. Кайзен частенько выводил ее в город, но выбраться наверх одной, да еще днем – такое ей даже не снилось. Что ж, мечты иногда сбываются. Внезапно Сэндис затопила тоска. Тоска – и страх.
Кайзен наверняка уже обнаружил, что она сбежала. Надо срочно найти убежище. Времени в обрез.
За эти четыре года Дрезберг почти не изменился, и все же Сэндис ежеминутно вертела головой, изучающе всматривалась в лица. Дома ее не интересовали. А вот повстречаться со знакомыми она бы не согласилась ни за какие коврижки. Знакомые лица – это оккультники. Оккультники, которые ее выследили.
Поглубже натянув капюшон украденной куртки, Сэндис замерла под карнизом, пропуская фургон фермера, который нахлестывал кнутом коня и орал на прохожих, чтобы те расступились. Прохожие огрызались, кто-то даже запустил в спину фермера обломком булыжника. Камень просвистел мимо. Сэндис глубоко вздохнула и посмотрела вверх, соображая, куда идти дальше. Она смутно помнила банк, в который меньше двух дней тому назад привел ее Кайзен. Но от этого банка зависела ее жизнь.
В последний раз скользнув встревоженным взглядом по улочке и лицам, Сэндис стремглав перебежала дорогу. Грубые булыжники терзали ее ноги, обутые в легкие туфли. Какая-то старуха перехватила взгляд Сэндис, и девушка поспешно опустила глаза. Сюда. Да, она помнит этот магазин, здесь продаются замки́. Поняв, где находится, Сэндис приободрилась. Теперь ей все по плечу.
Вытерев липкие ладони о штаны, она обогнула жилой массив, снова перешла улицу и решила пройти напрямик, срезав через проулок. И зря. Проулок упирался в недавно построенный на свободном пространстве дом, перегородивший собой все вокруг. Сэндис вернулась. Округ Два, восточная граница города, где располагался банк, был немного знаком ей. Она не заблудится. Держась поближе к витринам и продираясь сквозь толпу спешащих на смену людей, она вскарабкалась на холм. В Дрезберге все гнули спины на фабриках. Пока Сэндис не угодила в логово Кайзена, они с Аноном тоже работали на одной. Бедняки горбатились у конвейеров, средний класс понукал бедняками, богатеи же понукали всеми вокруг.
Горчичного цвета солнце, замаранное дымом, выглянуло из-за туч и засияло необыкновенно горячо и ярко. Сэндис смотрела на него до рези в глазах, пока не потекли слезы. Она так редко видела солнце. Она так страстно его любила. Жизнь могла катиться под откос, но стоило появиться на небе солнцу, как рассеивался зловонный городской дым и улетучивались страхи.
Что-то сверкнуло вдали. Сэндис протерла глаза и над высоченной, окружившей город стеной заметила сияющую бронзой верхушку шпиля. Лилейная башня, догадалась она, обитель Ангелика, главы целезиан. Единственное сооружение в городе, бросающее вызов длиннющей Деграте, правительственной башне в центре Иннеркорда, в которой заседали слуги народа. По слухам, Деграте полагалось быть самой высокой башней страны. Возможно, чтобы не возбуждать нездоровые толки, Лилейную башню и вынесли за городскую стену. Элис говорила, что любой человек, даже тот, за головой которого охотятся «алые», может попросить убежища в Лилейной башне – и его просьба не останется без ответа. Таким правом наделил Ангелика сам Небесный Создатель Целестиал, и даже триумвират не дерзал воспротивиться этому. Но приютят ли в башне ее, Сэндис? И если откроется, что она – вассал, как с нею поступят? Изобьют до смерти или просто вышвырнут за порог?
Колокол на башенных часах зазвонил благовест, и Сэндис заторопилась. Погода стояла теплая, но Сэндис поплотнее укуталась в куртку и спешно, насколько позволяла толпа, ринулась вперед. Через час она уже стояла перед дверью банка. Помассировав гудевшие ноги, Сэндис вошла внутрь.
Первым делом она внимательно оглядела людей, толпившихся в холле. Она не знала, что Кайзен сотворил с теми банкирами две ночи тому назад… По правде говоря, она ничего и не желала знать… Главное, чтобы их здесь не было. Главное, чтобы ее никто не узнал.
Ни одного знакомого лица. Откинув капюшон, она пригладила волосы и направилась к кассиру. «Держи спину прямо и выпяти подбородок», – наставляла она себя в подражание Кайзену, за которым, словно аромат крепчайших благовоний, всегда тянулся шлейф властной решимости.
– Простите за беспокойство, – обратилась она к сидевшей за стойкой холеной женщине.
Женщина выглядела уставшей. Возможно, и Сэндис выглядела не лучше, ведь она не спала всю ночь.
– На прошлой неделе я обменивала золото и теперь обнаружила, что записи в моих финансовых отчетах не совпадают с банковским чеком.
Всю долгую ночь и все утро Сэндис сочиняла правдоподобную историю и практиковалась в произнесении заумных банковских терминов, позаимствованных ею из лексикона Кайзена, в надежде сойти за человека, который только и делает, что обменивает золото.
– Могу я взглянуть на учетную книгу?
Женщина за стойкой оценивающе посмотрела на Сэндис. Сэндис, пытаясь угадать ее мысли, посмотрела на нее.
– Назовите имя держателя счета.
– Талбур Гвенвиг.
Неужели она действительно произнесла его имя вслух? Сэндис покрылась холодным потом. Кассир не сводила с нее выжидающих глаз.
– Это мой дядя, – пояснила Сэндис.
Вероятнее всего, так оно и есть, хотя родители утверждали, что родственников у них не осталось. Сердце Сэндис так и забухало в груди.
– Минуточку.
Кассир поднялась, открыла дверь, расположенную у нее за спиной, и исчезла.
Сэндис облизала пересохшие губы. Услышав, как открылась парадная дверь, она быстро оглянулась и радостно выдохнула – незнакомец. По спине ее побежали холодные мурашки. Сэндис расправила плечи и уставилась прямо перед собой. Побарабанила ногой по серому плиточному полу, спохватилась и тут же перестала. Сплела пальцы рук. Снова посмотрела через плечо. В полутьме в углу заметила лестницу, по которой они с Кайзеном недавно поднимались, чтобы встретиться с банкирами. Какая-то часть ее хотела, чтобы Ирет поделился с ней воспоминаниями о… Нет, лучше ни о чем не знать. Она и так повидала достаточно. Она и так о многом догадывается…
«Немедленно прекрати думать об этом!»
Женщина вернулась, неся с собой ту самую приходно-расходную книгу, в которой Сэндис увидела потрясшее ее имя. Ей захотелось перемахнуть через стойку, вырвать отчет из рук женщины, пролистать страницы, найти имя… Но она лишь покрепче сжала кулаки и равнодушно – насколько смогла – поглядела на кассира. «Любая информация, – молила она, – совершенно любая, лишь бы разыскать…»
– Здесь нет никаких сведений, что Талбур Гвенвиг производил обменные операции. – Женщина задумчиво переворачивала страницы. – Вы говорите, на прошлой неделе?
– Д-да, – пролепетала помертвевшая Сэндис. – На прошлой неделе.
Она же видела его имя! Талбур Гвенвиг. Никаких сомнений: это имя отпечаталось в ее памяти, как клеймо на ее спине.
– Я… Погодите… – Кассир покачала головой. – Хм-м…
Сэндис схватилась за край стойки и перегнулась через нее.
– Что? Что там?
– Здесь вырвана страница. – Женщина опустила журнал и провела пальцем по крохотному, незаметному с первого взгляда бумажному бугорку в нижней части корешка. Единственному напоминанию, что когда-то здесь была целая страница.
Потеряв счет времени, Сэндис тупо смотрела на бугорок. «Вырвана? Не может быть! Ведь еще две ночи назад она была здесь…»
Сэндис похолодела. «Ведь не Кайзен же ее вырвал, верно? Зачем она Кайзену?» Ведь Сэндис незаметно посматривала на нее. К тому же Кайзен уверен, что она не умеет читать… Или нет?
«Глупости, – увещевала она себя, – у тебя просто ум за разум заходит. Кайзен явился сюда по своим делам. Его интересовали счета, а не обмен золота».
Но с Кайзеном ум всегда заходил за разум. С Кайзеном всегда приходилось держать ухо востро.
Кассир принялась выдвигать полные ящики и просматривать папки одну за другой. Одну даже просмотрела дважды.