— Ты-то справки собрала? Собирай давай! И в суд. Марья Ивановна так целых сто тысяч высудила. Государство должно платить по закону!
Только кому должно?
Представляю цифры, в которые обойдется ремонт, и мне становится дурно.
— Ох, а какие мальчики-то молодцы!
— Мальчики?
— Пожарники! И Степановых вытащили, и вас! Правильно считают, что район у нас хороший. Вот у сестры моей дача горела, так ехали сорок минут! Еще и без воды приехали, скоты такие! Пока они шланги эти раскидали, все спалило к чертям собачьим.
Вымучиваю улыбку в ответ, а сама по стенке шажок за шажком двигаюсь к лестнице. Прощаюсь и сбегаю, но соседка, свесившись через перила, кричит вдогонку что-то, по всей видимости, важное, не замолкает, пока не оказываюсь во дворе.
Перед глазами вновь заставленный машинами проезд: мне было нехорошо, но я помню, как долго ругался водитель скорой, когда не мог выехать. Соседка сказала, жители переносили один из автомобилей вручную, чтобы пожарные начали работу. И ничему жизнь людей не учит!
Вздыхаю, смотрю на часы и ускоряюсь в сторону автобусной остановки. Если хочу успеть, нужно поторопиться, а я все же хочу сделать то, о чем так много думала. После визита домой еще больше хочу.
Спустя полчаса поездки по дорожным пробкам выпрыгиваю на нужной улице, щурюсь от солнца и направляюсь к скромной на вид пожарной части. Внутрь попадаю на удивление просто. Даже не ожидала, что все так сложится, поэтому теряюсь, когда замечаю высокого парня в темно-синей форме. Он со скучающим видом ковыряет ботинком квадрат на полу, в котором стоит, а я застываю на месте с открытым ртом. Быстро скольжу взглядом по татуировкам на шее, острым скулам и останавливаюсь на глазах. Светлых глазах, что смотрят изучающе.
— Добрый… э-э… день, — с трудом выдавливаю я.
Мне хочется закрыть лицо руками и спрятать пылающие от слишком явного внимания щеки, я еле держусь. Парень ухмыляется, прячет руки в карманы и поворачивается всем корпусом. Задирает бровь, но молчит.
— И? — бросает короткий вопрос.
— Мне нужен…
— Пожарный, чтобы потушить, а то вся горишь? Детка, ты по адресу.
Моргаю несколько раз. Он улыбается, выставив белоснежные зубы на обозрение, и я не сдерживаю смех. Господи, что это было?
— Мне нужен… — произношу, отдышавшись, — Дым, кажется.
Я очень надеюсь, что меня поймут, других зацепок нет. Кошусь на мачо, который чем-то на него похож. Чем-то, но… разве я могла так ошибиться? Дым мне показался другим.
Парень напрягается, губы поджимает как-то недовольно.
— Уверена? Век бы его не видел и тебе не советую.
Он продолжает и дальше раскачиваться на пятках, буравить меня взглядом. И как раз когда я думаю, что из этой затеи ничего не выйдет, где-то рядом раздается хлопок — это хлопает кабина пожарной машины. Скоро к нам уже приближается крепкий, смуглый мужчина со смольного цвета волосами.
— И кто тут у нас?
— К Федору Николаевичу гости, — едко отвечает татуированный.
— О как! И могу узнать, с какой целью вы ищите начальника караула?
Я понятия не имею, что говорить. Я и пришла-то по зову сердца. Знала, что это будет правильным, но… Блин, чем я вообще думала?
— Это личное, буквально на минуту. Или… — я запинаюсь, оглядываюсь на спасительный выход. — А вообще ерунда, я лучше пойду.
— Ну как так? Вы же только пришли.
— Да ничего, в следующий раз. Это не так важно.
Я собираюсь прямо со старта перейти на скорость света, но…
— Нет уж, стойте, — летит в спину, а я, чертыхнувшись про себя, застываю. — Позову начальника.
Только я в следующий миг выскальзываю на улицу вместе с вопросом, как меня представить. Вряд ли он вообще вспомнит, кто я такая, зачем тогда представлять?
Жду какое-то время, успокаиваю себя, но ничего не помогает. Дергаюсь, нервно вышагиваю вперед-назад. Засекаю еще минуту, последнюю. Решаю, если никто не выйдет в ближайшие сорок, тридцать девять секунд…
— Чем обязан? — раздается позади, и мурашки бегут по телу, потому что этот низкий, глубокий голос нельзя спутать с другим.
Сердце за один миг разгоняется до ритма тахикардии, инстинкты вопят уносить ноги, причем срочно. Может, лучше скрыться с глаз, пока не рассмотрел?
— Я… — все-таки оборачиваюсь, но гляжу в пол, точнее, в землю. Там так интересно — листики разноцветные.
— Седова, — называет улицу, на которой живу. Жила. — Восьмой этаж, — говорит, а у меня действия вперед мыслей: я не думаю, просто впиваюсь в серые глаза.
Да, это они, нет сомнений, с металлическим оттенком. Те же морщинки в уголках и складка между бровей. А еще у него оказываются темные с легкой проседью волосы и ямочки на щеках с отблеском короткой щетины.
— Как ваша дочь?
— Хор-хорошо, — отвечаю, разглядывая широкие плечи мужчины. Он явно старше меня, ему, наверное, около тридцати.
Он одет в темный свитер и синие штаны, а когда вдруг улыбается, замечаю небольшую щербинку между зубов. Я ничуть не ошиблась, рассказывая Лисе, что ее спаситель выглядит достойно. Он похож на героя.
— Я на работе, — напоминает о себе, и я вмиг краснею. — Если вы что-то хотели…
— Ах да, — отмираю, судорожно хлопаю по карманам.
Из внутреннего достаю сложенный лист бумаги и протягиваю Дыму — это прозвище очень подходит ему.
— Тут просто… — выдавливаю слово за словом, пока он разворачивает рисунок Лисы. — Я просто хотела…
Я так красиво говорю в мыслях, на деле же заикаюсь, будто у меня слабоумие в запущенной стадии. Нет, он точно подумает, что с головой проблемы.
— Я хотела поблагодарить вас за то… ну, что спасли нас.
Кусаю нижнюю губу и отвожу глаза, но все равно подглядываю. Его рот чуть кривится, залом между бровей становится четче. Он выглядит пугающе.
— Знаете, — говорит, — обычно люди хотят как можно скорее забыть о случившемся, и я их хорошо понимаю. Вам тоже стоит так поступить. Живите дальше — это лучшая благодарность. Но художнице спасибо передавайте.
Он кивает, явно намереваясь уйти, а я пытаюсь задержать его еще хоть на минуту.
— Погодите, я хотела позвать вас… — запинаюсь и сглатываю. Только озвучив, понимаю всю глупость затеи.
Ну и что с того, что Лиса мечтает увидеть настоящего пожарного? Покажу кино, ей хватит.
— Как вас зовут? — прерывает мои терзания.
— Юна.
— Красивое имя. Юна, послушайте, так бывает. — Он улыбается мне, но лишь губами, глаза по-прежнему остаются холодными и отстраненными, и теперь я вижу усталость в каждом жесте. Господи, ну зачем я здесь?
— Как так?
Мозг выдает немыслимые кульбиты.
— Когда пострадавший испытывает симпатию к тому, кто его спас. Это пройдет. Вы красивая юная девушка, пригласите на свидание того, кто этого заслуживает. Кого-то явно моложе.
Хочу возмутиться, что мне самой не восемнадцать — двадцать четыре, но очень скоро суть доходит, и, кажется, краснеют даже пятки. Как он мог подумать, что я… Господи.
— Нет, я не…
Язык не слушается, но меня спасает дребезжащий, противный звук сирены и открывающихся механических ворот.
— Здоровья вам и дочери, — чеканит и в следующий миг испаряется в воздухе под громкий голос диспетчера, который объявляет адрес в нескольких кварталах отсюда и третий ранг пожара.
Вжик, и отовсюду появляются пожарные. Вжик, и все бойцы в полном обмундировании рассаживаются по машинам и спешат кому-то на помощь. А прошло меньше минуты. Невероятно.
В больницу я возвращаюсь почти вовремя на радость моим девчонкам: Лиса повисает на шее, как детеныш коалы, Ася быстро собирается и убегает, потому что, по словам сестры, если задержится еще хоть на минуту, ее прикончат и спрячут там, где никогда не найдут.
— Я привезу тебе свой старый телефон, — уже будучи одной ногой за порогом, бросает мне. — Это же невозможно! Как жить в двадцать первом веке без телефона?
Сложно, но приходится — мой мобильный сгорел при пожаре. Без него, конечно, неудобно, но я справляюсь, правда, Аську это не волнует.
Чуть позже я рассказываю Лисе, что видела ее героя, и она выспрашивает все-все подробности, которые я выдумываю на ходу. А вечером, когда нашей соседке по палате муж приносит небольшой телевизор и та щелкает каналы, я прошу остановить на выпуске новостей: вижу пожарные машины, и меня против воли бросает в дрожь.
Картинка на экране отличается от киношной. Она реальнее и оттого страшнее. Ведущий новостей называет адрес, который я уже слышала сегодня, перечисляет количество задействованной техники и пожарных расчетов. Тогда я и узнаю, что третий ранг пожара, перерастающий в четвертый, штука, мягко говоря, опасная. Намного опаснее чем то, что было у нас, а мне такое представить сложно.
— Больше шести часов продолжается тушение пожара в торговом центре. Люди эвакуированы, но здание может обрушиться в любую минуту. Пожарные со всего города… — вещает журналистка с места происшествия, пока я, почти не дыша, смотрю кадры оперативной съемки, где один из пожарных машет руками и раздает приказы на фоне пылающих факелами зданий.
Это кажется невозможным — узнать кого-то во всей одежде, каске, но я верю, что это он. Жив. Спасает людей и тушит пожары, работает. «Это моя работа», — так он, кажется, сказал? А я еще жалуюсь на свою, когда спину ломит.
Дыма без огня не бывает: внезапно всплыв в голове, поговорка вызывает улыбку. И пока в телевизоре меняются лица, которые говорят о местном зоопарке и приближающемся отопительном сезоне, я продолжаю улыбаться собственным мыслям. Сущая правда ведь!
Глава 3
Дым
— Ну он правда придурок, — Дэн ржет в трубку. — Так и до пожара не дойдет, убьется по дороге. Споткнуться о рукав и голову разбить — это еще умудриться нужно!
Да, наш стажер Леонид или Леон, как он просит себя называть, заставил понервничать. Спасибо, все случилось без камер, при смене расчетов, когда этот дурак скатывал рукава — оступился и приложился затылком об асфальт.